Миша подошел к Рейнбери.
— Джон! — воскликнул он. — Здравствуй! Его глаза светились радостью.
Рейнбери подавил в себе стремление подняться на ноги.
— Миша, — произнес он. — Ах ты, старый плут!
Миша сел на пол. Рейнбери отметил, с какой грацией он это сделал, какие гибкие у него ступни и лодыжки. Ступни, обычно такие тяжелые и неловкие у людей, совершенно непохожие на изящно изгибающиеся члены животных, у Миши словно позабыли о скованности. Рейнбери, человек подвижный, но даже в молодости отличавшийся скорее крепостью, чем гибкостью, с завистью наблюдал, как Миша сидит, наподобие восточных звездочетов, подвернув под себя ноги и подняв ступни.
Анетта по-прежнему стояла вблизи них, держась за гобелен и не сводя глаз с Миши. Тот повернул к ней голову. «Анетта, иди сюда», — позвал ее, словно ребенка. И протянул руку.
Девушка сделала шажок вперед, осторожно, будто боялась, что пол может провалиться. Подала Мише руку, и он потянул ее вниз. Теперь они сидели вместе у ног Рейнбери.
— Вы уже встречались, я полагаю? — спросил Миша. Глаза у него были широко распахнуты и безмятежны, как у счастливого животного.
— Надо полагать, — проговорил Рейнбери.
— Мне нравится, когда мои друзья знакомы друг с другом, — сказал Миша. — Напомни-ка мне, Анетта, когда твоя мать приезжает в Англию?
— Летом, — невнятно ответила Анетта. Робея под Мишиным взглядом, она упорно смотрела в пол. А он, взяв ее за подбородок, приподнял ей голову; и она посмотрела на него с такой нескрываемой страстью, что Рейнбери не выдержал и отвернулся, смущенный и изумленный.
— Анетта похожа на Марсию. Тебе не кажется, Джон? — обратился к нему Миша.
— Я никогда не встречал Марсию, — угрюмо заметил Рейнбери.
Анетта перестала чувствовать себя скованной. Она допила второй бокал. «Что это за волшебный напиток?» — спросила она.
— Извини, я должен отвлечься на минуточку, — сказал Миша. Он смотрел на двери, когда в зал вошли Хантер и Роза. Миша медленно поднялся.
Хантер прошел дальше. Очевидно, ему было не по себе, наверное, он не очень хорошо видел в этом приглушенном свете, сменившем яркое освещение предыдущих комнат, и к тому же сигаретный дым успел изрядно затемнить воздух. Заметив Питера Сейуарда, он с каким-то отчаянием пожал ему руку. Питер тепло поприветствовал его и представил другим гостям. Между тем Роза осталась у дверей и взглядом искала Мишу. Увидев, продолжала стоять, пристально глядя на него. Миша направился к ней, и Розе показалось, что прошла бездна времени, прежде чем он оказался рядом и поцеловал ей руку. Не сказав ни слова, Роза пошла по залу туда, в глубину, где не было ни одного человека. Миша последовал за ней, и спустя мгновение они о чем-то заговорили друг с другом. Несомненно, оба были чрезвычайно взволнованны. Рейнбери наблюдал за ними, невообразимо далекими и недосягаемыми. Он взглянул на Анетту и снова отвернулся.
Тем временем гости все прибывали. Зал был переполнен. Розенкранц и какая-то скучная дама, кажется, его жена, не давали покоя Анетте, выпытывая новости о ее матери. Рейнбери в очередной раз выпил. Он чувствовал себя все спокойней, все раскованней. И боль в поврежденной руке постепенно куда-то уходила. Не смолкал оглушительный гул голосов. В просвете между толпящимися он видел — гобелен в дальнем конце зала подняли, и за ним обнаружилось открытое окно: в созданном таким образом углублении, возле зажженной лампы, расположились, словно актеры на сцене, Миша, Роза и Питер Сейуард. Питер сидел в кресле, склонившись к окну. Миша и Роза смотрели на него. Фокс что-то говорил, размахивая руками.
