С другой стороны на покойника мчалась Бон. Она тоже состояла из двух собак – у нее появился свой черный двойник. Когда она подскочила к призраку, он швырнул в нее золотой цепью, и полумесяц бритвы со свистом прорезал воздух. Лезвие прошло через переднюю правую лапу Бон в районе плеча, но не оставило и следа. Потом оно достигло черной тени Бон, вонзилось ей в лапу, и черная Бон как будто зацепилась за лезвие, потянулась за ним, теряя форму и сходство с собакой. Но лезвие освободилось и вернулось в ладонь покойника. От боли Бон залилась диким, невыносимым визгом. Джуд не мог разобрать, какая из собак визжит, овчарка или ее тень.
Ангус бросился на покойника снова, раздвинув челюсти и целясь в горло, в лицо. Крэддок не успевал бросить в него свой серебристый нож. Ангус-тень подпрыгнул, уперся передними лапами в грудь призрака, и тот повалился на землю. Когда черная собака рвалась вперед, она вытягивалась почти на целый фут от немецкой овчарки, к которой была присоединена, удлинялась и в то же время истончалась, совсем как тени в конце дня. Ее черные клыки лязгнули в нескольких дюймах от лица мертвого старика. Шляпа Крэддока слетела с головы. Ангус – и овчарка, и собака цвета полуночи – вскочил на старика, стал рвать его одежду когтями. Время перескочило вперед.
Покойник снова был на ногах, спиной прижимался к грузовику. Ангус тоже перепрыгнул во времени вместе с Крэддоком и теперь вцепился зубами в его штанину. Он рвал и дергал черную ткань из стороны в стороны. Из царапин на лице мертвеца сочилась жидкая тень. Когда капли достигали земли, они шипели и дымились, словно жир, падающий на раскаленную сковородку. Крэддок пнул пса. Ангус перекатился через спину и вскочил на лапы. Все с тем же глубоким булькающим рыком, идущим откуда-то из глубины тела, Ангус прижался к земле, неотрывно глядя на Крэддока и его золотую цепочку с бритвой-полумесяцем на конце. Он ждал удобного момента. Под блестящим коротким мехом на спине пса бугрились мышцы, сворачивались перед прыжком. Черная тень оскалила пасть и прыгнула первой, опередив Ангуса на долю секунды. Собачьи зубы сомкнулись у промежности покойника, и теперь завизжал он. Скачок во времени.
Воздух звенел от звука захлопнутой двери. Старик сидел внутри своего «шевроле». Его шляпа валялась на дороге, смятая и грязная.
Ангус с разбега наскочил на борт пикапа, и от его ударов машина качнулась. С другого борта отчаянно скребла по металлу Бон. Ее дыхание туманом оседало на стекле, слюна стекала по окну – как будто это был настоящий автомобиль. Джуд не видел, как она оказалась там. Только что она жалась к нему, поскуливая от боли.
Бон соскользнула вниз, обернулась вокруг себя и снова набросилась на пикап. С другой стороны в то же мгновение на машину прыгнул Ангус. Однако «шевроле» внезапно растаял в воздухе, и две собаки столкнулись друг с другом в прыжке. Они стукнулись головами (Джуд расслышал глухой звук) и обрушились на мерзлую землю, где только что стоял пикап.
Но пикап исчез не полностью. Остались прожекторы – два круга света, парящие над дорогой. Собаки подскочили на лапы и принялись яростно облаивать эти круги. Бон выгнула позвоночник, ее шерсть стояла дыбом, она с лаем пятилась от бестелесных источников света. Ангус лаять больше не мог, каждый его рык становился еще более сиплым, чем предыдущий. Джуд заметил, что черные двойники овчарок исчезли, растаяли вместе с пикапом или вернулись в свои материальные тела, где, вероятно, прятались до сего момента. Джуд предположил (и идея показалась ему весьма разумной), что две черные собаки – это души Ангуса и Бон.
Круги света от прожекторов тоже постепенно таяли, становились все бледнее и синее, уменьшались в размере. Наконец они исчезли, не оставив после себя ничего, кроме слабых отпечатков на сетчатке глаз Джуда. Два тусклых диска лунного цвета еще некоторое время плавали перед ним.
Джуд закончил подготовку машины к отъезду, когда небо на востоке уже серело, подсвеченное первыми знаками рассвета. Он оставил Бон в машине, а Ангуса взял с собой и вернулся в дом. Поднявшись по лестнице в студию, он нашел Джорджию спящей там, где оставил ее: на диване, под белой простыней, снятой с кровати в гостевой комнате.
– Вставай, милая, – произнес он, положив ладонь ей на плечо.
Джорджия тут же открыла глаза и развернулась к нему. Выглядела она совершенно больной: длинная прядь черных волос прилипла к потному лицу, щеки горят нездоровым румянцем, а сама девушка бледна как снег. Джуд приложил руку к ее лбу. Она вся горела, ее била лихорадка.
Джорджия облизнула губы и промямлила:
– Который час?
– Половина пятого.
Она огляделась, приподнявшись на локте. – Какого черта я здесь делаю?
– Ты что, не помнишь?
Она подняла на него бездонные глаза. Губы ее задрожали, и ей пришлось отвернуться, закрыв глаза рукой.
– О господи, – выдохнула Джорджия.
Ангус протиснулся мимо Джуда к дивану и уткнулся ей в шею, стал тыкаться мордой под подбородок, словно призывал держать нос кверху. Влажные собачьи глаза заботливо поблескивали.
Когда его холодный нос прикоснулся к ее коже, Джорджия подскочила и окончательно проснулась. Она испуганно и непонимающе посмотрела на Ангуса, потрепала его между ушей и спросила:
– А кто тебе разрешил гулять по дому?
Потом она перевела взгляд на Джуда и увидела, что он полностью одет, сверху накинут длинный плащ, на ногах черные ботинки «Доктор Мартене». Одновременно она, осознала, что с улицы доносится горловое урчание заведенного «мустанга», стоящего под окнами. Вещи уже уложены в машину.
– Куда ты едешь?
– Мы, – поправил ее Джуд. – Мы едем на юг.
Путь
К концу дня, уже на подъезде к Фредериксбургу, Джуд заметил, что за ними следует пикап старого Крэддока, держась на расстоянии примерно в четверть мили.
Вел машину сам Крэддок Макдермотт, хотя в слабом вечернем свете, под желтым сиянием неба, где тихо рдели облака, трудно было разглядеть детали. И все же Джуд видел, что старик снова обзавелся черной шляпой и сгорбился за рулем, подняв плечи до самых ушей. А еще он нацепил на нос очки с круглыми линзами. В свете газовых фонарей, освещающих трассу И-95, эти линзы вспыхивали время от времени оранжевым тусклым огнем, будто дублируя два прожектора над бампером.
Джуд съехал с трассы при первой же возможности. Джорджия спросила почему, и он ответил, что устал. Мертвеца она не заметила.
– Давай я поведу, – предложила девушка.
Большую часть дня она проспала и теперь сидела в пассажирском кресле, поджав под себя ноги и склонив голову на плечо. Не дождавшись ответа, она всмотрелась в лицо Джуда.
– Все в порядке?
– Просто хочу найти место для ночевки, пока не стемнело.
Между спинками их кресел появилась голова Бон, овчарка хотела послушать, о чем говорят. Она любила участвовать в разговорах. Джорджия стала гладить собаку, а Бон с тревогой уставилась на Джуда шоколадными глазами.
