Савельев последовал его примеру. Человек за столом (разумеется, в военном кителе, с погонами капитана) развел руками, сказал весело:
— Да какой же это ребус, господа, хватило получасового поиска в архивах, не особенно и углубленного… — он поднял пинцет с зажатым в нем тем самым камушком. — Строго говоря, господа, никакого ребуса тут нет, а вот загвоздочка имеется, да-с… Понимаете, сейчас этакому алмазу появляться еще рано. Он прямиком из грядущего, не особенно отдаленного, но тем не менее… — он повернулся к Савельеву. — Ваш ювелир, Аркадий Петрович, несомненно, человек знающий. И совершенно правильно заметил, что нынешняя геология еще не определила первичное образование алмазов, то есть те места, откуда они выносятся подземными потоками, образуя россыпи. Буквально через несколько лет, еще до конца нашего столетия, в пустынных областях на юге Африки будет обнаружено более двухсот этаких колоннообразных жил, напоминающих жерла вулканов. Диаметр их бывает от двадцати пяти до целых восьмисот метров, и в землю они тоже уходят на значительную глубину. Заполнены они именно такой вот магнезиальной, то есть вулканической породой, которую вскоре назовут кимберлитом по имени близлежащего городка Кимберли. Это и есть погасшие жерла вулканов, по которым когда-то рвалась раскаленная магма. Давления были колоссальные, и содержавшийся там углерод кристаллизовался, превращаясь как раз в алмазы. Округленные и заостренные формы самородных алмазов объясняются тем, что…
— Прошу прощения, но это уже совершенно ненужные подробности, — мягко прервал Стахеев. — У нас мало времени, чтобы вникать в такие тонкости. Следовательно, там богатейшие залежи? И отроют их только через несколько лет?
— Вот именно. Вспыхнет сущая лихорадка, подобная калифорнийской золотой… Но — только через несколько лет. Сейчас там разрабатывают алмазные россыпи в наносах рек, никому и в голову пока что не пришло идти дальше, вглубь пустыни… Хотя кому-то, как я понимаю, все-таки пришло…
— Благодарю вас, Никола Лукич, — Стахеев поднялся. — Пойдемте, поручик. Не забудьте алмаз, его же непременно нужно вернуть…
В коридоре полковник приостановился, покачал головой:
— Это уже, в некотором роде, форменная контрабанда получается… Кто-то оказался весьма хитер, и дело вел очень грамотно: сначала привез сюда, к нам, червонцы и драгоценные изделия, чтобы заполучить, говоря торговым языком, оборотный капиталец, ну, а потом решил поставить дело на широкую ногу… Аболин знал, что там, в пустыне, есть алмазы. А это позволяет предположить, что у него кроме способа перемещения, есть еще какой-то способ наблюдения за грядущим — надо полагать, ничуть не похожий на наш.
— Вовсе не обязательно, — сказал поручик. — Он просто-напросто мог перепрыгнуть еще лет на двадцать вперед и раздобыть там книгу о драгоценных камнях — это же никоим образом не засекреченная литература, ее преспокойно можно раздобыть и в публичных библиотеках, и в книжных магазинах.
— Тоже вероятно.
— Думается мне, нам в дальнейшей работе не помешал бы Хомяков.
— Аркадий Петрович, да полноте вам, — усмехнулся Стахеев. — Конечно, привлечем. Соответствующая шифрованная депеша, теперь это можно сказать, два часа как ушла в Москву.
— А Карелин? — вырвалось у Савельева.
Не глядя на него, полковник сухо произнес:
— Господин академик — человек с величайшими научными заслугами. Однако и корифеи способны на ошибки… что тут еще скажешь? Скажу вам по секрету, ситуация слишком серьезная, чтобы обращать внимание на чьи-то уязвленные научные амбиции. Да и полная власть в Особом комитете принадлежит отнюдь не господину Карелину. Так что придется господину академику мириться с существующими фактами. А самое главное — влиять на нашу текущую работу он практически не в состоянии, так что руки у нас развязаны. У вас есть какие-нибудь соображения?
— Никаких, господин полковник, — сказал поручик мрачно. — Я как-то не могу пока свыкнуться с мыслью, что Аболин путешествует по времени исключительно затем…
— Чтобы сколотить состояние? А что тут удивительного, собственно говоря? Это мы с вами, Аркадий Петрович, на службе, нам положено высокие государственные интересы блюсти. А этот господин малость попроще в смысле духовности, ему чистую прибыль подавай… Чем, собственно говоря, и заняты господа промышленники и фабриканты, все без исключения: извлекают прибыль из самых поразительных научных открытий, над которыми люди духовные лишь восторженно ахают и слагают оды в честь прогресса. Кто-то оды слагает в честь человеческого гения, а кто-то в этом моментально усмотрит способ неплохую прибыль извлечь. И ничего с этим не поделаешь, такова уж человеческая натура… Что у вас?
Преградивший им дорогу молодой человек с погонами вольноопределяющегося и телеграфным бланком в руке вытянулся, с большим удовольствием прищелкнул каблуками. Судя по всему, ему еще нисколечко не надоело играть в солдатики.
— Господин полковник, разрешите обратиться к господину поручику? — отчеканил молодой человек с несомненным служебным восторгом.
Всего две недели как в батальон взят после окончания одного из университетов. Вроде бы и в родне никто отроду не служил, а вот, поди ж ты, проклюнулась военная косточка…
— Обращайтесь.
— Вам срочная депеша из Москвы, господин поручик, только что расшифрована. Прикажете дожидаться ответа?
«Аболин посетил Пауля Францевича, настойчиво интересовался, не может ли тот подыскать купцов, способных продать ртути. Рокотов».
Савельев поднял брови — в огороде бузина, а в Киеве дядька! — передал телеграмму полковнику. Тот прочитал ее гораздо быстрее, сказал решительно:
— Ответ немедленно. «Купцов подыщем в самом скором времени».
Молодой человек склонил голову, идеально четко повернулся через левое плечо. Полковник сказал вслед:
— Будете проходить мимо дежурного, попросите прислать ко мне Самолетова.
Молодой человек вновь склонил голову и удалился едва ли не строевым шагом.
— Ртуть-то ему зачем? — недоуменно спросил Савельев. — Что-то я не припомню, чтобы в восемнадцатом столетии она так уж высоко ценилась…
— Какая разница? — пожал плечами Стахеев. — Главное, появилась великолепная возможность подобраться к нашему молодчику вплотную. А?
— Вы вызвали Самолетова…
— Аркадий Петрович, экий вы, право! — рассмеялся Стахеев. — Никто у вас не отбирает расследования. Просто вдвоем с Самолетовым вам будет гораздо удобнее, уж он-то купец настоящий… Понимаете ли, тут есть место для комбинации…
…Самолетов чаевничал истово, можно бы даже сказать, самозабвенно: так, словно незадолго тому вернулся с необитаемого острова, где этих необходимых русскому человеку яств не водилось. Старательно медленно грыз постный сахар, чай пил не спеша, отдуваясь, отфыркиваясь и причмокивая — но в таких количествах, что разбитной половой уже доставил им на столик новую пару. Все это было, разумеется, по роли — чтобы привести покупателя в нетерпение и легкую нервозность. Каковые Аболин уже и начал проявлять понемногу, хоть и старался этого не показывать, с деланным спокойствием цедил чаек, к которому, похоже, не питал особенной симпатии. В конце концов, он предложил:
