Вечером возвращаюсь в деревню и в девять часов иду к колодцу. Гляжу и вижу Яна под деревом, как и раньше. И все опять повторяется. Учительница в белом платье приходит, садится у фонтана. Теплынь, звезды высыпали. Я слышу звук фонтана и пение соловья. На этот раз я не сижу, а стою, ногу поставил на край колодца. Жду десять минут. Весь дрожу, задыхаюсь, но слабым, как раньше, себя не чувствую. Не чувствую себя связанным. Смотрю на Яна. Смотрю на учительницу. Смотрю на церковь. И потом начинаю тихо идти к фонтану, неслышно, как дух. Мне кажется, что я сейчас и невидимый, как дух. Вокруг очень темно. Я вижу белое платье. Но тут и Ян начинает идти. Когда я вижу, что он идет, то начинаю идти быстрее. Потом я бегу и он бежит, и мы оба сталкиваемся у фонтана, где сидит учительница.
Учительница встает. Ничего не говорит. И мы ничего не говорим. Потом берем ее за руки и ведем к нам в дом. Мы ведем ее окружным путем, вокруг полей, чтобы никто не видел. Ведем ее в дом. Потом раздеваем и имеем, сначала один, потом другой… Стефан прервал рассказ.
— Кто был первый? — спросила Роза спустя мгновение.
— Я, — отозвался Стефан, — потому что я — старший. В Польше старший — это очень важно. Старший — король. Мы с Яном равны. Но мы не могли любить ее вместе, даже мы, и поэтому сделали очередность. Я — первый.
— С тех пор мы всегда делим наших женщин, — добавил Ян. — Так повелось.
— Да, — продолжил Стефан, — когда мы задумали взять ее и утаили друг от друга, то мы плохо сделали. Брат всегда должен рассказывать брату. И мы научились.
Оба кивнули важно.
— Вы любили ее снова, или только в эту ночь? — спросила Роза.
— Только в эту ночь, — сказал Ян. — После этого мы любили многих девушек в деревне, многих девушек, все красивые девушки были наши, но ее — нет.
— Почему же? — снова поинтересовалась Роза.
— Не знаю, — ответил Ян. — Нам она не полюбилась. Она сказала неправду. Говорила про себя, что нетронутая, но это оказалось не так.
— В Польше все девушки говорят, что нетронутые, — заметил Стефан.
— Вообще, она была нам ненавистна, — продолжил Ян. — Мы не забыли той пощечины. И мы не хотели ее радовать. Достаточно, что она стала у нас первой.
— Мы причинили ей много боли, — сказал Стефан. — Перестали ходить в школу. Совсем перестали. Она высматривала нас на улице, ждала нас. Иногда опять приходила к фонтану. Мы наблюдали за ней. Но мы ничего не делали. Не узнавали, не приветствовали. Будтоникогда и в глаза не видели. Много боли ей причинили.
— Бедная! — произнесла Роза. Ей хотелось плакать. — Бедная! Она была красивая?
— Да, — кивнул Ян, — красивая. Она из городских, но все равно, как сельская, не леди, как ты. У нее длинные, очень длинные черные волосы, почти до земли, ее волосы как хвост лошади. И не шелковистые, как твои, а жесткие, она почти обнимала своими волосами. И глаза, очень большие, широко расставленные, как у оленихи, испуганные такие.
— И она всегда носила четыре черных нижних юбки, — добавил Стефан.
— Что с ней случилось? — спросила Роза.
— Смешная вещь, она упала в колодец, — ответил Стефан.
— В сельский колодец? Там, где ты ее ждал?
— Да, — сказал Стефан. — Она упала не случайно. Она сама прыгнула.
— Но почему? — удивилась Роза.
— Из-за Гитлера, — пояснил Стефан.
— Она была еврейкой?
— Может, и еврейкой, — пожал плечами Стефан, — может, социалисткой, я не знаю.
