— Это мог быть кто угодно и когда угодно, — ответил Эдвард.
— А не могла ли это быть она сама? Нет, скорее всего нет — ее ведь кто-нибудь мог увидеть. Но вы можете хоть предположить, кто это был?
— Нет. Не могу. А теперь, пожалуйста…
— Но где она?! — воскликнула Милдред. — Мы должны ее найти! Что, если она попала в аварию и пребывает в беспамятстве или случилось еще что-то?.. Когда вы видели ее в последний раз?
— Совсем недавно, я…
— Давайте хотя бы позвоним ей — вероятно, она уже передумала или…
— Звоните, если хотите, но это бесполезно.
Подбежав к телефону, Милдред набрала знакомый номер — никто не отвечал.
— А на конверте ничего не написано? — спохватился Оуэн. — Нет?
Наблюдая за Эдвардом, Бенет изумлялся его хладнокровию, можно даже сказать, холодности. Это просто самозащита, чтобы не сорваться, подумал он. Как стальной, да, как стальной.
Эдвард, вы ожидали чего-то подобного? — спросил он.
— Нет, — сухо ответил тот и добавил: — Она написала именно то, что хотела. Вот и все.
— Но вы уверены, что это действительно ее почерк? — настаивал Оуэн.
— Да. Взгляните сами.
Записка снова пошла по кругу. Туан вернул ее Эдварду, а тот отдал Бенету:
— Возьмите, пожалуйста.
— Как она могла?! — воскликнула Милдред. — Наверняка у нее произошел какой-то срыв, нервы сдали от напряжения. Мы все слишком часто испытывали ее терпение и должны теперь найти ее. Эдвард, послушайте, вы должны ее простить. Я все поняла, это наша вина, мы так хотели устроить эту свадьбу… Через какое-то время она тихо выйдет за вас замуж. Пожалуйста, не отталкивайте ее только из-за того, что…
Эдвард встал.
— Разумеется, я немедленно отправляюсь в Лондон. У меня есть ключи от ее квартиры. Я вернусь до шести. А после шести прошу вас начать обзванивать гостей. Список у вас есть.
Он быстро пошел к двери. Перехватив его, когда он садился в «ягуар», Бенет вцепился ему в руку. На миг Эдвард ответил ему крепким рукопожатием, и в ярком свете фонарей Бенет успел заметить, что лицо у него перекошено.
Солнце, недавно еще невидимое, снова сияло над Липкотом, птицы, недавно еще спавшие, пели хором. Огромное небо излучало бесстрастный голубой свет. Проснувшись и приподняв голову, Бенет подумал: какой прекрасный день для свадьбы! Но тут же словно черный покров опустился на него, грудь сжало. Застонав, Бенет снова положил голову на подлокотник — он заснул на диване. Как он мог погрузиться в сон?! Он не имел права спать. Ему казалось, что спать в подобной ситуации недопустимо.
Сев, он осмотрелся в поисках одежды, потом вспомнил, что не раздевался. Взглянул на часы: шесть. Тихо постанывая, встал. Было слышно, что остальные обитатели дома уже не спят. Бенет вышел в холл.
Милдред поспешно спускалась по лестнице.
— Бенет, что нам делать? Что мы должны говорить?.. Я все еще думаю, что…
— Мы должны обзвонить всех гостей и сказать, что свадьба отменяется, вот и все, — перебил ее Бенет. — Вот она, записка. Она все еще у меня.
— Но мы так и не знаем, что произошло, что на самом деле случилось. Она еще может неожиданно объявиться и…
— Мы должны всех обзвонить…
— Эта записка была лишь попыткой защититься. Мэриан вдруг испугалась, осознав, что ей предстоит выйти замуж. Я вполне могу представить себя на ее месте. Не исключено, что она изменит решение, возможно, даже появится здесь. Мы не должны говорить, что это бесповоротно…
— Милдред, спуститесь на землю. Не надо строить предположения, мы должны всего лишь сообщить факты, мы обязаны сделать это для Эдварда…
— Вот именно, обязаны сделать это для Эдварда. Мы ведь не знаем, действительно ли это конец всему, разве вы не видите, что…
— Вот, кажется, его машина.
Бенет, а вслед за ним и Милдред понеслись к выходу, пробежав мимо стоявшего в дверях столовой Туана. Бенет распахнул парадную дверь, которую намеренно оставил незапертой. В дверном проеме открылось бледно-голубое светящееся небо, создававшее ореол вокруг стоявшего на пороге высокого человека. Эдвард вошел.
— О, Эдвард! — воскликнула Милдред, выглядывая из-за плеча Бенета. — Я звонила ей домой, телефон не отвечает. Вы, конечно, тоже звонили… Мы толком не понимаем, что произошло, что мы должны говорить, должны ли мы…
Не обращая внимания на Милдред, Эдвард закрыл за собой дверь и обратился к Бенету:
— Вот мой список. Он очень короткий. Полагаю, у вас есть свой. Сейчас седьмой час, думаю, еще можно успеть всех предупредить. Не могли бы вы взять это на себя?
— Да, да, — засуетился Бенет. — Представляю, как вы устали…
— Конечно.
Бенет проследовал обратно в гостиную.
— Мы должны ее найти, — не отставала от Эдварда Милдред. — Она, вероятно, страшно сожалеет об этой записке, но просто боится в этом признаться, боится прийти к вам. Или, упаси бог, собирается учинить над собой что-нибудь ужасное…
— Например, броситься в Темзу. Да.
Милдред, которая никогда не могла понять Эдварда, отступила, в испуге прикрыв рот ладонью.
Тем временем Бенет уже связался с одним из приглашенных — однокашником Эдварда по колледжу — и сообщил ему, что свадьба отменяется. Почему? Ну, он точно не знает, к сожалению, она просто не состоится… Отложена? Да, вероятно. Нет, Эдварда нет в Хэттинг-Холле, он здесь, в Пенндине. Не уверен, что он захочет сейчас разговаривать…
Состроив раздраженную гримасу, Эдвард яростно затряс головой.
— Видите ли, сейчас его нет поблизости… Думаю, позже… Да, да. Мне очень жаль, что приходится откладывать. — Бенет положил трубку. — Простите, Эдвард, если все разговоры будут как этот…
— Я возвращаюсь в Лондон, — сказал Эдвард. — Держите мой список. Нет, записку оставьте у себя. Можете делать с ней что хотите.
— Не нужно ли сообщить в полицию? А потом ее матери. Правда, Розалинда точно не знает, где сейчас Ада…
Эдвард решительно пересек гостиную, холл и вышел, громко хлопнув дверью. Бенет едва успел удержать Милдред: она хотела броситься за ним. Когда он сам добежал до двери, машина Эдварда уже исчезала вдали.
— Милдред, дорогая, сядьте или прилягте на диван, а еще лучше — пойдите полежите где-нибудь, прошу вас, я собираюсь звонить пастору.
Наверху Розалинда, давно проснувшаяся и одетая, сидела на кровати. Она смотрела на свое нарядное платье, лежавшее на кресле, на букет, который Клан с таким тщанием собрал для нее и поставил в вазу. По ее горячим щекам медленно текли слезы. Розалинда закрыла глаза, опустила голову и тихо заплакала. Где же Мэриан, о боже, где она?
А неподалеку от Пенндина, в «Королях моря», еще спал Оуэн Силбери. Ему снилось, что он сидит за столом в освещенной свечами комнате. Напротив него — Караваджо. Они одни.
