Книга Море, море, страница 108. Автор книги Айрис Мердок

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Море, море»

Cтраница 108

И еще вот что. Я не собираюсь увести тебя в какой-то роскошный мир, полный актеров и знаменитостей. Я и сам в таком мире не живу. Ты как-то сказала, что тебе по душе тихая жизнь. Вот и мне тоже. Иначе зачем бы я приехал сюда! Мы уедем и будем жить с тобой вдвоем совсем просто, в маленьком домике в Англии, где-нибудь в деревне, если захочешь — у моря, и постараемся совсем просто скрасить друг другу жизнь. Об этом я всегда мечтал, а теперь, когда я освободился от театра, я могу так жить с тобой. Мы будем жить очень тихо, Хартли, и ценить простые радости. Неужели тебе не хочется этого настолько, чтобы уйти из дома, где тебя не любят и мучают? И Титусу мы, конечно, поможем, и он придет к нам по своей воле, и все старые раны заживут. Мы будем его любить. Но самым главным всегда будем мы с тобой.

Теперь вот еще что я тебе скажу, это страшная вещь. Позавчера Бен пытался меня убить. Он в темноте столкнул меня в водоворот. Одному Богу ведомо, как я не погиб. Я отделался контузией и ушибами. Приглашал врача (но ты не тревожься, ничего серьезного нет). Покушение на убийство — не такая вещь, которую можно оставить без внимания и жить дальше, как будто ничего не случилось. В полицию я еще не обращался, обращусь или нет — это зависит от Бена. Добавлю одну немаловажную подробность: есть человек, который все это видел.

Но не о мести я сейчас думаю. Я хочу одного — увезти тебя. Помимо всего прочего, ты едва ли захочешь остаться с человеком, который доказал, что способен на убийство. Перестань ты наконец заниматься самобичеванием. И пожалуйста, начни разбирать свои вещи — отбери, что возьмешь с собой из одежды, и вообще. Я не хочу тебя торопить. Но в покое я тебя теперь не оставлю, все время буду у вас появляться. Если Бену это не понравится, пусть согласится на твой отъезд, а не то он вынудит меня обратиться в полицию. Это не шантаж, это наконец игра в открытую!

Бену об этом рассказывать не надо, разве что захочется. Я приду скоро, прямо следом за этим письмом, и тогда сам ему скажу. Поскольку объявлений о моей смерти не было, он уже знает, что он не убийца. Вздохни спокойно, родная, не тревожься и предоставь все мне. Отбери платья, какие взять. Я тебя люблю. Мы будем вместе, моя дорогая.

Ч.».


Я думал было написать прямо Бену, но потом решил сперва подготовить Хартли. Трудность, как и раньше, заключалась в том, как передать ей письмо. Явиться с ним самому — рискованно, могут не впустить. Посылать Титуса не хотелось, а Гилберт, которого я прозондировал, сказал, что боится. Джеймс, Лиззи и Перегрин вообще не должны ничего об этом знать. Можно было послать по почте, напечатав адрес на машинке, но он, конечно же, вскрывает все ее письма. Впрочем, если он и вскроет это письмо, ничего страшного. Игра идет к концу.


Дело было на следующий день. Письмо я написал с утра, но все еще не решил, что с ним делать. Теперь надо избавиться от Джеймса и Лиззи. Джеймса можно просто попросить уехать. Для Лиззи придется выдумать какой-нибудь предлог.

Джеймс, как ни странно, все еще не вставал. Он проспал уже много часов, с короткими перерывами. А я, хотя мне-то действительно тяжело досталось, чувствовал себя намного лучше. Я пошел наверх навестить его.

— Джеймс, соня ты этакий! Ну, как самочувствие? Уж не малярия ли тебя опять свалила?

Джеймс лежал в моей постели, как в гнезде, обложившись подушками, вытянув руки прямо перед собой поверх одеяла. Перед моим приходом он не читал. По его оживленному выражению я заключил, что он напряженно о чем-то думал. А тело его как-то устало обмякло. Небритые щеки изменили его лицо, в нем появилось что-то испанское — не то монах, не то воин-аскет. Но вот он улыбнулся, и я вспомнил, как меня всегда бесила эта его дурацкая бодрая улыбка, словно выражающая снисходительное превосходство. В комнате стояла тишина, шум моря и тот доносился глухо.

— Я ничего. Наверно, простудился. Скоро встану. А ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно. Тебе чего-нибудь принести?

— Нет, спасибо. Есть мне не хочется. А чаем меня напоила Лиззи.

Я нахмурился.

— Где Титус? — спросил Джеймс.

— Понятия не имею.

— Ты за ним приглядывай.

— Сам не маленький, что ему сделается. Мы помолчали.

— Сядь, — сказал Джеймс. — А то у тебя такой вид, будто сейчас уйдешь.

Я сел. Вялость Джеймса словно передалась и мне. Я вытянул ноги с таким чувством, будто вот-вот засну, хоть и сидел на жестком стуле. Плечи и руки обмякли, налились тяжестью. Я, конечно, тоже был порядком вымотан.

— Тебе по-прежнему хочется, чтобы Титус вернулся к Бену? — спросил я.

— Разве я это говорил?

— Дал понять, во всяком случае.

— В сущности, его место — с ними.

— С ними? Скоро, очень скоро «их» больше не будет. Джеймс, уловив мою мысль, спросил:

— Ты все еще мечтаешь об этом спасении?

— Да.

Мы опять помолчали, словно оба успели задремать. Потом Джеймс продолжал:

— Ведь он — их сын в самом настоящем, глубоком смысле. У меня сложилось впечатление, что ситуация там не совсем безнадежная.

Его «впечатление» разозлило меня. На чем оно основано? И я с ужасом ответил себе: на разговорах с Титусом. Я зашел к Джеймсу, чтобы поторопить его с отъездом, и не собирался ничего ему говорить о преступлении Бена. К чему касаться столь захватывающей темы. Но теперь меня так и подмывало поколебать невозмутимое благодушие. Обдумывая это, я сказал:

— Я решил усыновить Титуса.

— Юридически усыновить, а это возможно?

— Да. — На самом деле я не знал, возможно или нет. — Я позабочусь о его карьере. И завещаю ему мои деньги.

— Не так-то это легко.

— Что именно?

— Чтобы создать отношения, мало этого захотеть и остановить на ком-то свой выбор.

Я чуть не возразил: «Тебе-то это, наверно, нелегко». А потом словно услышал голос Титуса, когда он спросил: «Ваш кузен где живет?» И вспомнил, что мне рассказал Тоби Элсмир про того шерпу, к которому Джеймс так привязался, он еще потом погиб в горах, и на минуту у меня возникло желание расспросить его об этой «привязанности». Однако это было бы бестактно и опасно. Я всегда помнил, что Джеймс способен сделать мне очень больно. Как странно, ведь даже сейчас я не мог с ним общаться без страха! Cousinage, dangereux voisinage. И в то же время он вызывал во мне досаду, с ним я чувствовал себя увальнем и невеждой, и хотелось сбить с него это сонное спокойствие. Рассказать ему про Бена или не надо? Если я расскажу, не отсрочит ли это его отъезд? А рассказать очень хотелось. Страх берет, как подумаешь, что каждый поступок, пусть самый незначительный, имеет свои последствия и может оказаться точкой, от которой дороги расходятся в противоположные стороны.

А Джеймс развивал свою мысль:

— Настоящие отношения по большей части складываются сами собой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация