Когда Беллами взобрался на вершину склона и окинул взглядом следующий заливчик, то увидел Анакса у кромки воды, пес метался по мелководью, продолжая истерически лаять. Что же его так встревожило? Потом Беллами увидел тюленей. Маленькую бухту заполнило множество тюленей, их влажные, серые, почти собачьи головы покачивались в бурных водах за первым валом несущихся к берегу волн.
«Как чудесно, — подумал он, — что опять появились тюлени, они вернулись, а я уж решил, что они навсегда покинули наши места, да как же их много, просто не сосчитать! Неудивительно, что Анакс так разволновался!»
Беллами замедлил скорость, проходя через заросли густой мокрой травы. Он подумал, что нужно успокоить Анакса, таким лаем он их всех распугает, хотя странно, ведь раньше он никогда не лаял на них.
— Анакс! — громко крикнул Беллами, но ветер вновь свел на нет его призывы.
И тогда он заметил еще кое-что. Среди бурно вздымавшихся морских волн мелькала, похоже, человеческая фигура, она маячила уже довольно далеко, то и дело скрываясь за высокими гребнями. В этот момент Анакс устремился вперед, в большом прыжке перемахнул за гребень волны и тоже исчез. Отчаянно крича и спотыкаясь на крутом склоне, Беллами бросился вперед, он с трудом продрался через заросли засохшего папоротника и кусты утесника. Задыхаясь и постанывая на бегу, он перебрался через полосу объеденной травы на камни, большие мокрые камни, разъезжающиеся под его ботинками, потом перелез через темные скалы и, спустившись на берег, перебежал по скользким водорослям на усыпанный мелкой галькой песок. Там Беллами остановился, отдуваясь и слыша теперь глухой рокочущий звук разбивающихся волн, но не видя впереди ничего, кроме бурно вздымающейся стихии. Он сбросил стесняющее движения пальто, пробежал по песку и, неловко спотыкаясь, пошел по морю, отчаянно стараясь удержаться на ногах. Вода уже хлюпала в ботинках, а он продолжал двигаться по песчаному дну, на каждом шагу противостоя яростному потоку прибоя, слыша, как собственный крик уносится назад к берегу вместе с сильным встречным ветром, наполняющим его рот соленой морской водой. О плавании не могло быть и речи; если он упадет, то попросту захлебнется и утонет. Изо всех сил стараясь устоять на ногах, Беллами начал отступать, чувствуя, как мощный поток откатывающейся волны вымывает почву из-под его ног. Теперь он уже думал только о выживании, о сохранении равновесия, о возможности очередного шага… но внезапно его ноги разъехались, руки бессильно повисли, море поволокло его за собой, и он упал на спину, видя накрывающий его сверху зеленоватый, пронизанный светом купол, и, захлебываясь, почувствовал неумолимое приближение смерти. Через мгновение Беллами вдруг осознал, что все еще жив и барахтается под водой. Рядом маячила какая-то большая и темная масса, вынырнувшая вместе с ним на водную поверхность, пока не накрытую очередной волной. Потянувшись в ту сторону, Беллами ухватился за что-то, обнаружив сначала какой-то рукав, а потом и руку, и сделал очередную попытку встать на ноги, но заметил, что вода подталкивает его в спину, а сам он стоит на коленях. Он отчаянно пополз к берегу, таща за собой человеческую руку, и наконец умудрился подняться на ноги. Как Беллами вспоминал позднее, этот подъем был подобен воскрешению. Возможно, так будут чувствовать себя воскресшие после конца света. Он продвигался все дальше, волоча за собой ребенка, именно так ему показалось, точно тяжелый мешок. Он втащил его повыше на берег, подальше от яростных волн, от разбушевавшегося моря. И именно тогда, как ему вспоминалось потом, он подумал, что Анакс утонул, пытаясь спасти ребенка. Слезы застилали глаза Беллами, он чувствовал их теплую влагу на замерзших щеках. Он опустился на мокрый песок рядом с утопленником, поскольку решил, что вытащенный им мальчик тоже умер. Беллами попытался восстановить дыхание, ему пришло в голову, что у спасенных из воды людей положено удалить воду из легких, а потом вроде бы сделать искусственное дыхание. Все еще плача и всхлипывая, он встал на колени, решив выяснить, что же он может сделать. В этот момент Мой пошевелилась и, издав слабый стон, открыла глаза. Беллами узнал ее. Она начала дышать. Он вскочил с песка и взглянул на море, но нигде не смог разглядеть головы Анакса. Беллами издал мучительный вопль, который ветер унес вдаль вместе с пронзительными криками планирующих в воздушных потоках чаек. Потом он увидел, как из кружевной пены выползает какое-то длинное серое существо и, вскочив на лапы, несется по мелководью на берег, останавливаясь и встряхиваясь. Беллами вновь рухнул на колени возле Мой. Тяжело дыша, девушка попыталась приподняться с песка. Он помог ей сесть и подставил колено, чтобы поддержать ее спину.
