Книга Ученик философа, страница 118. Автор книги Айрис Мердок

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ученик философа»

Cтраница 118

— Эмма! Ах ты… негодник! Это уж слишком! Да ты еще и пьян, от тебя разит виски!

— Выпей, я принес, давай сядем где-нибудь.

— Ты зверски пьян. Как ты узнал, что мы здесь?

— Встретил возле паба каких-то пьяных, они сказали, что в Слиппер-хаусе вечеринка. Где девочки?

— Если ты про Хэтти Мейнелл, она в доме и закрыла все ставни!

— А я думал, ты пришел петь ей серенады, ведь Розанов тебя заставляет на ней жениться!

— Ох, заткнись!

Эмма схватил Тома за талию.

Перл все не возвращалась, и Хэтти была очень расстроена. Она стояла в гостиной, не закрывая двери, чтобы услышать стук или зов Перл. Она боялась невероятной толпы в саду, шум которой все не стихал, злилась на нее и глубоко переживала невероятное, низкое предательство Тома. Все было так неправильно, так плохо. Хэтти пожалела, что отпустила Перл на поиски Тома, потому что это было похоже на капитуляцию — как будто она сама за ним гоняется.

В этот момент из глубины дома до Хэтти донесся странный звук — как будто открылась дверь и раздались шаги. Это не могла быть Перл, потому что Хэтти сама как следует заперла за ней заднюю дверь, да и вообще все двери были заперты, все окна закрыты на засовы. Хэтти в ужасе прижала руки к лицу — дверь гостиной отворилась, и вошел Джордж Маккефри.

Хэтти и Перл, конечно, говорили про Джорджа — сначала мимоходом, а потом, после пикника, подробнее. Хэтти наравне с остальными восхищалась его подвигом, спасением Зеда, но в то же время ее возмущал наглый и, как она чувствовала, насмешливый взгляд, которым он на нее смотрел. Еще она сердилась на то, что он захватил «ровер» и в результате им с Перл пришлось везти Алекс и Руби обратно в Белмонт. (Алекс не скрывала своего недовольства таким раскладом.) Хэтти придерживалась мнения, что люди обязаны считаться с окружающими; выходки Джорджа и попустительство его родичей ее нисколько не забавляли. Перл сказала, что Джордж когда-то был учеником Джона Роберта, но очень неопределенно, поскольку мало что об этом знала; это тоже, неизвестно почему, было для Хэтти очень неприятно — она стала заметно нервничать при упоминании имени Джорджа. Перл еще раньше поведала ей распространенную легенду об ужасном Джордже, а также поделилась своим личным убеждением, что он просто псих.

И действительно, вошедший Джордж выглядел невменяемым. Его взгляд напоминал пристальный прищур «кошачьей гримасы» Алекс. Круглое лицо лоснилось, словно от пота, большие, широко посаженные карие глаза влажно блестели, он улыбался, как безумец, показывая квадратные зубки. Голова его выглядела странно и походила на мерцающее лицо, вырезанное из тыквы и освещенное свечкой изнутри. Он попал в Слиппер-хаус через угольный сарай. Сарай соединялся окном с коридором заднего хода, когда-то выходившего прямо на улицу, пока перед самой войной не соорудили пристройку. Пока Джордж шел по саду, память услужливо подсказала ему, что щеколда этого неприметного окошка, скрытого занавеской, сломана. Джорджа воодушевила неожиданная, странная ночная сцена и чьи-то случайно подслушанные слова о том, что девушки забаррикадировались в доме. Он ощутил тот неудержимый позыв, который в разговоре с Розановым назвал чувством долга. Он должен, обязан пойти в Слиппер-хаус, попасть внутрь, еще раз поглядеть на девушку, которую до сих пор представлял малюткой с развевающимися волосами, в нижней юбке. На пикнике он хорошенько поглазел на нее, но в результате его интерес притупился и убеждение, что она — «табу», укрепилось. Нельзя было допустить, чтобы Хэтти его заворожила, и он с облегчением понял, что не заворожен. Но теперь все опять поменялось, словно он допустил ошибку, а теперь боги ее исправили, и его тянуло к ней, словно по принуждению, из чувства долга.

