Раздался звонок. Бенет мысленно выругался. Он, разумеется, не решился отключить телефон, надеясь на хорошие новости или на какое-нибудь чудо. Снял трубку.
— О, Бенет, здравствуйте!
Это был Эдвард.
— Как хорошо, что вы позвонили.
— У меня новость.
— Какая?
— Я женюсь!
— Хвала небесам!.. А на ком?
— Вы удивитесь!
— Да?
— Я женюсь на Анне Данарвен!
— Вы? Женитесь на Анне?! О, Эдвард, как… Как это замечательно! Я…
— Похоже, вы не можете поверить, но это правда. Мы собираемся пожениться очень скоро — так скоро, как только возможно. Мы не устраиваем никаких торжеств, просто зарегистрируемся в мэрии, но потом, разумеется, устроим ужин в Хэттинге…
— Эдвард, я так рад за вас! И за Анну! Это совершенно потрясающая новость!
— Послушайте, Бенет, мы сейчас в Хэттинг-Холле. Можно заехать к вам?
— Вы имеете в виду…
— Прямо сейчас. Можно? Мы приедем быстро, на машине, и не отнимем у вас много времени. Просто нам хочется, чтобы вы были первым, кто…
— Да, да, дорогой Эдвард, приезжайте поскорее, конечно!
Бенет положил трубку, его бил озноб. Он опустился на ближайший стул и, обхватив голову руками, склонился вперед. В голове царил невообразимый сумбур. «Эдвард женится на Анне? Как это может быть? Эдвард ведь много лет не видел Анну, не имел к ней никакого отношения, в сущности, он был еще ребенком, когда Анна уехала после смерти Льюэна. Ну пусть не ребенком, однако еще очень молодым человеком. Они что, тайно встречались во Франции? Может, он был ее любовником? Нет, конечно нет. А что, если Мэриан стала для него лишь заменой, «вторым номером»? Допустим, она узнала об этом в последнюю минуту и именно поэтому написала роковую записку?.. Но ведь к тому времени она уже была близка с Кантором. Тогда, значит, Эдвард из-за обиды на нее снова начал ухаживать за Анной. Но Анна даже не упомянула об Эдварде, когда я был у нее, и Эдвард никогда не говорил о ней. Бред какой-то!»
— Как это замечательно! — восклицал Бенет.
Они сидели на залитой солнцем террасе. Низкорослые растеньица, весело пробившиеся по весне между каменными плитами, которыми был вымощен пол, теперь пожухли от беспощадно палившего солнца. Эдвард с Анной сидели рядом на старой длинной тиковой скамье, Бенет — напротив них, спиной к солнцу, в плетеном кресле. В отдалении, под сенью секвой, весело дурачился Брэн, явно надеясь привлечь к себе внимание. «Интересно, что он обо всем этом думает?» — задал себе вопрос Бенет.
На Анне было зеленое платье с красными искорками и широкополая белая соломенная шляпа. Эдвард, скинув полотняный пиджак и положив его себе на колени, расстегнул воротничок рубашки. Они ликовали: касаясь друг друга плечами, держались за руки, все время обменивались красноречивыми взглядами и смеялись. Казалось, они даже не слышали того, что говорил Бенет! Оно и к лучшему: следовало признаться, что, застигнутый врасплох, он никак не мог найти подходящих слов.
— Значит, — сказал он, — вы встречались во Франции?
— Изредка, — ответил Эдвард. Чаще всего отвечал именно он. — Но и в Англии тоже. Кроме того, Анна путешествовала…
— О, и куда же вы ездили?
— Прежде я любила посещать Ирландию.
— Ну конечно! И вы встречались с Эдвардом…
— В Лондоне, — подхватил Эдвард, — но и в других местах тоже… Во всяком случае, теперь…
— Теперь вы, конечно, знаете…
— Все уладилось наилучшим образом, — перебил Эдвард. — Это правда, что Джексон покинул вас?
— Да.
— Очень жаль. И куда он ушел?
— Наверное, ему стало невмоготу и просто захотелось сменить обстановку. Не желаете ли чего-нибудь выпить или поесть? Уже довольно поздно. Оставайтесь обедать!
Они переглянулись.
— Мы бы с превеликим удовольствием, — ответил Эдвард, — но нам нужно ехать в Лондон, чтобы нанести несколько визитов! Просто мы очень хотели повидать вас — вы всегда были таким хорошим другом. Надеюсь, вы поняли насчет свадьбы…
— Да, конечно. Я с удовольствием приду на свадебный ужин. Кажется, вы сказали, что он состоится здесь?..
— Мы вам пришлем приглашение, — пообещала Анна.
Все встали.
— А, привет! — сказал Бенет вдруг материализовавшемуся из ниоткуда Брэну. — Ты-то, надо полагать, будешь присутствовать на свадьбе, не так ли?
Брэн ничего не ответил.
— А как же! — воскликнул Эдвард. — Ну пойдемте.
Болтая о божественной погоде, они проследовали через дом и вышли к парадному входу, перед которым стоял красный «ягуар» Эдварда. Бенет помахал им рукой на прощание.
Когда «ягуар» остановился у входа в Хэттинг-Холл, молча просидевший всю дорогу на заднем сиденье Брэн выпрыгнул из машины, заявил, что собирается проведать Спенсера, и, метнувшись обратно к воротам, исчез. В его присутствии Эдвард с Анной перебросились всего несколькими репликами: «Каким одиноким кажется Бенет». — «У него есть его книги». — «Он сожалеет о Джексоне», — «Да. Интересно, что между ними произошло?»
Теперь, проводив глазами Брэна, они молча поднялись по ступенькам. Дверь была приоткрыта, через щель в дом проникал короткий солнечный луч. В глубине холла — по контрасту — оказалось темно.
Появился улыбающийся Монтегю.
— О, Монтегю, спасибо за то, что так прекрасно расставили цветы! — поблагодарила его Анна, уже успевшая подружиться с прислугой.
Пройдя вслед за Эдвардом в гостиную, она закрыла за собой дверь. Он же продолжал стоять, не оборачиваясь, глядя в сад. Анна обхватила его за талию и прижалась лицом к его спине.
— Эдвард, любовь моя, ты по-прежнему любишь меня?
— Глупенькая!
Он обернулся и, обняв ее, словно в танце повел к стоявшему у камина широченному дивану. Сжимая друг друга в объятиях, они повалились на него.
Когда им удалось подняться и сесть, Анна сказала:
— Ты, конечно, тревожишься из-за Брэна…
— У него опять что-то на уме.
— Это добрые мысли, счастливые…
— Я тревожусь из-за тебя.
— Из-за того, что подумают они? Они ничего не подумают!
— Я боюсь, ты разлюбишь меня, я ведь приношу несчастье и уже породил немало бед.
— Эдвард, не нужно, а то я заплачу. Я люблю тебя, я так счастлива. Не мешай мне быть счастливой, не мешай Брэну быть счастливым. Это то, чего я всегда хотела, и он тоже.
— Надеюсь, ему понравится школа.
— Это твоя школа. Ты ведь ее любил.
— Нет, не любил.
