— Подождите, отец, я поправлю подушку.
Катон сел в неудобной позе, ноги вытянуты, потом начал валиться обратно.
— Я писал письмо Генри Маршалсону, прося заплатить за меня выкуп.
— Верно, отец.
— О господи! — Катон полежал секунду, потом сказал: — Помоги. Мне нужно встать.
Он оперся о скрипучую кровать локтями, потом ладонями. Двинул ногами, согнул колени. Боль в ноге усилилась и тут же вспышка боли в голове, как удар наотмашь. Он опустил ноги на пол, сел на краю кровати, обхватив руками голову.
Джо отнял ладонь от фонаря и направил луч в пол.
— Не шевелитесь, я зажгу свечу.
Катон глядел на свои босые ноги. Потом поднял штанину и обследовал огромный синяк. Потрогал пальцем кость. Кажется, цела.
В другом конце комнаты чиркнула спичка, затеплилось и разгорелось пламя свечи. Заколыхалось, опустилось вниз. Джо поставил свечу под стол, так что остался лишь световой круг на полу. Стены тонули в темноте. Катон, глядя поверх стола, различил две закрытые двери. Пол был покрыт толстым, приличным на вид красным линолеумом.
Он попытался встать, но рухнул обратно. Ощупал пояс брюк и понял, что ремня нет и все пуговицы срезаны. Взвесил свое положение.
— Ты отослал письмо?
— Да, отец.
Красавчик Джо сидел на столе, болтая ногами, отчего на красном полу качались тени.
— Я хочу поговорить с кем-нибудь из твоих друзей. Пусть мне толком объяснят, что им нужно от меня.
— Вы имеете в виду кого-нибудь из тех!
— Да, одного из тех. Кем бы эти «они» ни были.
— Они не покажутся вам, — ответил Джо, продолжая болтать ногами, — Хватит того, что вы знаете мое лицо. Ни к чему, чтобы вы запомнили в лицо еще кого-то.
— Можно поговорить и в темноте.
— Нет-нет, отец, они не станут разговаривать. И это только к лучшему. Я должен присматривать за вами, со мной вы в безопасности. Я позабочусь, чтобы вы не пострадали. Но вы должны пообещать, что будете делать, как я скажу. У меня из-за вас тоже могут быть проблемы. Понимаете?
Катон задумался. Потом сказал:
— Ах, Джо, Джо, произошло самое худшее, чего я боялся, ты в руках этих…
— Ш-ш-ш, отец…
— Так ты тоже вроде пленника?..
— Нет. Я знаю, что делаю. Я свободен, по-настоящему свободен, как…
— Какое там свободен! Когда ты…
— Я знаю, что делаю. Я только предупредил, чтобы вы вели себя спокойно ради собственного же блага.
— Ты угрожал мне ножом.
— Ножи должны быть, отец. В мире много ножей. Страх — это нож. Смотрите.
Внезапно в руке Джо что-то блеснуло. Катон увидел длинное сверкающее лезвие. Джо опустил руку и повернул, чтобы свеча полностью осветила нож. Потом послышался щелчок — и лезвие исчезло.
— Ты когда-нибудь вонзал его в человека?
— Да. Пописал одному физиономию. Когда порежешь лицо, остается шрам. Вы не верили мне, так ведь? Твердили, чтобы я был хорошим, и все время думали, что я маленький мальчик и боюсь всяких серьезных вещей. Вы не верили в существование зла, отец, думали, что верите, но не верили. Не знали, что настоящее зло существует. Вы витали в облаках и не знали реального мира.
— Вы еще не получили деньги? — спросил Катон.
— Не ваше дело. Мы оказываем услугу вашему другу. Он хотел избавиться от денег, правильно? В сущности, это была ваша идея, вы без конца говорили о нем. О'кей, мы оберем его до последней нитки. То, о чем вы просили в письме, — это лишь первый взнос.
— Он пойдет в полицию.
