Раздалось шипение, и волосы вспыхнули. Хантер пронзительно закричал и стал хлопать себя ладонями по голове. Резкая боль пронзила лоб. Едкий запах проник в ноздри. Из темноты донесся хохот Стефана. Вслепую, шатаясь, Хантер добрался до двери и, чуть не падая, сбежал по ступенькам вниз, по направлению к свету.
— Ради Бога, Хантер! — донесся с нижней площадки голос Розы. — Что случилось? — Роза выбежала из своей комнаты в ночной сорочке. Все еще держась за голову, Хантер пронесся мимо нее. «Ничего, — проговорил он. — Просто поранил голову. Не бойся, ничего». Он направился в кухню. Роза пошла за ним и затворила за собой дверь.
Хантер полез зачем-то в буфет. Минуту или две неуклюже рылся там, потом вдруг все бросил, повернулся к Розе и уткнулся головой ей в плечо.
22
Не зная о «секретном оружии» Хантера, Роза тем не менее без труда представила, как именно развивались события прошедшей ночью. Сейчас было девять утра; Роза пила кофе, то и дело посматривая на сидящего напротив брата; голова у него была забинтована, но повязка сползла на один глаз, как у пьяного магараджи; таким жалким она его никогда еще не видела.
— Поешь чего-нибудь, Хантер, — сказала Роза.
Но брат лишь скорбно покачал головой.
Стефан, еще не выполнивший свою угрозу бросить работу, ранним утром удалился на фабрику. Глядя сейчас на брата, Роза чувствовала сильнейшее искушение — побежать наверх, выбросить вещи Стефана на улицу и забаррикадировать дверь. Но тут же возражала самой себе — к такому ты еще не готова. Хантер, именно он не давал укрепиться ее духу. Нежность и чувство беспомощности — вот чем переполнялась ее душа. Нет, ей нужен сильный союзник, только рядом с таким она сможет полностью отбросить жалость.
Не обратиться ли, подумала она, к Питеру Сейуарду? Но чем бы тот смог помочь? Его самого, как и Хантера, постоянно хочется от чего-то защитить, уберечь. В ее представлении Питер Сейуард был по-отцовски мудр и так же, по-отцовски, далек от злобы дня. Для нее он воплощал обаяние здравого смысла и труда, благородство тех, чьи помыслы невинны, уязвимость тех, кто лишен способности презирать. Питер не смог бы постичь характер Стефана Лисевича; более того, он не смог бы понять, какое качество в характере самой Розы оказалось созвучным натуре Стефана; и Роза вовсе не стремилась просвещать его в этом смысле. И наконец она решила: тьму может изгладить лишь тьма.
Этот довод можно было считать последним кирпичиком в выстроенной ею еще раньше системе доказательств. Стефан явился откуда-то из невероятного далека, из места, находящегося вне законов того мира, в котором жила Роза. Он не принадлежал к развитому человеческому обществу. Вот почему в столкновении с ним Хантер оказался бессилен. Дитя цивилизованного общества от такого приближения может лишь сгореть. Роза также была лишена способности накопить в себе ту особую силу, которая нужна для битвы с таким существом. Лишь родственный дух, происходящий из той же сферы темного хаоса, мог побороть его. И Роза поняла, куда ей надо пойти и с кем увидеться — с Мишей Фоксом.
Роза не удивилась неизбежности этого вывода. Ей, как и всем рационалистам, была присуща некоторая доля суеверного фатализма. В определенные моменты она чувствовала в себе готовность подчиниться влечению высшей силы; и если потом и начинала предъявлять самой себе счет за капитуляцию, то наготове уже был целый ряд аргументов, с помощью которых насилие этого духа сводилось к некой временной хвори, легко излечимой домашними средствами. Однако на этот раз дух безрассудства явился к Розе не безымянным, а под именем друга. Где Миша — там все возможно, так считала Роза. Вот и сейчас, осознав необходимость отправиться к нему, Роза с готовностью объяснила это тем, что попала во власть некоего заклинания. Возможно, нечто копилось долгие годы и вот наконец достигло высшей точки: все силы вдруг сплелись — и ее повлекло, вопреки сопротивлению, по направлению к нему. Пусть в этот момент Миша и забыл о ее существовании, все равно он продолжал притягивать ее. Ей вспомнились сказки о любовном напитке, заставляющем влюбленных одолевать моря и горы. Она поднялась из-за стола.
— Хантер, очнись! — приказала она. — Налить тебе немного бренди?
Роза слегка потрясла его за плечо, а потом вышла надеть пальто. Она открыла дверь на улицу — и утро встретило ее, теплое, пропитанное запахом земли и деревьев. Роза вдруг почувствовала прилив сил. Она осторожно закрыла дверь и пошла по тротуару. Светило солнце. Она повернула за угол. И тут что-то уловила краем глаза, что в первое мгновение показалось ей похожим на ее собственную тень. Но нет. Это была Нина. Портниха Нина. Держась шага на два позади Розы, она явно не знала, как привлечь ее внимание. Роза удивленно посмотрела на нее. Она привыкла видеть портниху исключительно в мастерской и теперь была озадачена: на свету совсем по-другому смотрелись крашеные золотистые волосы и непроницаемо черные глаза. Густые румяна положены на щеки, волосы пора подкрашивать — на макушке уже темнеют черные пряди. Что-то Нина о своей внешности не заботится, подумала Роза. И чуть улыбнулась.
— Мисс Кип! — робко позвала Нина. — Можно с вами поговорить? На минуточку!
— Я спешу, — ответила Роза, — но пойдемте вместе, если хотите. — Обождав на обочине, она перешла на другую сторону.
— Кстати, — произнесла Роза, — не приходилось ли вам в последнее время встречаться с мисс Кокейн?
— Я уже давно с ней не виделась, — отозвалась Нина. — Надеюсь, у нее все хорошо?
— И я надеюсь, — сказала Роза и повернулась, чтобы кивнуть миссис Каррингтон-Моррис, в эту минуту медленно проезжавшей мимо в «роллс-ройсе». В душе у Розы поднималась волна изумительной радости. Меня влечет туда! — пела ее душа. Меня влечет туда! Именно пела. Ибо это был не крик отчаяния, а восторженный гимн надежде. Ей хотелось смеяться, хохотать. Они спускались к Кенсингтон Хай-стрит.
— Она все еще живет у вас? — спросила Нина.
— Кто? А, мисс Кокейн? Да, — ответила Роза. И в эту минуту заметила мисс Фой, движущуюся с хозяйственной сумкой по противоположной стороне улицы.
— Простите, я на минуту, — произнесла Роза и бросилась через дорогу.
Волосы на голове мисс Фой стояли дыбом, пожалуй, даже решительней обычного, и улыбка при виде Розы прорезала ее морщинистое лицо.
— Как поживает миссис Уингфилд? — поинтересовалась Роза.
— Здравствует, мисс Роза, здравствует, — затараторила мисс Фой, — но эти ее капризы, признаюсь вам, невыносимы! Но вы приходите. Ей нравится, что вы приходите. Вот вчера вы не пришли, и она была так разочаро-о-вана. Все спрашивала: когда же эта девушка придет?
— Она что же, хотела меня видеть? — удивилась Роза.
— Хотела вас видеть? — в свою очередь удивилась мисс Фой. — О дорогая, вовсе нет. Чтобы вы приходили — этого она хочет. Но и увидеть вас когда-нибудь пожелает, мисс Роза; просто наберитесь терпения. Ведь у нас, стариков, свои причуды.
Нина тоже перешла дорогу.