— Я думаю, она была цыганкой, — вмешался Ян. — Гитлер и цыган не любил. Он и их убивал, так было в Польше.
— Смешное с ней случилось, — сказал Стефан. — Когда она упала в колодец, то зацепилась ногой за веревку и повисла на средине.
— И что дальше? — спросила Роза.
— Кто-то из сельских проходил мимо, — ответил Стефан. — Кто это был, Ян, кто проходил мимо?
— Николай, плотник, — подсказал Ян.
— Николай проходил мимо, — продолжил Стефан, — и увидел ее там, внизу, в колодце. То есть он видит ее черные юбки. И он ее спрашивает: «Ты хочешь вверх или вниз?» Она говорит: «Вниз», тогда Николай дергает колодезную веревку, и она падает и тонет. А что, смешно, правда? Ты, спрашивает, вверх хочешь или вниз?
— Так рассказывал Николай, — вмешался Ян, — но он очень любил приврать, Николай этот.
— И с этим колодцем тоже смешно, — сменил Яна Стефан. — Всегда там, в колодце этом, рыба водилась. Мы ее оттуда длинными сетями вытаскивали, а ее всегда еще больше становилось. Откуда она там бралась, рыба эта?
Роза рывком поднялась с пола. Она перешагнула через перекладину и глянула на братьев. Они сидели плечом к плечу внутри своей заколдованной замкнутости и смотрели вверх, на Розу. Потом они начали петь «Гаудеамус», раскачиваясь в едином ритме, словно их тела были одним телом.
Роза села на матрац и закрыла глаза. Напрягшись всем телом, она смяла в своем сознании и вытолкнула нечто кричавшее в ужасе. Оно почти ушло, оно ушло; теперь она сидела выпрямившись, как каменное божество, ощутив в себе эту пустоту, отсутствие чувств и мыслей, испытывая своего рода восторг.
Братья завершили песню и медленно поднялись, выпрямляя свои длинные ноги. Оба приблизились к Розе и остановились, глядя на нее. Она сидела с закрытыми глазами, но почувствовала их близость, сказавшуюся в дрожи, охватившей все ее тело. Потом Стефан опустился рядом с ней на колени, а Ян прилег с другой стороны.
Это был своего рода ритуал: оба брата развязывали узел ее волос, сидели рядом с ней какое-то время, и только потом один из братьев вставал и покидал комнату. Стефан начал вынимать шпильки. Роза открыла глаза.
Ян лежал, положив голову ей на колени. Он смотрел на нее, и его взгляд, устремленный вверх, был взглядом демона.
— Сколько поцелуев ты приготовила для меня? — спросил он. — Я хочу много, много. Стефана ты всегда целуешь больше, чем меня.
Она увидела, как сверкнули его зубы. Должно быть, это была улыбка. Задумчиво поглядев на него, она коснулась его лба. На любовные речи одного брата она никогда в присутствии другого не отвечала, да они и не ждали от нее ответа. Стефан вытащил последнюю заколку, и волосы упали ей на грудь. Ян ухватился за пряди обеими руками и потянул вниз, к себе под руку. Стефан прижался к Розиной спине, губами касаясь ее шеи. Все трое закрыли глаза, и какая-то дремота будто охватила их. Они замерли, дыша еле слышно.
И вдруг произошло что-то странное. Старуха, скрытая в своей норе, издала протяжный крик, и в этот же миг вспышка синеватого света озарила комнату. Братья вскочили, Роза закричала в ужасе. Она тоже поднялась, и секунду они стояли как вкопанные. Потом Ян подбежал к матери. Старая женщина сидела на постели и быстро что-то говорила по-польски. Подошел Стефан; оба брата застыли, прислушиваясь. И тут они начали перебрасываться словами тоже на польском языке, а потом Стефан стремительно выбежал, но тут же вернулся, тряся головой. Оба побледнели, и было видно, что они очень встревожены.