Гектор Гейнс отозвал Тома в сторону, чтобы спросить, как прекратить этот ужасный карнавал и убедить всех разойтись. Антея Исткот ушла домой, исполнясь отвращения, кто-то рассказал об этом Гектору, тот устыдился и чувствовал себя ужасно. Судя по треску, доносившемуся из гущи магнолий, саду приходилось плохо. Эмма вальсировал сам с собой под деревом гинкго и наткнулся на Перл. Он узнал ее сразу, хоть она и замаскировалась для вылазки, надев длинный темный плащ и замотав голову платком.

— Здравствуйте, милая, — сказал Эмма.

— Вы не видели Тома Маккефри? — спросила Перл.

— Нет, милая. Не уходите, милая.

— Извините…

— Перл…

Тут Перл его узнала.

— Ох… Мистер Скарлет-Тейлор…

— Ничего подобного… меня зовут… как же меня зовут?

— Вы пьяны.

— Вот, у меня есть виски, выпейте и вы.

— Это ужасно, так разодеться, это вульгарно, у вас ужасный вид, все это ужасно, вся эта толпа, крики под окнами, это чудовищно, я ничего не понимаю. Мы вызовем полицию. Снимите парик!

Эмма снял парик. Он нашел его в шкафу у Джуди, где рылся в отсутствие Тома, и придумал переодеться. Эмма получил большое удовольствие, решая, какой из разнообразных туалетов Джу ему надеть. Он бросил парик вверх, в крону гинкго.

— Кто-то сказал, что здесь вечеринка.

— Отвратительно. Идите домой.

— Перл, позвольте, я вас поцелую.

Эмма был лишь чуть-чуть выше Перл. Он уронил бутылку виски на землю и осторожно обнял Перл обеими руками за талию, собирая в складки черный плащ и привлекая девушку к себе. Он поднял руку, чтобы отвести платок с лица Перл, затем вернул руку на талию, крепко обнимая девушку. Глубоко дыша, он осязал, чувствовал ее лицо своим лицом, ища ее губы своими. Губы он нашел и мягко, но решительно прижал к ним свой сухой рот. Это был сухой поцелуй, со сжатыми губами. Эмма стоял, все так же нажимая ртом, чуть двигаясь, чтобы сохранить равновесие, с закрытыми глазами. Перл сначала упиралась руками ему в плечи, отталкивая, потом расслабилась, чуть изменила позу и обняла его. Они слились в объятии, стоя совершенно неподвижно.

Джордж смотрел на Хэтти. Ее волосы были заплетены в две косички, перекинутые вперед через плечи. Она была в сиреневом платье из «Бутика Анны Лэпуинг», поскольку день выдался теплый, а поверх платья по случаю прохладного вечера был длинный просторный серый кардиган с засученными рукавами. На ногах были белые носочки и вышитые тапочки. Она выглядела худенькой хрупкой школьницей и все же держалась с видом оскорбленного достоинства, по-боевому запрокинув голову, и лицо ее, млечно-смуглое от солнца, но все равно бледное, напряженно хмурилось в ответ на кошачий, вызывающий прищур Джорджа. Губы гневно выпятились, и она вдруг стала похожа на деда.

— Добрый вечер, — сказал Джордж.

— Как вы попали в дом? — спросила Хэтти.

— Не сочтите за вторжение.

— Нет, это именно вторжение, вы взяли и вошли, я вас не звала, это не ваш дом, вы, кажется, думаете, что вам все можно, просто потому, что вы один из этих Маккефри…

— Отчего вы так сердиты на «этих Маккефри»?

— Вы и ваш братец, вы организовали эту чудовищную вылазку. Вот зачем все это, чтобы вы могли вот так забраться в дом, теперь я все поняла…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация