Биранн продолжал стоять все так же, спиной к нему. Дьюкейн сказал:
— Сядьте пожалуйста, Биранн.
Оба сели. Биранн, тяжело дыша, вытянулся в кресле так, словно обессилел от усталости.
— Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов? — сказал Дьюкейн.
— Задавайте, отвечу на любые.
— Я готов допустить, что это писал Радичи. Все то, о чем здесь говорится, — правда?
Биранн опять сел прямо.
— Правда — то, что он убил Клодию, — сказал он, — и что я видел, как это произошло. Правда также, что он ревновал Клодию ко мне. Неправда, что я пытался шантажировать его — во всяком случае, не совсем правда.
— Что значит «не совсем»?
— Боюсь, я в данном случае предстану не в лучшем свете.
— Неважно, в каком вы свете предстанете. Говорите правду.
— Видите ли, я хотел заполучить Джуди Макрейт.
— И поскольку у вас был такой козырь против Радичи?..
— Я не собирался пускать этот козырь в ход, ни разу даже не заикался об этом. Если Радичи заблагорассудилось так думать, я тут ни при чем. Мне нужно было увести от него Джуди, немедленно, — наверное, я дал это понять достаточно ясно, а он предпочел вообразить, будто ему угрожают.
— И вы не мешали полету его воображения.
— Пожалуй…
— Когда же это происходило?
— Мой перехват контрольного пакета? Месяца два назад, ну — три. Не сразу после…
— Понятно. А то, что здесь изложено, на ваш взгляд, полностью объясняет его самоубийство?
— Да. Хотя — что значит полностью? Других секретов, другого конкретного ключа не существует. Но человек он был со странностями, жил, постоянно терзаясь страхами, тревогой. По-моему, он отчасти верил, что общается с потусторонними силами, и страшился их.
— Любил он свою жену?
— Думаю, да. Но поверьте, я о том не догадывался поначалу.
— Вы спали с миссис Радичи?
— Да.
— Она была очень несчастлива?
— Да нет, не сказал бы, — разве что под самый конец. Но этого я тоже не понимал на первых порах. Я оценивал ситуацию с общепринятой точки зрения. Клодия была, по всем признакам, покинутой женой. Радичи держал целый гарем подружек-некроманток, во всяком случае, покуда не объявилась Джуди и не побудила его дать всем остальным отставку. Радичи, кажется, увлекся Джуди по-настоящему — и это действительно больно задело Клодию. С другими она еще мирилась — как говорится, пока их много, все в порядке, — но здесь дело обстояло серьезно. Из-за этого, думаю, она и решилась затеять флирт со мной, и как-то само собой ее это захватило. Все получилось непредвиденно. Я ничего подобного не замышлял. Меня поразила неистовая ревность Радичи. Я не предполагал, что он это примет так близко к сердцу.
— А как вы вообще познакомились с Клодией?
— Через одну из предшественниц Джуди. Клодия пришла к ней узнать, нельзя ли выведать что-нибудь про Джуди — это когда она почувствовала, что появился повод для беспокойства. Ну, а я случайно оказался там же.
— Ясно. Значит, Радичи взревновал и предложил вам убираться на все четыре стороны?
— Да. И мне, наверное, так и следовало поступить. Но у меня было ощущение, что я должен проявить характер, ради Клодии. Клодия нравилась мне, в ней чувствовалась личность. Да и запуталось это все порядочно к тому времени. Я объявил ему, что он ее не стоит. Он и не стоил. Эти его девицы, — вы знаете, он ни одну из них не трахал, даже Джуди, и руку на них тоже не поднимал. Решительно во всем был с приветом.
— И вы видели, как он убил свою жену?
— Да. Это было… — Биранн устремил немигающий взгляд в пустой камин. Протянул руку к каминной доске, повторяя пальцем узоры мрамора. — Я много пил в тот вечер — да мы все трое основательно выпили. Клодия была в каком-то необычном настроении. Ей, кажется, нравилось быть с нами обоими одновременно. По-моему, ей доставило бы удовольствие, если б мы попросту подрались у нее на глазах. Вы понимаете, она по-настоящему любила мужа, хотя и я определенно был ей небезразличен. Мы как-то раз и до того собирались подобным же истерическим трио. Вы не поверите, но мы на самом деле вот так, втроем, обсуждали ситуацию. Почему-то с Радичи, благодаря его странностям, это было возможно. Он все время играл роль, а Клодии, думаю, это-то и хотелось видеть. Хотелось использовать меня, чтобы причинить Радичи страдания и наблюдать, как он страдает. Расхаживает по комнате, крича и размахивая руками, а после надолго замолкает с мрачной миной русского трагика. Я не мог принимать его всерьез, глядя на этот спектакль, хотя в то же время с ним становилось страшновато, отчего я только пуще подначивал его. Не знаю, доступно ли такое вашему пониманию?
— Кажется, да, — сказал Дьюкейн. — Продолжайте.
— Осталось сказать не так уж много. Когда мы сошлись втроем второй раз, мы засиделись за спорами и выпивкой далеко за полночь — не первый час наперебой спорили, перекрикивая друг друга, с приятным чувством, что еще чуть-чуть, и мы придем к некоему взаимопониманию. Вдруг Радичи схватил Клодию за плечи. Стояла жара, и окно было открыто настежь. Крича на нее, он толкал ее по комнате и в какой-то момент — я даже не успел вскочить с места — вытолкнул из окна.
Биранн осекся, продолжая сосредоточенно водить пальцем по завитушкам мраморного узора.
— Никогда не забуду эту необычайную тишину, эту внезапность ее отсутствия в комнате. Она даже не вскрикнула — просто исчезла, как будто улетела из окна в ночную тьму. Мы не слышали, как она… ударилась о землю. Стояли, точно в столбняке. Радичи был, по-моему, ошеломлен не меньше моего. Я думаю, он правда не собирался этого делать.
— Она сразу умерла?
— Да, слава Богу. То есть, раз уж смерть была неизбежна, — слава Богу. Мы кинулись вниз — она лежала на каменной мостовой, свернув себе шею. Дом Радичи, как вам известно, стоит на отшибе, так что никто ничего не слышал и не видел.
— И что потом?
— У Радичи началась истерика. Я уговаривал его пойти в дом. Хлынул дождь. Я все пытался увести его с улицы. Хотел, чтобы он обдумал, что будет говорить полиции, но он продолжал рыдать — и ни в какую. Потом стал гнать меня прочь. Ну, я решил, что мне в самом деле лучше будет уйти, — и ушел. А назавтра прочел в газете о «несчастном случае».
— Макрейт что-нибудь знал об этом?
— Ничего не знал, но кой о чем догадывался. Макрейт ведь постоянно крутился в этом доме, а он — мужчина наблюдательный. Пришел к Радичи и заявил, будто узнал от меня, что Клодию убил Радичи, — и как теперь с этим быть. К несчастью для себя, он в то же самое время по оплошности пришел ко мне и заявил, будто узнал от Радичи, что Клодию убил я, — и как теперь с этим быть.
— Это тогда вы пригрозили Макрейту, что прикончите его?
