— Я прекрасно понимаю, — произнес Том, подхватывая размеренный тон Джона Роберта, — что вы не желаете терять время на эти вопросы. Я уверен, что вы крайне заняты гораздо более важными делами. Вы хотите устроить это дело и покончить с ним!
Джон Роберт не обратил внимания на сарказм, а может, и не заметил его. Он ответил:
— Да, покончить. Разумеется, за ней будет некоторая сумма денег, как я уже сказал.
Слово «разумеется» прозвучало так, словно Том уже был законным женихом. Философ добавил:
— Надеюсь, излишне добавлять, что у нее не было никакого опыта… что она… девственница.
Том почувствовал, что его неумолимо затягивает в словесные сети. Он оторвался от лица философа и уставился, моргая, в окно. Он увидел, что за два или три участка от них на дереве сидит человек. Человек сидел верхом на ветке и что-то держал — может быть, пилу. Том немедленно подумал о входе Христа в Иерусалим. Наверное, была такая картинка, подумал он, где человек сидит на дереве и смотрит на проходящего Христа. Как это смешно, нелепо, что я сижу тут и вижу человека на дереве и в то же время пытаюсь придумать какой-нибудь ответ этому образцовому сумасшедшему. Как мне отсюда выбраться? Конечно, это безумие, но нельзя грубить эксцентричному пожилому человеку. И конечно, все это лестно в каком-то смысле… и ужасно интересно…
Он закрыл глаза, потом посмотрел вниз, на потертый красно-синий аксминстерский ковер, который немедленно заплясал и запрыгал под его взглядом. То синий цвет становился фоном, то красный. Ковер мигал ему, словно маяк.
— Ну? — спросил Джон Роберт.
— А ей вы сказали?
Том пытался опять сосредоточиться на большом лице, которое теперь, казалось, царило над комнатой, будто нависшая скала. Джон Роберт словно увеличивался в размерах. Еще немного, и он станет похож на Полифема
[95]
.
— Конечно нет, — ответил Джон Роберт, словно это было очевидно.
— Почему?
— Я информирую ее, когда — и если — вы согласитесь.
— Но я не могу согласиться, это невозможно…
— В таком случае я попрошу вас уйти. Простите, что отнял у вас время.
— Минуту… — «Я же не могу теперь уйти, — в отчаянии подумал Том, — не могу!» Он сказал: — Я ей не понравлюсь, с какой стати я должен ей понравиться? А может быть, она мне не понравится… и вообще все это ужасно глупо.
— Разумеется, — сказал Джон Роберт, — я не могу взять с вас обещание преуспеть. Сомневаюсь, что в принципе возможно дать такое обещание — разве что в отдельно взятых крайне простых случаях.
Он помолчал немного, словно задумавшись, и продолжил:
— Но я хочу, чтобы вы пообещали, что попытаетесь. — И добавил: — Вы обязаны это пообещать.
Том обеими руками вцепился в свою шевелюру и рванул ее.
— Но вы же не можете так управлять людьми…
— Я могу попробовать. Вы абсолютно вольны отказаться, а если встретитесь с ней, вы оба можете в любой момент отвергнуть этот план. В каковом случае я повторю попытку.
— С другим человеком?
— Да.
— О боже!
— Не вижу, — заметил Джон Роберт, — чтобы я предлагал что-нибудь особенно неразумное. Никто никого ни к чему не принуждает.
Меня принуждают, подумал Том. Должно быть, это гипноз. Он сказал, едва веря своим словам:
— Можно, я подумаю?
— Нет. Либо вы сейчас соглашаетесь встретиться с ней, имея в виду заключение брака, либо…
— Но как я могу с ней встретиться, имея в виду заключение брака? Я ее никогда не видел, ей семнадцать лет, мне двадцать, это не… не та ситуация, не тот случай…
— Хорошо, в таком случае позвольте пожелать вам доброго утра. Спасибо, что уделили мне время.
— Нет-нет, это нечестно, как я могу сказать… это все так необычно…
— Я бы сказал, что все предельно ясно. Вам не нужно ничего делать — нужно только серьезно отнестись к ситуации.
— Но я не могу взять и заставить себя серьезно относиться, в вашем смысле серьезности, то есть воспринять это всерьез…
— Послушайте, мистер Маккефри, вы же не думаете, что я шучу.
— Нет, конечно, нет, я просто…
— Как я уже сказал, вы можете попробовать. Просто не забывайте о конечной цели. И еще: если на этой стадии вы решите отказаться от участия, я должен вас попросить еще об одном обещании.
— Еще одном?
— Вы уже пообещали мне никому не открывать то, о чем мы сегодня беседовали.
— Пообещал? Да, верно…
— В случае, если вы решите отказаться от моего предложения, я также должен взять с вас обещание никогда не встречаться и не знакомиться с мисс Мейнелл.
— Но как это…
— А если вы примете мое предложение и потерпите неудачу, вы должны пообещать, что никогда больше не увидитесь с мисс Мейнелл и не будете пытаться ее увидеть.
— Я не понимаю…
— Вы не глупы. Вы должны понимать, почему я об этом прошу.
— О… да… наверно…
— Ну так что, хотите попробовать?
Слово «попробовать» зазвенело у Тома в ушах, как лязг цепи, — а может, как зов трубы? Кажется, подумал он, этот сумасшедший тщательно, с помощью волшебных слов, мелких спланированных психологических жестов берет меня в плен? Или это все случайное безумие? Будут ли мои слова иметь какие-то последствия? Он гадал, нужно ли воспринимать эту ситуацию как ловушку или как посвящение, испытание. С какой стати ему соглашаться на такой нелепый, безумный план? Но только… он теперь уже не сможет не… Если он сейчас встанет и выйдет из комнаты, сможет ли он оставить позади все, что произошло? У него в душе уже были затронуты разнообразные, непонятные для него самого струны.
Том в отчаянии спросил, только для того, чтобы выиграть несколько секунд:
— Но вы это действительно серьезно, все, что вы говорили?
— Не задавайте пустых вопросов. Сосредоточьтесь.
«Правда, что ли, меня гипнотизируют? — подумал Том. — Неужели я собираюсь ввязаться в эту безумную затею, только чтобы сделать ему одолжение, чтобы повиноваться, чтобы, о боже, не разлучаться с ним?» Он сказал:
— Ну хорошо, я попробую.
Джон Роберт испустил долгий вздох.
— Хорошо… хорошо, значит, договорились.
— Но… — пробормотал Том, — но это же бесполезно, ничего же не получится, я ей не понравлюсь, окажется, что мы друг друга терпеть не можем, это невозможно, мы не поладим, сама идея ей будет ненавистна…
