Книга Рено, или Проклятие, страница 70. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Рено, или Проклятие»

Cтраница 70

В любовный омут они кинулись, как безумные, и Рено, воскресая и умирая от наслаждения, понял, какой властью может обладать эта страстная жрица языческой Афродиты. У него мелькнула мысль, что, сделав его своим любовником, она откажется от Рауля де Куси… Но возвращение к суровой действительности ничем его не обнадежило…

Когда на рассвете он попрощался с Флорой последним сладким поцелуем, она рассмеялась.

– Ночь была хороша, и если бы я не любила так своего господина, сеньора Рауля, я бы выбрала тебя. Ты мне всегда нравился, но… С тобой я все же не смогла забыть его.

– Я могу считать, что ты попробовала произвести эту замену? – спросил он, оскорбленный до глубины души.

– Как хочешь. Но упрекнуть меня не в чем, я не играла, я принадлежала тебе вся целиком, но с моей любовью ничто не сравнится.

– Рад был тебе услужить, – произнес Рено, не признаваясь самому себе, насколько ему больно. – Я знаю куртизанок честнее тебя.

Он ушел, хлопнув дверью, и это была их последняя встреча. И если теперь он шел проститься, то только для того, чтобы проститься навсегда. Однако он не нашел ни Флоры, ни ее служанки. Дом стоял темный, дверь заперта. Отступив на несколько шагов и присматриваясь к окнам, Рено заметил, что изнутри они закрыты деревянными ставнями. Хозяйка, похоже, уехала, и у Рено мелькнула мысль, что вполне возможно, она уехала насовсем. Он сразу почувствовал облегчение, хотя вопросы по-прежнему мучили его. Что же решила Флора? Поняла ли наконец, что оскорбляет Господа, пытаясь осквернить грехом священный поход? Или же поняв, что здесь ей ничего не дождаться, отправилась в Лимасол попытать удачи у сира Рауля? Но об этом он узнает, как только приедет в лагерь.

Рождество отпраздновали торжественно и возвышенно, проникнувшись глубокой набожностью, пример которой подавал король. Под ночным небом, усеянным звездами, теми самыми, что сияли когда-то над Вифлеемом, радуясь приходу Спасителя, кардинал-легат служил торжественную мессу в лагере на морском берегу, и свет алтарных свечей играл на золоте священных сосудов и на воинских доспехах. Закаленные в боях воины молились самозабвенно, и редко когда поднималась к небу такая жаркая и смиренная молитва. Мощный хор звучал в ночной темноте – молился лагерь крестоносцев и местные жители, которые присоединились к мессе, собравшись немного в стороне под эвкалиптами. И когда настал миг причастия, все плакали, но это были слезы радости. Все почувствовали себя братьями, которых объединяет одна пламенная надежда – послужить славе Господней. Так подействовало таинство Рождества на воинов и жителей острова.

Слева от алтаря стояли рыцари в белых плащах с восьмиконечными алыми крестами, с обнаженными бритыми головами и густыми бородами – воины-монахи, мощный и впечатляющий отряд. Возглавлял его великий магистр ордена, прибывший из Сен-Жан-д’Акр, где располагался главный монастырь с той поры, как Саладин завладел Иерусалимом. Саладин, очистив розовой водой древнюю мечеть Аль-Акса, что в переводе означает «далекая и любимая пророком», вновь открыл ее для богослужений, а в главной церкви храмовников устроил конюшню.

Великим магистром этого рассеянного по всей Европе воинства, которое по-прежнему хранило верность малому клочку земли, в прошлом именовавшемуся Иерусалимским королевством франков, был в это время Гийом де Сонак, могучий и до сих пор еще внушающий страх старец, витязь с израненным телом и с душой, закаленной в горниле сражений. Он прибыл для того, чтобы примириться с королем Франции, с которым осенью у ордена были большие разногласия. Людовик находил, и не без оснований, что политика храмовников – а они подчинялись только папе и никому больше – вступает в противоречие, или, если говорить мягче, допускает гораздо больше компромиссов, по сравнению с той, которой придерживался он сам. Храмовники, верные своей особой дипломатии, поддерживали тайные связи с влиятельными эмирами Востока. Так же вели себя в недалеком прошлом и последние иерусалимские владыки. Например, граф Триполийский, в надежде обуздать имперские аппетиты Саладина, поддерживал мятежных беков Мосула и Алеппо, вставал на сторону Сирии против Египта. Гийом де Сонак прибыл в октябре на Кипр и предложил Людовику познакомиться с мусульманскими князьями, врагами династии Айюбидов, для того чтобы заручиться их поддержкой в тылу, пока флот будет атаковать Египет. Предложения магистра были отвергнуты с негодованием.

Людовик, как ревностный христианин, был оскорблен тем, что магистр осмелился предложить ему в качестве союзников неверных. Дипломатию он счел постыдной разновидностью лжи, осудил магистра с редкой для него язвительностью и запретил ему принимать любых посланцев от мусульман без его, Людовика, на то разрешения. Магистр, разгневанный обращением короля, не стал отвечать оскорблением на оскорбление, что могло бы сделать их несогласие непоправимым, и уехал обратно в Сен-Жан-д’Акр, забрав с собой магистра Франции, Рено де Вишье. Вишье, которого незадолго до этого капитул избрал маршалом ордена, приплыл на Кипр вместе с королем. После их молчаливого и скоропалительного отъезда Людовик почувствовал некоторое беспокойство: если он лишится поддержки ордена, его кораблей, монахов-воинов и денежных вложений, в походе возникнет немало осложнений. Советники Людовика приложили достаточно усилий, чтобы примирить старого магистра с молодым королем. И разве праздник Рождества Христова – не лучшее время, чтобы забыть о любых несогласиях? И вот перед торжественной мессой король и магистр в знак примирения поцеловались…

Слухи о разногласиях короля и магистра дошли и до простых воинов, и они рассказывали о них на свой лад, утверждая, что «магистр-тамплиер и султан Египта до того крепко подружились, что даже смешали свою кровь в одной миске». Рено, разумеется, не верил в побратимство христианина с неверным, но и у него нашелся повод не обрадоваться приезду тамплиеров. Во время мессы он увидел в первом ряду храмовников Ронселена де Фоса…

Эта встреча стала для него потрясением. В письме командорства Жуаньи было написано, что он отправился в Святую землю, но Рено не ожидал увидеть его в нескольких шагах от себя и рядом с Гийомом де Сонаком. Однако он подавил свой гнев и справился с желанием броситься на Фоса и заставить его публично признаться в совершенном им кощунстве в отношении останков Тибо. Святость часа, места и обстоятельств, а также присутствие короля удержали Рено от враждебных действий, и после мессы он только посмотрел вслед удалявшимся в безупречном порядке братьям-храмовникам – да, они были безупречны, но только на людях…

Жиль Пернон тоже заметил де Фоса. Как только люди стали расходиться и король направился в церковь Святой Троицы, чтобы молиться там всю ночь, Жиль заглянул в конюшню и приготовил лошадей, а потом уже подошел к своему господину.

– Я полагаю, что мы поскачем вслед за ними? – спросил он, указывая на белые плащи, которые еще виднелись вдалеке. – Я все узнал, их командорство находится примерно в трех лье отсюда – большой донжон под названием Колосси [41] среди виноградников.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация