— О черт! — простонала Анетта. Отбросила зубило и обхватила голову руками.
В этот момент послышались шаги. Кто-то прошел по холлу, и дверь гостиной тихо отворилась. На пороге возник Кальвин Блик. Анетта, которая не удивилась бы сейчас появлению и самого дьявола, рассерженно дернулась. «Ну?» — бросила она Кальвину.
— Боже мой! — воскликнул тот. — Что вы делаете, Анетта? Не могу ли я вам помочь? — он подошел и присел рядом с ней на корточки.
— Хочу снять эту чертову штуковину, — пробормотала девушка, — но никак не получается.
— Вы, знаете ли, неправильно действуете, — сказал Кальвин. — Позвольте я попробую. Что нам необходимо, так это острый нож. — Он удалился в кухню и вернулся с длинным ножом, предназначенным для резки мяса.
— Сейчас, сейчас, — говорил Кальвин, — только сначала постелем на пол газету, вот так. Теперь не двигайтесь. Ну-ка, придвиньтесь поближе к креслу.
Анетта вся напряглась, а в это время Кальвин, стоя на коленях, приподнял одной рукой ее каменную ногу. Потом вонзил нож в гипс.
— Ногу не порежьте! — вскрикнула Анетта.
— Не волнуйтесь, — успокоил Блик и решительно провел ножом по всей длине гипса. Потом сунул пальцы в щель и потянул. Гипс начал расходиться. Анетта тоже помогала. Миг — и очень бледная, словно тоже сделанная из гипса, нога явилась на свет.
— О, замечательно! О, благодарю вас! — произнесла Анетта и вскочила, но, застонав от боли, тут же села на пол.
— Не надо так резко, — заметил Кальвин. — День или два придется походить с палочкой. Дайте-ка я вам сделаю массаж. Это поможет восстановить кровообращение.
Он присел и энергично начал мять ее ногу. Анетта почувствовала, как к ноге, от бедра до щиколотки, медленно, но верно возвращается жизнь.
— Теперь чуть подвигайте ногой, — распорядился Кальвин. — Хорошо, теперь попробуйте на нее опереться.
Девушка встала и сделала несколько шагов. Тем временем Кальвин, подойдя к окну, раздвигал шторы. Свет снаружи проник в комнату. Денек был тускловатый, почти бессолнечный. И все же Анетта, привыкшая за это время к полумраку, сощурилась, а потом заковыляла к окну. Кальвин и Анетта вместе выглянули наружу. В саду было полно рабочих, собравшихся отдохнуть и перекусить.
— Вон оно что! — сказал Кальвин. — А я никак не мог понять, что это за грохот. — И он с каким-то удовольствием начал рассматривать открывшийся за окном хаос.
— Мистер Блик, вы принесли мне письмо от мистера Фокса? — вдруг спросила Анетта.
— Письмо? — удивился Блик. — Какое письмо? Нет никакого письма. Да и того, кого вы упомянули, в стране нет: в Америку уехал.
— Как же так! — воскликнула Анетта. Что такой поворот событий возможен, она не учитывала. — А когда вернется?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил Кальвин. — Не исключено, что через несколько месяцев. Как всегда, остается лишь гадать.
Лицо Анетты окаменело и от боли, и от усилий скрыть эту боль. После того, что она узнала, все надежды на будущее рухнули.
— Зачем же вы пришли? — поинтересовалась она.
— За курткой, — бодро объяснил Кальвин. И ткнул пальцем в Мишину вещь.
Анетта плотнее запахнула куртку.
— Я не отдам, — произнесла она.
— Непременно отдадите, или желаете, чтобы я у вас ее отнял? — вполне дружески задал вопрос Кальвин.
— Я не отдам, — повторила Анетта.
Кальвин чуть повернулся к ней и слегка сжал пальцами рукав.
— Не упрямьтесь, Анетта, — произнес он. Собравшиеся в саду мужчины с интересом наблюдали за ними.
И Анетта медленно сняла куртку. Бросила на пол и пнула ногой. Потом отошла от окна. Кальвин поднял куртку и стряхнул налипшую на нее белую гипсовую пыль. Теперь он мог уходить.
— Не огорчайтесь, — напоследок заметил он Анетте. — Убеждение, что душу другого можно спасти из плена, есть иллюзия, свойственная самой ранней юности.
— Подите ко всем чертям, — ответила Анетта. Прошло несколько часов. Анетта вышла из дома в Кампден Хилл-сквер и осторожно закрыла за собой дверь. В руке девушка держала маленький сверточек.
К счастью, ей удалось избежать встречи с Розой. Иначе наверняка состоялся бы еще один неприятный разговор. На цыпочках она поднялась к себе в комнату. Там все было прибрано и расставлено по местам. На комоде стояла даже ваза с цветами. Камни, прежде выставленные на всеобщее обозрение, теперь лежали в верхнем ящике комода, завернутые в синий бархат, вместе с остальной коллекцией. Анетта пересыпала их в большой кожаный футляр, в котором всегда хранила драгоценности во время переездов, и, обернув его платком, выскользнула из дома.
Отчаянно прихрамывая, она поспешила к такси, ожидавшему ее на противоположной стороне площади.
— Куда теперь, мисс? — спросил шофер.
— Ламбет Бридж, — распорядилась Анетта. День был теплый и ветреный, и автомобиль мчался сквозь бурю шумящих ветвей и белых облаков. Цветущие по обеим сторонам дороги деревья приветствовали приближающуюся к реке машину. Анетте нравилось ездить на такси. В такие минуты ей казалось, что она принимает участие в какой-то детективной истории. Но сегодня и фантазия, и реальность были затемнены мрачностью ее настроения. Положив ногу на сидение, она начала что было сил мять ее, как недавно Кальвин Блик. Нога заболела еще больше, но на сердце стало легче.
Автомобиль подъехал к реке. Анетта расплатилась с шофером и вышла. Мост Ламбет она выбрала потому, что из центральных лондонских мостов этот казался ей самым пустынным; и в самом деле, здешних прохожих можно было пересчитать по пальцам. Как раз был прилив, и Темза стремительно текла внизу вся в крохотных белопенных волнах. Анетта дошла до середины моста и вытащила из кармана футляр. Посмотрела вниз. До воды было очень далеко. У нее вдруг закружилась голова, и она ухватилась за каменный парапет, при этом больно оцарапав руки. «Если бросить футляр, то он наверняка тут же утонет, — размышляла она. — Нет, лучше бросать по одному камешку или высыпать…»
Солнце выглянуло из-за облаков, и крохотные волны там, далеко внизу, засверкали, словно уже усыпанные драгоценностями. Анетта открыла футляр и вытащила первый попавшийся камешек. Им оказался крупный рубин. В последний раз она прикоснулась к нему с любовью и сожалением. Такой красивый, такой хрупкий, просто воздушный. Она размахнулась и бросила. И камешек растворился в пространстве. Она взяла следующий. Это был крохотный прелестный бриллиант, подаренный ей одним швейцарским дипломатом, знакомым отца, сотканный словно из света. Она бросила и его в сверкающий речной воздух, и тот же самый эльф, что прежде подхватил рубин, принял и этот подарок. Анетта взволнованно перегибалась через парапет. Губы ее были влажны, глаза блестели. Она рылась в футляре, выбирая следующий камень. И это так ее захватило, что она не заметила идущего по мосту Яна Лисевича.
