Дэнни прекратил читать и указал на экран:
– Посмотрите на размер, босс. Как на вас сшито. Самое высокое предложение – восемьдесят баксов. Если хотите иметь собственное привидение, вы получите его всего за сотню.
– Давай купим его, – произнес Джуд.
– Серьезно? Тогда я шлю заявку на сто долларов?
Джуд прищурился, глядя на экран. Прямо под описанием лота значилось: «Мгновенная покупка: $1000». А дальше шло пояснение: «Кликни здесь и выиграй аукцион!» Он постучал пальцем по монитору:
– Нет. Мы даем тысячу. И костюм с призраком наш.
Дэнни развернулся на стуле, ухмыльнулся и вскинул брови. У него были высокие изогнутые брови, как у Джека Николсона, и он пользовался ими с большим мастерством. Может быть, он ожидал объяснения, но Джуд сам не знал, зачем ему понадобилось платить тысячу за старый костюм, не стоящий, возможно, и пятидесяти долларов. Позже он подумал, что призрак послужит неплохой рекламой: «Джудас Койн приобретает полтергейст». Фаны заглатывали подобные истории «на ура». Но это позже, а в тот момент Джуд знал одно: он непременно хочет выиграть аукцион.
Джуд направился к выходу из офиса, намереваясь подняться наверх и проверить, готова ли Джорджия. Он велел ей одеваться уже полчаса назад, но, скорее всего, она до сих пор валяется в постели. Джуд подозревал, что она не встанет, пока не дождется ссоры. Сядет в нижнем белье на подушки и начнет красить черным лаком ногти на ногах. Или раскроет свой ноутбук и будет разглядывать в сети «готические» аксессуары в поисках идеальной сережки-гвоздика, чтобы вставить себе в язык. Будто мало ей этих проклятых гвоздиков… Тут мысль об Интернете заставила Джуда остановиться. Он обернулся к Дэнни.
– А как ты вообще наткнулся на этот аукцион? – спросил он, кивая на компьютер.
– Вам пришло письмо по электронной почте.
– От кого?
– От администраторов сайта. Они написали: «Мы обратили внимание, что вы уже приобретали подобные предметы, и подумали, что вы снова заинтересуетесь».
– Что значит: «Вы приобретали подобные предметы»? Какие предметы?
– Всякие оккультные вещицы, я думаю.
– Я ничего у них не покупал.
– Может, покупали, да забыли. А может, я что-нибудь для вас покупал.
Джуд нахмурился.
– Проклятая кислота. Когда-то у меня была отличная память. В средней школе я даже состоял в шахматном клубе.
– Да вы что? Ну и новость.
– Какая? Что я играл в шахматы?
– Ну да. Шахматы… Это же полный отстой…
– Зато вместо фигур я использовал отрубленные пальцы.
Дэнни расхохотался, но слегка переборщил: скорчился в конвульсиях и стал утирать воображаемые слезы. Мелкий лизоблюд.
Костюм доставили в субботу рано утром. Джуд уже проснулся и выгуливал собак.
Как только почтовый грузовичок затормозил перед домом, Ангус бросился к нему с такой яростью, что вырвал из рук Джуда поводок. Пес бился о борт припаркованного автомобиля, брызгал слюной, царапал когтями пассажирскую дверь. Водитель остался сидеть внутри, взирая на Ангуса спокойно, но пристально, как врач разглядывает в микроскоп новую разновидность опасного вируса. Джуд поймал поводок и дернул за него чуть сильнее, чем требовалось. Ангус боком опрокинулся на землю, но тут же вывернулся и снова вскочил, оскалив зубы. К этому времени Бон тоже завелась. Она изо всех сил натягивала другой поводок и заливалась таким пронзительным лаем, что у Джуда заболела голова.
Тащить двух разошедшихся собак к сараю было слишком далеко, поэтому Джуд подтянул Бон и Ангуса через двор к переднему крыльцу. Обе овчарки отчаянно сопротивлялись, пока хозяин заталкивал их в дом. Он захлопнул за ними дверь, и псы стали бросаться на нее изнутри с истерическим лаем. Дверь дрожала от ударов. Чертовы собаки.
Джуд проковылял обратно к подъездной дорожке и приблизился к почтовому грузовику в тот миг, когда его задняя стенка с металлическим лязгом скользнула вверх. Внутри кузова стоял водитель. Он спрыгнул вниз, сжимая под мышкой длинную плоскую коробку.
– Оззи Осборн держит шпицев, – сказал почтальон. – По телевизору показывали. Смешные такие собачки, вроде кошек. Может, и вам стоит завести пару забавных малышек?
Джуд молча взял посылку и пошел в дом.
Коробку он принес в кухню. Положил ее на стол, налил себе кофе. Джуд по природе своей был ранней пташкой. Когда он ездил с турами или записывал альбомы, он нередко добирался до постели лишь к пяти утра, а потом целыми днями спал. Но бессонные ночи давались ему нелегко. В поездках он вставал часа в четыре пополудни, в дурном настроении и с тяжелой головой, не понимая, куда подевалось время. Даже хорошие знакомые казались ему при этом ловкими самозванцами, бесчувственными инопланетянами, напялившими резиновую кожу и поддельные лица друзей. И требовалось значительное количество алкоголя, чтобы они снова стали собой.
Однако в последний раз он ездил на гастроли три года назад. Дома он не испытывал тяги к выпивке и в девять вечера был готов лечь в постель. В пятьдесят четыре года он вернулся к режиму дня своего детства, когда его звали Джастин Ковзински и он жил на свиноферме отца. Безграмотный сукин сын вытаскивал юного Джастина из кровати за волосы, если находил его спящим после восхода солнца. То было время грязи, лающих собак, колючей проволоки, покосившихся хозяйственных построек, визжащих свиней со сплющенными рылами и кожей, висящей складками. Он редко видел других людей – только мать, по большей части сидевшую у кухонного стола с расслабленным выражением лица, как после лоботомии, и отца, правившего акрами свиного дерьма и развалин с помощью сердитого смеха и кулаков.
Итак, Джуд проснулся несколько часов назад, но еще не позавтракал. Когда он жарил бекон, в кухне появилась Джорджия: в одних черных трусиках, руки сложены на маленькой белой груди с проколотыми сосками, на голове гнездо из спутанных черных волос. На самом деле ее звали не Джорджия. И не Морфина, хотя несколько лет назад она показывала стриптиз под таким именем. Ее настоящее имя было Мэрибет Кимболл – такое простое, такое незамысловатое, что она смущенно засмеялась, когда впервые назвала его Джуду.
Джуд к тому моменту сменил уже несколько «готических» подружек, которые или показывали стриптиз, или гадали, или показывали стриптиз и гадали. Все они были симпатичными девушками, все носили египетские кресты – анки, все красили ногти черным лаком. Джуд называл их по именам штатов, откуда они были родом. Ни одной из девиц это не нравилось, поскольку напоминало о личности, которую они с таким рвением старались спрятать, разрисовывая лицо потусторонним макияжем. Джорджии было двадцать три года.
– Эти безмозглые псы, – сказала она, пинком убирая одного из них со своего пути. Собаки крутились под ногами у Джуда, возбужденные ароматом бекона. – Разбудили меня, черт возьми.
– Может, черт возьми, уже пора было вставать. Тебе такое в голову не приходило, чисто случайно?
