«Скорее всего, — подумал Харви, — она уже забыла о моем присутствии и поглощена размышлениями о каком-то кризисе времен правления Адриана! Видимо, мне пора сматываться». Он уперся руками в край кровати, собираясь встать.
Сефтон, однако, размышляла именно о нем.
— Мне кажется, ты сегодня явился без трости. Или я не заметила? Ты пришел с тростью?
— Нет, сегодня не захватил ее…
— Значит, твоей ноге, то есть лодыжке, уже лучше?
— В общем, нет. Разве что немного. Я езжу на такси!
— Почему ты рассердился на меня в тот день, когда я вернула тебе ту трость, что ты забыл у Лукаса? — спросила она, пристально глядя на Харви своими зелеными глазами.
— О, Сефтон… извини…
— О чем ты говорил с Лукасом?
— Ну… так, ни о чем… вернее, вообще не говорил…
«Она ревнует и даже злится на меня», — пришел он к выводу.
— Ладно… Не бери в голову… — Сефтон улыбнулась, заметив его замешательство.
«Какие же у нее глаза, — подумал Харви, — зеленые или карие? Вроде бы зеленовато-карие».
Ему вдруг стало неловко, что он сидит на кровати, глядя на нее сверху вниз, и он, опустившись на пол, прислонился к кровати и подтянул к себе ноги. Ощущение неловкости все равно не исчезло. Сефтон рассмеялась.
«Уж не смущен ли он?» — пронеслось у нее в голове.
Харви решил, что она не поверила ему насчет разговора с Лукасом.
В этот момент в комнате вдруг стало светлее. Она озарилась солнечными лучами.
— Надо же, солнце вышло! — заметил Харви, опустив глаза.
Расцветка турецкого ковра приобрела еще более яркий и веселый оттенок.
— Харви, — сказала Сефтон, — помнишь, в тот вечер ты заснул в портшезе…
— Да, так глупо вышло!
— Ты говорил, что видел тогда замечательный сон. Можешь его вспомнить?
Харви уже хотел ответить отрицательно, но вдруг действительно вспомнил этот сон.
— Мне снилось, что ты дергаешь меня за волосы.
— Но я и правда дергала тебя за волосы, я ведь пыталась разбудить тебя!
— Как странно… Просыпаясь, я видел тебя во сне.
— В счастливом сне?
— Да.
Сидя бок о бок, они немного помолчали, глядя друг на друга.
— Как глупо, что я забыл о том сне, — смущенно произнес Харви, — а сейчас вспомнил его, только оказалось, что это мне не приснилось.
Он почувствовал странную, будоражащую силу, вдруг зародившуюся в нем и завладевшую всем его телом.
«Конечно, — подумал он, — я же пьян, у меня даже слегка кружится голова».
Сефтон отвернулась, посмотрела на книги, на освещенное солнцем окно и вновь взглянула на Харви. Ее упирающаяся в пол рука была рядом с ним. Он накрыл рукой ее ладонь. Она дернулась, точно пойманный зверек, задержалась на мгновение под его рукой и выскользнула. Они вновь переглянулись. Харви провел рукой по неровной поверхности стеганого покрывала, а затем обнял Сефтон за плечи, почувствовав сквозь ткань блузки живое тепло ее крепкого тела. Они внимательно изучали друг друга, и постепенно напряжение исчезло, растворилось, его сменило изумление. Харви повернулся, чуть подался вперед и оперся на другую руку. Его голова склонилась к Сефтон, а губы слегка коснулись ее щеки. Он увидел, как ее веки опустились, и сам закрыл глаза. Их губы, двигаясь торопливо, но уверенно, встретились на мгновение, словно летящие во мраке ночи птицы.
Они отпрянули и уставились друг на друга с ошеломленным изумлением, со страхом, почти с ужасом. Их охватила странная дрожь, породившая сильное волнение. Словно парализованные каким-то мощным ударом, они продолжали напряженно сидеть рядом, отстранившись и тяжело дыша, их сердца бешено колотились. Раскрыв рты, они не сводили друг с друга глаз, и Харви, вновь завладев рукой Сефтон, начал робко поглаживать ее. Немного погодя Сефтон опять отдернула руку и отвернулась. Наконец Харви очнулся.
— Неужели так все и происходит? — почти прошептал он. — Очевидно, именно так.
— Ну а что, собственно, происходит? — не глядя на него, сказала Сефтон страдальческим, почти рассерженным тоном, — Я не совсем понимаю тебя.
— Ты не возражаешь, если мы заберемся на кровать? — спросил Харви.
Ловко выскользнув из пиджака, он приподнялся, пристроился на краю покрывала и сбросил туфли. Сефтон тоже как-то поднялась и неловко улеглась, уткнувшись лицом в подушки. Харви, лежа на спине, тупо рассматривал на потолке какую-то трещинку, пока его зубы не начали стучать. Он закрыл рот, медленно и напряженно втянул носом воздух. Харви ощущал и, казалось, даже слышал громкий стук своего сердца и как бьется сердце Сефтон. Повернувшись к ней, он провел рукой по спине девушки, коснулся шелковистой путаницы ее волос, приложил ладонь к ее разгоряченной шее. Вновь открыв рот, он закусил нижнюю губу. Из его груди вдруг невольно вырвался тихий стон. Убрав руку, Харви отодвинулся к самой стенке, давая возможность Сефтон развернуться к нему. Подчиняясь или просто продолжая его движение, она перекатилась на спину, оказавшись в середине кровати. Харви расстегнул ремень. Приподнявшись на локте, он коснулся ее щеки, потом начал расстегивать блузку. Она удержала его руку.
— Сефтон, не сердись на меня. Я люблю тебя.
— Да. Что-то произошло, — спустя мгновение отозвалась Сефтон, — но, по-моему, это какое-то безумие.
— Да-да, совершенно точно! — воскликнул Харви, одной рукой пытаясь расстегнуть брюки и стащить с себя рубашку и майку, поскольку Сефтон все еще не отпускала его другую руку, — О, Сефтон, Сефтон, я просто сгораю от любви, я безумно люблю тебя.
— Харви, не надо. Мы не понимаем, что с нами происходит. Я никогда не испытывала ничего подобного… Мы стали какими-то чудовищами, мы вдруг превратились в… чудовищ.
— Ничего не бойся, Сефтон, дорогая моя…
— Я и… не боюсь… по-моему, я просто… в каком-то потрясающем смятении…
— Мы симпатичные чудовища, добрые чудовища. О, любимая, пожалуйста, позволь мне раздеть тебя, слегка раздеть…
— Нет, нет…
— Смотри, я тоже раздеваюсь, просто позволь мне снять вот эту… вещицу.
— Погоди, мне не хочется с тобой бороться, перестань, ну пожалуйста, Харви, послушай меня… Все это так невероятно странно… а мне хочется, чтобы все было хорошо.
— Да, все и будет хорошо, Сефтон, я так хочу тебя, я никогда не испытывал ничего подобного…
— Я тоже, но…
— Я весь переполнен… в полнейшем смятении, во мне как будто отрылись великие силы… Я должен соединиться с тобой навеки…
— Подумай, как странно ты выражаешься. Послушай, Харви, да послушай же меня… Это, не знаю что, то, что только что случилось с нами, оно произошло почти моментально…
