— Да.
— Простите… мне нужно знать: это вы привели туда Джорджа? И… вы… вы свели его с… с мисс Мейнелл?
— Мисс Мейнелл? — переспросила Диана. — А, нуда, я, наверно, пьяна.
На этом она замолчала, и Том спросил:
— Это вы привели Джорджа в Слиппер-хаус?
— Нет, он сам себя привел. А что делала мисс Мейнелл, кому и знать, как не вам.
Она заметно пьянела, но ее чувства, кажется, только обострялись. Навязчивый ужас от мысли, что Джордж может прийти и застать ее с Томом, куда-то делся. Она смотрела на Тома и думала: какой он высокий, и какие у него прекрасные, длинные кудрявые волосы, и ноги длинные в серых брюках, и голубые глаза совсем как у его матери, он такой молодой. И еще она подумала: если бы у меня была обычная жизнь, как у всех людей, я могла бы смотреть на людей и быть с ними. На глаза ей навернулись слезы.
Том, отвечая на ее слова, сказал:
— Нет, я не знаю! — и, заметив слезы, добавил: — Простите меня.
— Вы не женитесь на мисс Мейнелл?
— Нет.
— Вы разорвали помолвку — из-за этого?
— Нет! Мы никогда не были помолвлены!
— Ну, я не знаю, что случилось. Я ничего не знаю. Сижу тут и пропиваю свою жизнь.
«Я с ума сошел, — подумал Том, — как я могу вот так обсуждать Хэтти, это ужасно, какой я грязный человек, мне вообще нельзя было сюда приходить. А какая она маленькая, почти карлица, и такая несчастная. Может, мне все-таки выпить виски?»
Вдохновленный примером Дианы, он плеснул виски себе в вино, пригубил и почувствовал себя престранно. Он спросил:
— Как это случилось?
— Вы про субботу?
— Нет, я хотел сказать, все это, как это началось?
— Как я стала проституткой?
— Слушайте, — сказал Том, — я лучше пойду. Я очень расстроен, куча всего случилась, простите меня…
— Не уходите, — отозвалась Диана, — Я уже неделю ни с кем не говорила. Я стала проституткой, чтобы отомстить мужчинам.
— Что, правда? Не могу себе представить…
— Нет, это я в каком-то журнале прочитала. Я не знаю почему. Я вообще не знаю, почему в моей жизни все так или эдак, все перепуталось, все случайно, жизнь вообще ужасна. Меня заставили позировать голой. Потом, когда я забеременела, бросили. Жаль, мне не хватило смелости родить. У меня никого нету, кроме Джорджа, а он сумасшедший, его надо в больницу и приковать к стене, он меня убьет рано или поздно. Он говорит, что видел, как эта девочка Мейнелл раздевалась.
— Что?! Как, где?
— Не знаю. Он ужасный врун. Я не знаю, что было в ту субботу. Может, Джордж и соблазнил девочку. Он хотел, это точно.
Том вспомнил все свои скорби, ужасную сцену с Джоном Робертом, кошмарное затворничество на Траванкор-авеню, потерю Хэтти, ужасные мучительные сомнения… о чем он думает? Потеря Хэтти? Хэтти никогда ему и не принадлежала, он ее отверг. Разве он забыл? И он видел по ее гордому взгляду, что и она его отвергла. Я должен с ней увидеться, подумал он, должен. Он встал и поставил стакан на верх пианино, сдвинув многочисленные безделушки. Затем опять взял стакан и налил туда еще виски.
Диана протянула свой стакан, Том наполнил и его. Том чихнул.
— Вы простужены, — сказала Диана.
— Да, извините.
— Ну так не заражайте меня, ради бога. Джордж не видится со мной, когда я простужена, он меня просто терпеть не может. Наверное, он меня всегда терпеть не может, но при простуде это проявляется. Вы играете на пианино?
— Нет…
— Странно, почему-то ни один из моих джентльменов не играл на пианино.
— Мне надо идти.
— Где Стелла? Пора бы ей вернуться, присоединиться к общему веселью.
— Я не знаю, где она. Она мне нравится.
— Она боится Джорджа.
— Как и я!
— Мне очень хотелось бы поехать на юг, к Средиземному морю, в Италию, в Грецию, все равно куда. Я никогда не выезжала из Англии, несколько раз была в Лондоне, тоже мне. Я когда-то держала собранный чемодан, вдруг какой-нибудь удивительный возлюбленный явится, прекрасный принц, я мечтала о нем, богач, добрый и милый, и я бы любила его так, как его раньше никто никогда не любил, несчастный человек, а я бы сделала его счастливым.
— Почему бы вам не бросить Джорджа, от него вы все равно толку не добьетесь, а так сможете поехать куда-нибудь и…
— Начать новую жизнь! Вы родились богатым, вам все просто, вы думаете, можно вот так взять и уехать, для вас есть другие места, вы в любом месте будете кем-то, вы видимы, существуете, вы можете заводить друзей, быть с людьми по-настоящему. А если я уеду отсюда, то умру в каком-нибудь углу, высохну, скукожусь и умру, как насекомое, и всем будет наплевать, никто даже не узнает.
— Не говорите так… все можно изменить… если б я мог вам помочь…
— Не можете. Не говорите пустого, неправды. Я… так вот… со мной покончено…
— Если б вы могли поговорить с Уильямом Исткотом, только он умер. Он был хороший человек.
— Если б я была богата, я бы тоже была хорошая.
— Но вы и так хорошая… то есть…
— Не говорите глупостей. Вы хотите добра. Вы всегда смотрели на меня добрыми глазами, словно взглядом говорили что-то.
— Вы правда сестра Перл Скотни?
— Кузина. И Руби. Но они не хотят этого знать. Мадам Диана. Руби, Перл и Диамант — рубин, жемчуг и алмаз. Все — фальшивки. Цыганские дочки.
— Вы правда думаете, что Джордж и эта девушка…
— Да черт с ней. И с вами. Не знаю.
— Диана, мне нужно идти.
— Я вас не приглашаю заходить. Джордж обещал меня убить, если я хоть как-то буду общаться с вами и другим его братом. О боже, если б я только могла говорить с людьми, если б мне можно было хоть кусочек счастья, обычную жизнь…
Слезы тихо закапали из ее маленьких, тоскливых, словно у собаки, глазок. Она медленно опустила веки, пытаясь выжать еще больше слез.
Вдруг Диана открыла глаза, и слезы исчезли, словно втянулись обратно. Она вскочила, запутавшись одним черным каблуком в узорчатой шали.
— Что такое?
— Это Джордж. Он пытается вставить ключ в замок. Скорей, скорей!
Диана вцепилась Тому в запястье, вокруг которого не сходились ее короткие пальцы, и потащила на лестничную площадку, где сдвинула в сторону дверь большого встроенного шкафа. Она оттолкнула в сторону несколько платьев, висевших на металлической трубе, и получилось пустое пространство, куда неловко ввалился Том. Диана шепнула:
— Он всегда идет в туалет, как только приходит. Я включу радио, выйду на лестничную площадку и кашляну, тогда бегите…
