Книга Ученик философа, страница 111. Автор книги Айрис Мердок

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ученик философа»

Cтраница 111

— Вы не думаете, что можно просто явиться в Друидсдейл, взять и вернуться?

— Нет.

— Или написать ему, просто чтобы он знал, что у вас все в порядке?

— Нет. У меня не все в порядке. И ему это неинтересно.

— Даже если вы просто напишете письмо, это уже будет определенный шаг. Передвинуть одну фигуру — и расстановка на доске изменится.

— Да-да, вы уже говорили.

— Любое действие может изменить ситуацию непредвиденным образом, и, по-моему, от письма не будет вреда. Я могу отправить его из Лондона. Это внесет нужную неопределенность, меньше напряжения, больше простора для маневра.

— Да, я понимаю. Но что бы я ни сделала, это будет бесповоротно, и я страшно боюсь ошибиться. Я ничего не могу делать, пока у меня в голове не прояснится. Разумно, правда ведь?

— Не обязательно.

— Сейчас я хотя бы свободна…

— А я думал, вы в стальном ящике.

— Я хочу сказать, что сейчас я способна думать. Я словно на старте… как ракета, которая может полететь в нескольких направлениях. Лучше подождать.

— Вы рассматриваете Джорджа как нерешенную задачу. Может быть, вам надо расслабиться, сдаться.

— Приплыть обратно к нему, как обломок кораблекрушения, гонимый волнами, как какая-нибудь заурядная личность? Не смешите меня!

— Почему вы не хотите поехать в Токио?

— И сказать отцу, что он был прав?

— Или пригласить его сюда. Вы же знаете, я всегда хотел с ним познакомиться.

— Да, вы замечательно поладите. Втянуть его в эту катастрофу? Ну нет.

— Вы хотите сделать все сразу и правильно. Может, лучше решать проблему по кусочкам? А что Мэй думает?

— Что мне сейчас надо тщательно спланировать, как быть счастливой всю оставшуюся жизнь! Знаете, иногда мысль о счастье для меня мучительна. В этом доме все пропахло счастьем, меня это сводит с ума. Иногда, во сне, я бываю счастлива. Во сне Джорджа словно нет, словно его стерли, как и не было никогда.

— Ну так почему бы и не стереть его?

— Вы сказали — отправиться в путешествие, только это путешествие должно быть паломничеством. А у меня нет святых мест.

— Иерусалим?

— Не говорите глупостей. Для вас он что-то значит. Для меня — ничего. Я раньше думала, что, если съезжу в Дельфы, на меня снизойдет некое озарение, но теперь я знаю, что в Дельфах тоже пусто. Моя святыня — Джордж. И это омерзительное кощунство.

— Я хотел сказать, стереть его действием, написать ему, потребовать развода и представить себе, как он сначала бранится, а потом улыбается и что-то радостно восклицает. Осознать, что без вас ему может быть лучше. Вот тогда вы действительно сбросите груз с плеч!

— Ну хорошо, допустим, я слишком зациклена на себе. Но я не могу развестись с Джорджем. Это невозможно. Незавершенность.

— Вам нужна власть. Вы хотите его спасти именно так, как вам кажется правильным. Не все дела можно завершить, выкиньте это из головы. Не решаетесь его бросить — тогда возвращайтесь, не дожидаясь правильного момента, не зная, что, собственно, происходит, не намереваясь ничего поправить, закончить, прояснить. Вы можете с ним говорить, это у вас всегда…

— В каком-то смысле — да, но…

— Он вам завидует, он вас боится, отрекитесь от своей власти.

— Это не так просто. Вы же знаете.

— Вы олицетворяете именно тот порядок, который Джордж отвергает. Это важно. Это словно некая религия, к которой не принадлежишь.

— Вы мне льстите. Это звучит как логическая связь. Логика в связях есть, но она глубоко скрыта и ужасна.

— Да, я знаю. Можно нам заново обсудить кое-что?

— Можно. Спрашивайте.

— И вы меня простите?

— Палача приходится прощать. Не простить — крайне дурной тон. Вы мне велели не принимать успокоительных и держаться. Я держусь, но мудрости мне это не прибавило.

— Насчет Руфуса…

— Дело не в Руфусе, не в Алане, Алекс, Фионе или Томе — не во всех этих старых теориях, — на самом деле это что-то… первобытное.

— Я говорю о вас, а не о Джордже.

— О, я знаю, что у вас и на этот счет есть теория. Ну хорошо. Это я виновата в смерти Руфуса, это произошло в один миг, из-за моей беспечности и глупости… а потом я не смогла связаться с Джорджем, его не было в музее, и мне пришлось ждать, пока он придет домой, и тогда сказать ему… Мне иногда кажется, что я умерла во время этого ожидания, а все, что было потом, мне приснилось. Конечно, я ощущаю потерю Руфуса каждую секунду, воздух, которым я дышу, напоен его смертью, я все время заново проживаю этот несчастный случай… Но это все перемешалось с… Джорджем и… это другое…

— Да.

— Мы потом не могли говорить об этом, ни друг с другом, ни с кем об этом не разговаривали. Джордж ни разу не спросил о подробностях, и я не рассказывала, только сказала, что я во всем виновата, и описала, что случилось… очень приблизительно… Он так ничего и не сказал. Я никогда не заглядывала, даже мельком, в глубину… его переживаний, вины, которую он молча возлагает на меня…

— Может быть, он вас винит меньше, чем вам кажется.

— Как он меня обвинял, какое судилище устроил… эти слова даже не подходят… это неописуемо. А потом пошли слухи, что это он виноват, люди даже намекали, что он сделал это намеренно, говорили ужасные вещи… а я не сказала ни слова. А теперь, даже если я закричу: «Это я виновата!» — все равно будут думать на него. Разве можно теперь его оставить?

— Потому что он взял вину на себя.

— Нет-нет, эти слова слишком слабы, я же говорю, это неописуемо, абсолютно, это все равно что быть осужденными на вечные муки вдвоем, как будто нас связали и швырнули в пламя.

— Может быть, это и нужно исправить?

— Теории, теории, вы все время ищете решение, хоть это и не фундаментальная наука. Да, он взял вину на себя. И от этого стал еще хуже.

— Я думаю, это вы стали хуже.

— Вы считаете, что я должна себя простить.

— И его заодно. Чувство вины часто переходит в неприятие. Вы не можете принять того, что он сделал — что бы он там ни сделал, — чтобы защититься… от этого ужаса. Вы как-то сказали, что он «жадно лакал происходящее, как кошка — сливки». Это любопытная фраза, я ее запомнил.

— Я так сказала? Конечно, это не совсем точно. Его сердце было совсем разбито… Руфус был… ну, вы понимаете… для нас обоих…

— Да.

— На самом деле я хотела сказать вот что: Джордж тут же начал превращать то, что случилось, во что-то другое, что-то ужасное, направленное против меня, — да, чтобы защититься, как вы сказали. Но смешивать эту ужасную боль со злорадством, злым умыслом, полнейшим искажением действительности, ложью… он как будто решил во что бы то ни стало изменить реальность, превратить ее в адскую машину, чтобы причинить боль кому-то еще… это работа дьявола… она отравляет и развращает все на свете.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация