— Не сейчас, попозже, — ответил Краймонд, которому, казалось, вдруг стало трудно дышать. Он сорвал с шеи зеленый шарфик и бросил на пол. Потом сказал, словно давая полезное пояснение: — Когда я сказал «поединок», я имел в виду не совсем это, а что-то наподобие того, что мы когда-то устроили. Хочу, чтобы мы сыграли… в ту игру. Я подумал, что это… подойдет… и что ты думаешь так же.
— Сыграли?..
— Да. Так.
Краймонд шагнул вперед. Дункан поспешно отступил. Но Краймонд протянул руку к электрическому выключателю. Помещение внезапно залил яркий холодный свет. Две полосы неоновых ламп под потолком замигали и снова вспыхнули. Краймонд выдвинул ящик стола: внутри лежали два револьвера.
Увидев оружие, Дункан понял, почему так расставлена мебель в помещении и назначение двух длинных столов. Смертельный холод обдал его, тупая боль сделала чужим тело. Затем его охватило непонятное, сродни сексуальному, возбуждение. Он подошел ближе, выказывая чуть ли не любопытство. Краймонд выложил револьверы рядышком на стол. Он снова был бледен, потянулся к вороту рубашки и расстегнул еще одну пуговицу.
— «Смит-вессоны», — сказал Дункан. — Что, привез из Америки?
— Да.
— Не автоматические.
— Нет.
— Автоматические пистолеты тоже собираешь?
— Не… собираю… — Краймонд отошел закрыть дверцу шкафа.
Пока они разговаривали, Дункан подумал о молотке в кармане лежавшего на столе пальто. Сейчас он казался нереальным оружием, чем-то откровенным, медленным. Какие фантазии о мщении заставили его взять с собой молоток, что он собирался им сделать, застигнуть Краймонда врасплох в такой момент, как этот, когда тот закрывает дверцу шкафа, и ударить между плеч? У него рука бы не поднялась сделать это. В башне он мог позволить себе отдаться ярости. Теперь он был уже не тот, постарел, а Краймонд выглядит молодым, как всегда. О том, чтобы драться на кулаках или бороться, не было и речи. И все же чем молоток менее реален, нежели то, что, похоже, произойдет сейчас? Это все притворство, подумал он про себя, наверняка спектакль. Джин сказала, они делали подобное ради шутки с незаряженными револьверами. Конечно, он хотел и ее напугать. Сейчас то же самое. В любом случае от веса патрона барабан всегда останавливается, когда он внизу, так что риска нет, он-то это знает. Тем не менее участвовать в этом не будет. Конечно, человек не в своем уме, доведен до отчаяния.
— Видишь ли, — негромко проговорил Краймонд заговорщическим тоном, — то, что ты сказал вначале, в какой-то степени верно. Между нами осталась какая-то недоговоренность… что-то, что надо довести до конца… если не хотим, чтобы нас всю жизнь преследовали мысли друг о друге, что, думаю, ты с этим согласишься, будет тягостной тратой времени и сил. Мы хотим освободиться друг от друга, да? В конце концов, таково было психологическое основание дуэли в прежние времена. Назови это, если хочешь, экзорцизмом, символическим избавлением. Я желаю этого, мне это необходимо, наверняка и ты, если честно признаешься, желаешь и нуждаешься в том же.
— Мне бы хотелось убить тебя, если ты это имеешь в виду, — сказал Дункан. — Но твой символизм меня не интересует. Если это символический акт, то это несерьезно, а если это всерьез, то это тоже меня не привлекает. Конечно же, мне не хочется, чтобы ты убил меня! С какой стати мне плясать под твою дудку? Нет, не буду.
— Будешь, — сказал Краймонд.
Дункан колебался, раздумывая, хватит ли у него решимости направиться к двери и трясти ручку, пока Краймонд не соизволит отпереть ее. Как же он так сплоховал? Способен ли Краймонд вынудить его «плясать», как-нибудь ужасно унизив взамен? Неужели это случится в третий раз? А если взмолиться, прося, чтобы Краймонд выпустил его? Дункан, воображавший всяческие хитрые ловушки, которые Краймонд устроит для него, попался в простейшую. В то же время, и эти опасные мысли только усилили его колебания, он понял точку зрения Краймонда, в чем она совпадает с его. Что-то необходимо было сделать, чтобы покончить, покончить с Краймондом раз и навсегда! Можно ли это сделать иначе, кроме как убить его? Дункан часто задавал себе этот вопрос, впрочем, чисто риторический, диктующий отрицательный ответ. Теперь же здравый смысл, просочившийся через какую-то удивительную прореху в безумных аргументах, подсказал Дункану, что если он действительно убьет Краймонда, то будет даже больше, бесконечно, связан с ним, нежели сейчас. Дункан в своей «речи» предложил символичное решение проблемы, так что проблема была уже решена. Он с жаром импровизировал, дабы немедленно покончить с этим, чтобы быстро вы пугаться из положения, в которое никак не должен был попасть. Верил ли он сам, что это именно решение сработает, теперь вопрос чисто академический, поскольку Краймонд предложил более радикальное и, может, более действенное средство. Принесет ли символичное убийство, при риске стать жертвой ярости Краймонда, желанное освобождение? Дункана привлекла, на что Краймонд несомненно рассчитывал, краймондовская форма поединка. То есть они были связаны, как два человека, которые, вцепившись друг в друга и пытаясь один другого утопить, тонут оба.
Краймонд, сдвинув револьверы в сторону, сидел на столе, наблюдая за Дунканом. Наконец спросил, чуть ли не как на рандеву приглашал:
— Ну так как?
— Объясни, в чем состоит твоя игра, — сказал Дункан.
Краймонд продолжительно вздохнул.
Дункан, чувствуя себя в ловушке и действительно в нее угодив, думал, что, конечно, Краймонд, следуя той же цепочке аргументов, что и он сам, по-настоящему не хочет убивать его, и к этой мысли заботливо подвел его Краймонд! Крайнее решение не будет решением. Что требовалось, так это крайний символизм. Вот то, что заставляло греков писать трагедии, подумалось Дункану. Надо как-нибудь сказать это Джерарду. Еще ему подумалось, что если уйдет сейчас, если сумеет сделать это, не теряя достоинства, то будет сожалеть об этом последнем шансе всю оставшуюся жизнь. Да, это тоже похоже на секс.
— Все очень просто, — сказан Краймонд, — и традиционно. Револьверы шестизарядные, заряжаем по одному патрону. Становимся друг против друга в противоположных концах комнаты, крутим барабан и стреляем.
— Друг в друга.
— Разумеется, это не совместное самоубийство. И разумеется, мы должны стараться сделать смертельный выстрел. Совсем непросто рассчитывать убить человека даже с этого расстояния, если ты не очень хорошо владеешь оружием, что к тебе, по счастью, не относится. Помни только, у него очень легкий спуск.
— Да, да. Сколько раз стреляем?
— Думаю, по два. При условии… Да столько, сколько хочешь.
— Дважды будет достаточно.
— Выстрел мимо цели не засчитывается.
— Согласен.
Мы оба сошли с ума, подумал Дункан. О чем мы только говорим?!
— Еще одна вещь, которую, надеюсь, ты одобришь. Чтобы условия были абсолютно одинаковы для обоих, барабаны должны быть уравновешены, иначе, как мы прекрасно знаем, заряженный имеет обыкновение опускаться патроном вниз. Поэтому я залил несколько стреляных гильз свинцом так, чтобы их вес соответствовал нормальному патрону, и заложил в остальные пять гнезд. Смотри.