Выпив еще несколько бокалов, Рейнбери обнаружил, что сидит на полу. А вокруг — множество других людей. Часть гостей куда-то исчезла, поэтому в зале стало свободней, но шум не уменьшился. Поблизости от себя Рейнбери заметил миссис Розенкранц, которая оказалась вовсе не скучной, а очень даже остроумной и привлекательной. Когда они болтали, знакомая зеленая юбка прошелестела мимо; Рейнбери посмотрел вверх и увидел Анетту, прокладывающую себе путь в глубь зала, к камину, словно потерпевший крушение моряк среди волн в поисках плота. Добравшись, она тяжело прислонилась к каминной полке. Ее одежда явно была не в порядке. Лицо горело, а волосы, всегда непокорные, сейчас вообще стояли торчком. Глаза как-то затравленно блуждали по сторонам. Она стояла там, тяжело дыша, а чуть поодаль Рейнбери заметил Мишу Фокса, также наблюдавшего за Анеттой. И тут Рейнбери осенило — а ведь Миша за весь вечер не выпил ни рюмки! Он повернулся, чтобы поделиться этим открытием со своей соседкой. Но сделать это оказалось не так-то просто.
Анетта рассматривала каминную полку. Посредине стояли фигурки из слоновой кости — люди и животные. Она осторожно погладила пальцем несколько из них.
Потом заметила Мишу. Выпрямилась и пригладила волосы, он приблизился к ней. Зазвучала тихая музыка, какая-то пара медленно закружилась в танце.
— Что это? — спросила Анетта, указывая на фигурки. Голос у нее дрожал и срывался.
— Они называются нецке, — ответил Миша. — Их создали в Японии в восемнадцатом веке. Когда-то люди носили их поверх одежды.
— Колдовство? — снова спросила Анетта.
— Нет, — сказал Миша. — Но если согласиться, что колдовство — это некая неотъемлемая часть обычной жизни, тогда — да, разумеется.
Девушка взяла одну из фигурок, это был старичок, прислонившийся к спящему быку, и перевернула ее. Резьба была и снизу — обнаженные пятки старичка, узорчатый край одежды, шерсть животного. Анетта поставила статуэтку на место. Взяла следующую — девушку, сидящую на раковине моллюска. Потом мальчика, обнимающего за шею козленка, старика с крысой на плече, женщину с рыбой в руках. Все были похожи тем, что представляли человека рядом с животным.
— А тут у вас есть настоящие рыбы, — проговорила Анетта. — Давайте посмотрим настоящих рыб. — Она повернулась и пошла к аквариуму. Миша следовал за ней. Анетта посмотрела на него с другой стороны зеленой чаши. Она взялась руками за ее край, словно собиралась проделать сальто. Глаза у нее горели. Потом она устремила взгляд на рыб. Погруженные в свои собственные заботы, они двигались в толще воды туда-сюда. Черные мрачные рыбины с усами и полосатые рыбы с широкими плавниками проплывали медленно и рассеянно. Маленькие, сверкающие синие рыбешки и бледные, с головами, чем-то похожими на собачьи, носились по аквариуму быстро и нервно.
— А эта как называется? — спросила Анетта, погрузив руку в аквариум.
— Не делай так, — остановил ее Миша. — Взбаламутишь воду и испугаешь рыб.
Анетта вытащила руку. Минуту смотрела на Мишу. А потом снова погрузила, но уже по локоть. Рыбы в панике ринулись кто куда.
Миша не двигался с места. «Не надо, Анетта», — повторил он.
Девушка медленно вытащила руку. Вода ручейками стекала ей на платье, оставляя темные полосы. Она смотрела, словно не понимая.
— Идем потанцуем, — сказал Миша и увлек туда, откуда лилась музыка.