— Не пойдет. Он понимает, с кем имеет дело. И хочет сохранить жизнь и вам, и себе тоже.
— Думаю, когда твои друзья получат деньги, они избавятся от меня.
— Я позабочусь о вас.
— Это ты витаешь в облаках, Джо.
— Вы и так не проболтаетесь, потом. Ради себя не проболтаетесь. И ради меня. Они уверены. Это часть плана.
— Ясно… Что ж, может, не проболтаюсь… ради тебя, но все-таки не понимаю, почему твои друзья должны рисковать. Джо, здесь туалет есть поблизости?
— Есть ведро. Я специально притащил. За той дверью.
Катон встал и, поддерживая брюки, поплелся к двери.
Ослабевшие ноги не слушались его. В тесном закутке, явно бывшем туалете, фонарь Джо осветил оранжевое пластиковое ведро, стоявшее на полу. От сантехники ничего не осталось, кроме части трубы под отсутствующей раковиной. Катон попытался облегчиться, но потребность неожиданно пропала. Он поковылял обратно и тяжело опустился на кровать. Голова кружилась.
— Хотите есть?
— Нет.
Катон чувствовал, что теперь ему и думать о еде будет противно. К тому же во всем, что он съест, будет наркотик.
— Еще захотите. Попозже принесу. Сейчас мне нужно уйти. А вы здесь давайте без дураков, если не хотите, чтобы вас избили. Среди них есть один малость ненормальный негр. Эту дверь я запру. Другие тоже заперты, и всегда кто-то рядом. Место это большое. Просто сидите тихо и не шумите. Имейте в виду, никто, кроме них, вас не услышит, если станете кричать. Они могут разозлиться и войти. Просто делайте, как я сказал, и я позабочусь о вас.
— Не представляю, как ты это сможешь, — сказал Катон и улегся на кровать.
Пламя свечей затрепетало и погасло, луч фонаря ослепил Катона. Он закрыл глаза. Свет ушел в сторону, и Катон снова их открыл. Красавчик Джо вставлял ключ в другую дверь. Катон на миг увидел тонкий умный девичий профиль, очень напряженный. Катон было подумал, не броситься ли в открывшуюся дверь. Но страх сковал ноги, и он понял, что ничего не выйдет.
— До свиданья, отец! Теперь успокойтесь, усните. Сладких снов.
Дверь снова захлопнулась, и Катон услышал, как повернулся ключ. Он быстро сел и туг же схватился за голову. Он хватал ртом воздух, чувствуя внезапную слабость. Было нечем дышать, словно тьма душила его, словно комната была забита черным бархатом. Только не паниковать, сказал он себе. Мужество. Вот, что ему нужно сейчас. Соберись с мужеством. Стал дышать медленней и глубже.
Спустя несколько минут он встал и, придерживая брюки одной рукой, попробовал пройти по комнате. Упал, наткнувшись на конец кровати, потом нашел стену. Брюки съехали до пола. Он ощупью пошел назад к кровати, брюки окончательно свалились, он поднял их и швырнул на кровать. В комнате было холодно. Приложил ладонь к стене и медленно двинулся вдоль нее, пока не нащупал косяк и щель двери. Провел пальцами по щели, которая слегка расширялась вверху, но недостаточно, чтобы просунуть пальцы. Провел рукой дальше, прислонясь к двери и бесшумно ощупывая ее деревянную поверхность. Нашел замочную скважину, потом металлическую ручку. Осторожно надавил на нее. Заперто, конечно. Кроме того, чувствовалось, что дверь тяжелая и крепкая, а не тонкая филенчатая, которую он мог бы пробить ногой, если бы хватило смелости попытаться. Он неподвижно стоял перед дверью, и вдруг ему почудилось, что кто-то стоит с другой стороны и слушает. Прислушивается к его движениям. Он торопливо отступил назад, налетел на угол стола и остановился. Спустя секунду или две услышал отдаленные голоса, звук захлопнувшейся двери, и вновь наступила тишина.
