— Так же, как и у меня. Но с этим ничего не поделаешь. Мы должны тащиться с нашими тяжелыми сердцами по разным дорогам.
— Ты хочешь жениться на Алеф, но боишься сделать ей предложение. Может, ты думаешь, что она скоро согласится сбежать с тобой? Так почему бы тебе прямо не спросить ее, полагаю, надо рискнуть!
— Я не люблю Алеф.
— Клемент, я знаю, что ты жаждешь ее любви, как любой мужчина. Питер Мир тоже возжелал ее. Удивительно, как этому парню удалось взбудоражить всех нас, по-моему, он принес нам какую-то свободу! Я лично почувствовала себя свободной.
— А я нет.
— А мне он явно помог. Я стала добродетельной особой. Я вдруг обрела уверенность в собственной порядочности, буквально поверила в нее. Не могу понять, почему все эти годы я считала себя безнравственной, все твердили мне о безнравственности, и ты, и даже Харви.
Клемент рассмеялся. Колено Джоан на мгновение прижалось к его ноге.
— Милая Джоан, я рад, что ты обнаружила в себе добродетели. Хотелось бы мне также обнаружить их в собственной душе. Но сейчас я испытываю лишь безнадежное уныние.
— «Уныние» — отличное определение. По-моему, твоя проблема в том, что ты любишь Луизу и, сознавая, как Луиза неэлегантна, скучна и глупа, по каким-то непонятным причинам считаешь своим долгом продолжать любить ее. Может, ты думаешь, что тебе повелевает любить ее дух Тедди? Но, Арлекин, неужели тебе не под силу избавиться от такого наваждения? Питер расшевелил всех, кроме тебя! Обрати внимание, как славно спелись наши голубки, Беллами и Эмиль! Едва расставшись с Клайвом, Эмиль тут же подцепил Беллами.
— Как-то я не замечаю в твоих речах добродетели. Твои слова о Луизе далеко не доброжелательны, язвительны и несправедливы.
— Ладно, я знаю, мне просто хотелось растормошить тебя и заставить выдать свои чувства! Подумать только, как же мы с тобой хорошо понимаем друг друга, мы чувствуем себя вместе совершенно раскованно, даже можем говорить друг другу всю правду, верно?
— В известном смысле — да.
— Ты же понимаешь, какая это редкость. Милый Клемент, я люблю тебя и всегда любила, ты сам знаешь. Послушай, послушай меня. Я хочу выйти за тебя замуж, хочу стать твоей женой и жить с тобой отныне и вовеки в печали и радости. Я буду хорошей женой, научусь готовить, убирать в доме, чистить твои костюмы и все такое прочее. Я стану твоей секретаршей, освою компьютер и буду выполнять за тебя всю рутинную работу; на которую ты попусту тратишь время. И все наши ночи будут полны ласки и любви, мы сможем разогнать все тревоги; даже проснувшись от кошмарного сна, мы поймем и успокоим друг друга, сможем устроить замечательную семейную жизнь, да, да, мы будем жить счастливо, просто и правильно. Ах, Клемент, именно к этому я стремилась, именно об этом мечтала всю свою жизнь, прошу, пожалуйста, женись на мне, я люблю тебя так сильно, что…
По щекам Джоан заструились слезы.
— Джоан, не надо плакать, — мягко сказал Клемент, дотронувшись до нее. На мгновение она завладела его рукой. Потом Клемент отъехал вместе с креслом назад, высвобождая руку. — Прошу тебя, не надо так расстраиваться. Пожалуйста, постарайся понять: я просто не хочу жениться на тебе, я недостаточно люблю тебя, мы не подходим друг другу и не сможем ужиться вместе. Этого никогда не будет, это абсолютно невозможно! Пожалуйста, не заблуждайся на этот счет, строя планы совместной жизни…
— Ты считаешь меня безнравственной, считаешь меня неразборчивой в связях и думаешь, что я буду изменять тебе, но я не буду, я хочу быть только с тобой; если бы ты женился на мне, то я не мечтала бы больше ни о ком другом…
— Дело не в этом, я уверен, что ты можешь стать верной женой, но ты героиня не моего романа! А теперь давай перестань плакать, пожалуйста!
В наступившей тишине Джоан промокнула глаза серебристым рукавом платья, а Клемент отодвинул свое кресло еще дальше, потом поднялся и встал за его спинкой.
Джоан произнесла охрипшим голосом, глядя не на него, а на свой подмоченный слезами рукав:
— Ты говорил, что мог бы спасти меня, если бы наступил конец света…
— Может, и смог бы, но…
— Для меня конец света уже наступил.
— Нет, не болтай чепухи и не пытайся угрожать мне губительным «Хэмпфри Хуком». Я уже наслышан от Харви о таких «угрозах»!