Мой, Мой…
Она вся дрожала, что-то невнятно бормоча, вздыхая, кашляя и задыхаясь.
Прости, — наконец прошептала она.
Беллами почувствовал что-то теплое. Это Анакс лизнул его руку своим языком.
Ты должна постараться встать, нам надо быстро добраться до дома!
Он поднял Мой на ноги. Потом увидел, что чуть выше на берегу, совсем рядом, лежат два их пальто, и вознес хвалу небесам, осознав, что прилив закончился и погода также меняется к лучшему. Ветер стих, небо начало проясняться, и тут Беллами понял, какой свет пронизывал зеленоватый водный купол. Опираясь на его руку, Мой пошла в сторону дома.
Поторапливайся, Мой, нам надо как можно быстрее доставить тебя домой. С чего вдруг ты решила поплавать?!
Он не рассчитывал на ее ответ, но она произнесла:
Вернулись тюлени, я должна была… — Потом Мой добавила: — Знаешь, так странно, вода показалась мне теплой.
А мне нет! Смотри-ка, вот наши пальто, и они сухие!
С трудом им удалось натянуть пальто на мокрые, прилипшие к телу одежды. Сначала Беллами помог девушке, потом оделся сам.
Нам надо поторапливаться. Слава богу, я успел вовремя, и все благодаря Анаксу. Ты не представляешь, как он разлаялся. На самом деле это он спас тебя. Где же он? Ой, посмотри-ка на него!
Анакс, убежав вперед, забрался на ту самую плоскую скалу, где Мой оставила конический, разукрашенный лишайником камень. Он сидел к ним боком, уставившись на камень, лежавший между его передними лапами.
Смотри, Мой, — сказал Беллами, — он похож на древнеегипетское изваяние!
Мой оглянулась. Она пристально взглянула на Анакса, потом перевела глаза на конусообразный камень. Устремив взгляд дальше, на поднимающийся склон холма, она вдруг узнала то место. Оно оказалось не так далеко, как ей представлялось.
Беллами, прости, мне очень нужно кое-что сделать.
Выпустив его руку, она с поразительной скоростью добежала до скал и, забравшись на них, схватила свой камень.
В чем дело?.. Мой!
Но она уже спешила к травянистому склону, переходящему в луговину.
Мой, подожди! Анакс!
Девушка, спотыкаясь, но ни разу не упав, пробежала через разросшиеся травы, следовавший за ней Анакс вскоре вырвался вперед. Беллами выдохся и, пошатываясь, ковылял за ними.
Коснувшись любимого камня, Мой мгновенно почувствовала, как ее наполняет какая-то живая и теплая сила. Она без устали бежала за Анаксом, и камень казался ей невесомым. Наконец, запыхавшись, она замедлила бег. Да, теперь она узнала заветное местечко, очертания холма с его густой травой и спуск в неглубокую ложбину. Анакс, пробежав по луговине, уже обнюхивал что-то внизу. Мой, прижав к груди камень, спустилась к нему. Все верно, вот возвышается над травой тот скальный обломок, гладкая серая пирамида, испещренная загадочными иероглифами, совершенно не похожая на другие прибрежные скалы, уникальная, уединенная, священная. Держа одной рукой камень, Мой оперлась на эту пирамиду и опустилась на влажную траву. Но где же именно лежал ее камень, где его исходное место?
