И тут что-то вспомнилось ему, некая мысль из прошлой ночи, поглощенная наплывом событий. Держа туфли в руках, он спустился по лестнице и прошел в столовую к своему письменному столу. Там он на днях оставил два черновика писем, одно было для Нэн, другое — для Тима; в этих письмах он сообщал о своем решении. Письма по-прежнему лежали в столе, но Мор сразу догадался, что их кто-то трогал. Он какое-то время смотрел на ящик. Нэн нашла их. И теперь понятно, почему она так поспешно рассталась со своими прежними убеждениями.
Мор задвинул ящик и присел на стул. В доме было прохладно и тихо, стояла похожая на смерть тишина раннего утра. Все тело его ныло будто от многочисленных ран. Несколько минут он прислушивался, но вокруг царила тишина. Потом решил, что ему надо идти к шоссе. Он осторожно вышел в коридор. Перед входной дверью надел туфли, накинул плащ и вышел, осторожно прикрыв дверь.
Утро встретило его бесцветностью и неподвижностью. Он припомнил тот день, когда Нэн так неожиданно вернулась, как он тогда шел, в такое же вот утро; и чувство катастрофы стало вдруг настолько сильным, что он до боли сжал свою руку. Сегодня дождя не было, но белесое небо, полностью затянутое облаками, казалось слепым. И вот он подошел к шоссе. Что же дальше делать? Мимо проехала машина. Надо идти на Подворье и ждать, пока там проснутся. Надо быть поближе к тому месту, где находится Рейн, иначе от боли разорвется сердце.
Тут он вспомнил, что нет велосипеда. Вчера ночью он в забытьи дошел до дома пешком. Он зашел в ворота школы, гравий захрустел у него под ногами. Велосипед лежал там, где он его вчера бросил. «Райли» уже не было. Он поехал к воротам. Можно было не торопиться. Там, на Подворье, наверняка еще спят. Он поднялся по холму, а потом свернул на одну из проселочных дорог, которая проходила мимо его дома и терялась среди полей. Он чувствовал, что ему нужно побыть на открытом пространстве, чтобы собраться с мыслями.
Выехав на дорогу, он увидел, что навстречу идет какой-то человек. Как будто знакомый. Ну да, это же цыган. Мору тут же стало не по себе. Цыган шел, неся на плече котомку. Наверное, к шоссе. И не смотрел в его сторону, хотя наверняка заметил, не мог не заметить. А действительно ли он глухой? Цыган прошел мимо, и через несколько мгновений растворился в тумане.
Мор прошел мимо своего дома. И вдруг понял — надо торопиться. Как он мог вообще оставить Рейн одну прошлой ночью. Вот уже и тропа, ведущая через поля. Он быстро сел на велосипед и поехал по полю, а утренний воздух мало-помалу нагревался, и за толстым слоем облаков постепенно копилось что-то сияющее, это солнце поднималось все выше на небосклон.
Подворье, кажется, еще спало. Он поехал вдоль стены и свернул на дорогу. Окно Демойтовой спальни было плотно занавешено шторами, словно навсегда закрывшийся мертвый глаз. Он толкнул дверь. Она оказалась заперта. Посмотрел на часы. Половина седьмого. Рейн наверняка спит. Ну конечно, она ведь так устала после вчерашних волнений. Если бы только его впустили в дом, он лег бы около ее дверей.
Он пошел вокруг дома. Его тянуло посмотреть на ее окно. На мокрой от росы траве ясно отпечатывались его следы. Он прошел через лужайку и посмотрел на угловые окна. И здесь занавешены. Дом спал. Значит, надо ждать. Сейчас, оказавшись так близко от нее, он чувствовал себя счастливым. Все будет хорошо. Наконец-то он стал сильным, сильным и непобедимым. Он стоял закинув голову, глядя в небо, где в облаках открылся клочок голубого неба. Дул ветер. Он поплотнее запахнул пальто. Лечь бы на траву, но не хотелось вымокнуть в росе.
Так прошло еще несколько минут. Чтобы согреться, он немного прошелся, сунув захолодевшие руки в карманы. И тут уловил какое-то движение в окнах. В одном из окон библиотеки стояла мисс Хандфорт и смотрела на него. Стояла очень прямо и неподвижно. Словно статуя. Он в ответ смотрел на нее. Ему казалось, что они глядят друг на друга из разных миров.
Потом Ханди подняла раму. И стоя все так же прямо, громким, отчетливым голосом произнесла: «Она уехала!»
Мор посмотрел на траву, на росу, на отпечатки своих ног. Наклонив голову, очень быстро пошел к дверям. Двери уже были открыты, и он вошел в холл. Ханди стояла на ступеньках.
— Демойт еще спит? — спросил он.
— Он в библиотеке, — ответила она и ушла на кухню.
Мор очень медленно пошел наверх. Он с усилием волочил ноги. Отворил дверь библиотеки и увидел Демойта, сидящего за круглым столиком возле окна. Он был в халате. Шторы были открыты и утренний свет, теплеющий, все более яркий, наполнял комнату.
Мор пододвинул стул и тоже сел возле стола. Он не смотрел на Демойта. Минуту длилось молчание.
— Глупец вы, глупец, глупец, — устало проговорил Демойт.
Мор ничего не сказал. Он тер лицо ладонью.
— Что случилось? — спросил он наконец.
— Ничего, — ответил Демойт. — Она рисовала еще два-три часа после того, как вы ушли. Потом вернулась, собрала вещи, села в машину и уехала.
Мор посмотрел на Демойта. Старик был пепельно-серым после бессонной ночи. За ним, около стены Мор увидел какой-то яркий квадрат. Это был портрет, стоящий на полу возле книжного шкафа. Мор боялся смотреть в тут сторону.
— Она вернется?
— Нет, конечно, нет. Сказала, поедет во Францию. Но не к себе домой. А потом, может быть, в Америку.
Мор медленно покачал головой. Он смотрел в пол. Одна нога постукивала помимо его воли.
— Давно она уехала?
— Два часа назад… Зачем вы оставили ее? — схватившись за край стола, яростно проговорил Демойт. — Почему не остались рядом? А, просто вам хотелось с ней расстаться!
Мор не поднял головы. Стол между ними подрагивал.
— Это было неизбежно, — тускло произнес он.
— Трус и глупец! Что значит «неизбежно»! Вы своими руками эту неизбежность сотворили!
— Мы ее увидим… опять, — как-то полувопросительно произнес Мор.
— Не обманывайте себя. Я ее никогда не увижу. Вы, может, и встретите, лет через десять на каком-нибудь приеме, когда станете толстым и лысым, а она уже будет замужем. Кофе желаете? Я велю Ханди принести. — Он позвонил в колокольчик.
— Она не оставила для меня письма?
— Что-то оставила. — Он встал и подошел к окну. — Вот здесь.
Он взял с подоконника большой конверт и передал Мору. Конверт был незапечатан. Вне себя от волнения, Мор вытащил то, что там лежало. Это был набросок… тот самый. Она сказала, что по этому наброску можно догадаться о ее чувствах. На листке был изображен молодой человек с насмешливым лицом, с курчавыми волосами, горделиво забросивший голову, судя по жесту руки о чем-то энергично спорящий. Есть какое-то сходство с ним. Он положил набросок на стол. Подписи на рисунке не было.
— И все?
— Все.
Мисс Хандфорт, стукнув в дверь, вошла в комнату. Правильно догадавшись о смысле звонка, она принесла поднос с кофейником и бутылку бренди. Поставила все это на стол и молча ушла.