— Но, Клемент…
— Ты не повесишься и не пристрастишься к наркотикам. Ты ведь умна и слишком любишь себя, любишь жизнь, ты найдешь выход из любой ситуации. Послушай, если тебе нужны деньги, то я могу помочь, не отказывайся, деньги никогда не помешают… Только не сердись на меня, Джоан, ведь я останусь твоим другом, если ты согласишься сохранить нашу дружбу…
Джоан встала и попыталась стянуть с себя узкое платье. Ей удалось приподнять подол до талии. Неловко покачнувшись, она опустилась на кровать.
— Иди ко мне, Клемент, останься со мной на эту ночь, только на одну ночь. Я знаю, тебе же хочется, помнишь, какую славную ночь мы провели на улице Верцингеторикса. О, прошу, Арлекин, останься, останься же, мой любимый, подари мне только одну ночь…
Клемент развернулся и выбежал из комнаты. Он быстро спустился вниз, нашел свое пальто и позволил себе уйти по-французски
[85]
. Не обращая внимания на мороз, он прогулялся пешком до самого дома, тихо сетуя на свою судьбу. Войдя в квартиру, он принял снотворное и провалился в глубокий сон. Утром его разбудил телефонный звонок, и Луиза сообщила ему об исчезновении Алеф.
На следующий день Клифтон напоминал многолюдную осажденную крепость. Повсюду царила беспорядочная и кипучая деятельность, но хороших новостей не поступало. То и дело хлопала входная дверь, впуская и выпуская исполненных благих намерений друзей. Телефон был постоянно занят. В каждой комнате, казалось, решались какие-то важные дела. Первым явился Клемент, прибыв без промедления сразу после раннего звонка Луизы. К тому времени обитатели дома успели тщательно изучить доставленную утром скудную почту. Вторым появился Беллами, и следом за ним — Эмиль. Сефтон ушла из дома рано, заявив, что ей нужно в библиотеку. Потом прикатил Харви и обосновался на кухне. Кеннет Ратбоун, узнавший новости по телефону, привез ящик светлого пива, надеясь хоть чем-то помочь, и посидел немного за столом, выпив баночку и поговорив с Луизой, которая с помощью Мой беспрестанно заваривала то чай, то кофе. Клементу пришло в голову, что надо позвонить Коре и поручить ей переговорить с Джоан. Голос Коры звучал немного натянуто, и она уведомила Клемента, что непременно заедет (хотя Клемент и не приглашал ее, понимая, что она не располагает никакой полезной информацией), но вряд ли сможет привезти Джоан. Беллами всячески утешал на кухне молчаливого Харви, а Эмиль с чашкой кофе поднялся наверх и устроился в Птичнике. Позвонив в полицию, Луиза получила неизменно дружелюбный и вежливый ответ с уточнением того, что проверка больниц не дала никаких новых сведений. Она позвонила в клинику, и ей сказали, что врачи очень заняты и ей следует сначала записаться на консультацию. Вскоре Беллами отправился на поиски Эмиля, и Луиза предложила Харви посидеть спокойно в комнате Сефтон, но он отказался. Кеннет Ратбоун отправился по своим делам. Тесса Миллен, которую не удалось застать по телефону, сама случайно заехала, намереваясь познакомить Луизу со своей приятельницей Памелой Хортон, взявшей на себя руководство приютом. Также очевидно было, что Тессе, после ее неоднозначной роли в деле задержания Питера, хотелось восстановить добрые отношения и вновь завоевать уважение жителей Клифтона. Войдя в курс дела, она предложила обыскать комнату Алеф, где, возможно, обнаружится какая-то путеводная ниточка, скажем, полезный адрес или номер телефона. Тесса и Памела занялись обыском комнаты, где обшарили все ящики, перетряхнули вещи, проверили кровать и заглянули даже под ковер. Покинув кухню, Харви поднялся в Птичник, но, увидев, что там заседают Эмиль и Беллами, ретировался и примостился на ступеньках лестницы. Потом приехала Конни Адварден в сопровождении Ника и Руфуса, которые (прибыв домой на каникулы) почти не скрывали своего восторга по поводу всей этой загадочной ситуации. Конни сообщила, что нашла в комнате Розмари адреса и телефоны двух французских отелей. Она не пыталась сама дозвониться туда, поскольку хотела сделать это вместе с Луизой. Они поспешили к телефону и со второй попытки действительно связались с Розмари. Конни передала трубку Луизе. Но из-за помех на линии им удалось лишь понять, что Алеф рассталась с Розмари в центре Лондона (около магазина «Харродз», как сказала Розмари), заявив, что хочет зайти за покупками, с тех пор Розмари ее больше не видела. Прибывшая на такси Кора присоединилась к Луизе и Конни в комнате Сефтон.
