Он обратился в слух — но из комнаты не доносилось ни единого звука. Вероятнее всего, никого там нет. Окажись там кто, не мог не слышать, как Савельев долго возился с замками, ходил по коридору, открывал обе двери… Вперед?
Извлекши все же пистолет, он форменным образом ворвался в комнату — порой навстречу опасностям следует кидаться очертя голову…
Луч его фонаря сразу же потускнел — комната и так оказалась неплохо освещена прикрепленным посреди левой стены матово-желтым полушарием: черт побери, ну это все же электричество… или что-то другое?
Опасностей не было. А вот то, что представало взору, повергло в оторопь. Уж этакого он здесь никак не ожидал встретить, даже мурашки по спине и ладони вспотели…
Посреди комнаты стоял низкий металлический стол, и на нем, словно прикрепленный множеством стеклянных дужек, навзничь, неподвижно лежал… альв!
Невольно нацелив на превосходно знакомого противника оружие (хотя и знал прекрасно, что оно тут бесполезно) Савельев таращился во все глаза. Несомненный альв, на сей раз не окутанный этим сероватым туманом, какой бывает, когда они не маскируются под людей, а пребывают в истинном виде. Голый, только в чем-то вроде набедренной повязки. Серая кожа, тело и конечности похожи на человеческие, но заметно иные — другие пропорции, не так выглядят суставы, пальцы… Превосходно знакомая физиономия с лысым черепом, крючковатым носом и острыми ушами. Глаза закрыты. В отличие от всех прежде виденных Савельевым альвов этот выглядел страшно исхудавшим, серая кожа буквально обтянула кости, наглядно демонстрируя весь скелет, опять-таки во многом отличавшийся от человеческого.
Множество стеклянных полудужий бледно-зеленоватого цвета, с золотыми искорками внутри, если можно так выразиться, крепили альва к металлической крышке стола. Их было много, очень много, каждая толщиной с карандаш, они тянулись от необычного вида ступней до лысой макушки. Узкие держат ноги, те, что пошире, — тело, а там опять пошли узкие, прихватившие голову и шею…
Лихие ребятушки, подумал Савельев не без уважения. Мы сами совсем недавно научились пеленать альвов, да и то исключительно потому, что позаимствовали в Аунокане предназначенное для этого оружие, а они, в восемнадцатом столетии, не располагая ауноканскими штучками, как-то ухитрились повязать эту тварь надежнейшим образом. Отчего-то он ничего не может сделать с этими стеклянными дугами, хрупкими и несерьезными на вид — и, судя по истощенности, в плену провел немалое время. До сих пор неизвестно, чем они питаются, жрут ли что-нибудь вообще, пьют ли, но этот выглядит именно что изголодавшимся, будто человек, долго лишенный воды и пищи…
Только теперь Савельев заметил то, на что не обращал внимания прежде: из локтевого сгиба левой руки неподвижного альва торчала кривая стеклянная трубка, заканчивавшаяся в стоящем на полу плотно закрытом стеклянном сосуде, до половины заполненном темной, черноватой жидкостью с маслянистым багряным отливом. Трубка была того же цвета — и из нее в сосуд размеренно падали капли той же жидкости.
Черт знает что, подумал Савельев, кривясь от отвращения. Это ж они у него кровь высасывают, ученые господа… И кровь альва крайне напоминает ту жидкость, которой Мокей поил девчонку — только в стакане она была чем-то определенно разбавлена…
Уже видя, что здесь нет никаких опасностей, он спрятал пистолет в кобуру, вытерев прямо о камзол вспотевшие ладони, погасил фонарик, огляделся. Эту комнату, в отличие от первой, вполне можно было поименовать «химической». У обеих стен стояли полки, гораздо легче и проще книжных, сколоченные из струганных досок (правда, весьма аккуратно), и на них красуется превеликое множество стеклянных сосудов самой разнообразной формы и величины. Одни полнехоньки (или наполнены далеко не до конца) жидкостями всех цветов радуги и их оттенков, другие либо пусты, либо содержат гораздо более странное: синие шарики величиной с горошину, бурые бесформенные кусочки, все в острых углах, желтые, неправильной формы окатыши, нечто наподобие дробленого янтаря или крупных зерен канифоли, порошки, опять-таки разноцветные…
— Нет, ребята, — тихонько пробормотал он себе под нос. — Никак нельзя тянуть, вас всех следует брать за шкирку и допрашиваться с пристрастием. Ишь, как размахнулись, какую науку развели… На широкую ногу живете, стервецы…
Веки альва шелохнулись, медленно поднялись, словно его привел в сознание тихий шепот, а может, так оно и было, учитывая чуткость этих тварей, далеко превосходящую человеческую. Вместо привычного огненного взгляда Савельев увидел лишь нечто, напоминающее блеклое свечение двух гнилушек — хорошенько ж они его тут укатали… Альв выглядел настолько беспомощным и жалким, что у Савельева на миг проснулось сочувствие — но только на миг, потому что перед глазами тут же встали исполинская, в полнеба дымная пелена, застилающая гибнущий Аунокан, и разрушенный Санкт-Петербург, и много чего еще…
От глаз альва к его лицу потянулась опять-таки знакомая туманная полоса — тварь пыталась определить, кто перед ней, узнать побольше — но, замерев на половине пути, понемногу растаяла.
— Крепко же они тебя тут пощипали, — сказал Савельев на языке альвов, спокойно и бесстрастно.
Гнилушечье свечение стало чуточку ярче:
— Брат? Ты меня спасешь?
— Избавь меня господь от таких родственничков… — фыркнул Савельев. — Спасать? И в мыслях не было…
— Значит, ты Охотник?
Представления не имея, о чем это альв, Савельев тем не менее кивнул:
— Ну, что-то вроде того…
Тут уж не ошибешься, не попадешь пальцем в небо: в разнообразнейших эпохах и странах на альвов охотились самые разные люди — от мусульманских дервишей, до Особой экспедиции. На альвов и на джиннов — это ведь далеко не одно и то же. Джиннов, похоже, все же удалось истребить начисто, их и прежде-то попадалось очень мало, а последние полсотни лет вообще ни слуху ни духу, если и остались какие, которых по пальцам можно пересчитать, то укрылись где-то вдалеке от людей и носу из своих убежищ не показывают…
— Убей меня, — сказал вдруг альв. — В конце концов, этим ты и занимаешься…
— Не дождешься ты от меня такого подарка, — сказал Савельев жестко. — Служи уж и дальше благородным целям научного познания…
— Я тебе выдам секреты, — сказал альв. — Те, которых вы всегда добиваетесь, но никогда не заполучили. Расскажу даже про Великого Черного.
Видимо, ему настолько уж хотелось умереть, что готов был сделать то, чего ни один альв прежде не делал. Соблазнительное предложение, конечно, хоть и нечем ему сейчас прикончить эту тварь, можно сначала заставить разговориться — никакое честное слово в отношениях с этими созданиями соблюдать не следует. Но нет времени. У него имелись гораздо более важные дела. Если все пройдет гладко, это создание все равно попадет в Особую экспедицию — а там, смотришь, и выполнят его просьбу в обмен на знания. А если что-то пойдет не так… ну, значит, пойдет не так…
