Твой любящий отец Д. П. X. Леферье».
«Миленькая Карен!
Хочешь быть дружкой на моей свадьбе? Из этой фразы ты можешь понять, что я обручилась, что теперь я невеста, a promissa sposa.
[3]
Нет-нет, не с… А с молодым американцем, про которого тебе уже писала, – Людвигом Леферье, преподавателем древней истории! Значит, в конце концов быть мне профессоршей. Помнишь, как в школе мы гадали и мне выпал муж «умник-разумник», а Энн плакала, потому что ей все время доставался «преступник». Я и не думала, что так получится; когда в первый раз его увидела, он показался мне ужасно нудным, но вдруг ни с того ни с сего разглядела в нем благородного рыцаря. Меня это немного даже пугает, я чувствую себя какой-то странно пожилой, но при этом и бешено счастливой. Он порядочный, слегка хмурый, но очень милый, потрясающе умный и серьезный, совсем не… Помнишь, как мы давали обещание – не выходить замуж, пока не почувствуем себя фантастически счастливыми? Рядом с Людвигом я именно так себя и чувствую. Желаю и тебе, моя дорогая, встретить такое же счастье. Я всегда считала тебя своей сестрой, с первого дня в школе, когда ты мне сказала, что не надо переворачивать тюфяк каждый день. Догадываюсь, что ты до сих пор сидишь в Миллхаузе. Когда приедешь, дай о себе знать, встретимся и поболтаем, о нарядах и о любви! С огромной любовью к тебе
твоя неизменная подруга Г.».
«Себастьян!
Что я хочу тебе сказать? Посмотри на эту вырезку из «Таймс». Теперь понимаешь, какую ошибку ты совершил? В тот вечер, вспомни, я тебе кое-что пыталась посоветовать. К тому времени я уже отчаялась до тебя достучаться. Знаю, что в твоих глазах я всегда выглядела полной идиоткой. Сама призналась тебе в любви (мужчины таких женщин презирают) и отдалась тебе, зная, что ты любишь другую, и ты мог делать со мной все, что тебе угодно, ты знаешь об этом. Но с сегодняшнего утра мы живем в другом мире, в котором только от нас зависит, встретим ли друг друга вновь. Родители продолжают заниматься своими смехотворными делами, папа возле свиней, а мама открывает какой-то дурацкий бутик, поэтому в понедельник я могу исчезнуть и никто не заметит. Пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане, сам закажешь, согласен? Скорее всего я остановлюсь у Энн Колиндейл, а не в родительском доме. Кстати, Энн влюбилась, но умно, потому что не в тебя. Не сообщай Грейс, что я буду в городе.
Твоя рабыня Карен.
P.S. Ты и в самом деле огорчен известием о Грейс? Бедненький мой».
«Дражайшая сестрица!
Я сказал родителям, что из-за экзамена (чистая ложь) не смогу приехать на похороны. Надеюсь, ты неплохо развлечешься. Несчастная бабушка. Все наверняка рады, особенно тетушка Лотти. А о разделе трофеев уже что-нибудь известно? Может быть, осуществится мечта тети – всем остальным членам семейства показать шиш. Подозреваю, что, нанянчившись с нами в детстве, пока наши родители развлекались, она не очень о нас беспокоится. Могла бы приземлиться в Монте-Карло. На ее месте я так бы и поступил.
А сейчас об отъявленном Леферье. (Кстати, что означает слово «отъявленный»? Надо будет справиться в словаре.) Наверняка он порядочный и умный, слишком большой подарок для тебя; уважаю его за то, что решил не возвращаться в свою кошмарную страну. Может, перестанешь наконец быть кокеткой. Мне надо было с тобой об этом раньше поговорить. Склонность к кокетству отгораживает тебя от окружающих. Некоторые женщины (к примеру, наша матушка) навсегда отгорожены от мира из-за своей любви к кокетству, хотя сами этого не понимают. Значит, он человек порядочный, и это меня весьма радует. Весьма? Может, я немного завидую? Не потерпит ли наша с тобой давняя дружба от этих перемен? Ральф Одмор утверждает, что Себастьян (надо ли тебе это открывать?) в меланхолии.
Ральф по-прежнему не знает о моих чувствах к нему. Мы с ним ведем возвышенные разговоры на тему истории Европы. О Боже! Признаюсь, вздохнул с облегчением, когда узнал, что ты не выходишь за Себастьяна. Предчувствуя страдания, как греческий мудрец, все равно уверен, что моя привязанность к Ральфу в течение нескольких лет превратится в пепел. Хоть молодой и нечувствительный, жертвой страсти пал я. Ральфа алкаю, хотя ведают алчущие, что все – лишь суета и прах. Если бы ты еще вышла за брата Ральфа, получилось бы вдвойне неловко.
Кстати, о неловкости. Получил еще одно письмо от матери, отчасти с глупостями насчет бабушки, а отчасти с повестью о злоключениях Гибсона Грея, которые в маменьке вызывают сочувствие и она собирается спасать, под влиянием, разумеется, самых благородных побуждений. (Таким, как наша мама, надо запретить писать письма.) Господи, сколько раз уже меня посещала эта мысль, что следует оставлять в покое дела других людей и не плескаться в них без меры. Мне наши дорогие родители представляются в виде двух гигантских, вдохновенно глядящих вперед улиток, оставляющих за собой длинный, мокрый от слез сострадания след. Только бы нам такими не стать. Боюсь этого, дорогая моя Грейси, боюсь, сестричка. Тетка Лотти хороша тем, что без кривляний печется исключительно о своих интересах.
Договорился с Ральфом о встрече на крикетной площадке, но, наверное, ничего не получится. Блюди себя, дитя мое. Случилось ли между тобой и Людвигом то самое, об этом я не спрашиваю, хотя с интересом выслушал бы.
Твой неизменно любящий братец Патрокл Тиресий Тисборн».
«Милая Дорина!
Искренне благодарю тебя за то, что черкнула несколько слов в связи со смертью моей бедной мамы. Хотя это уже было очевидно, мы все погружены в печаль и болезненно чувствуем потерю. Об этом не стоит много говорить. Ну что тут можно сказать? Она была чудесным человеком, и наши сердца сжимаются при мысли, что она ушла. С другой стороны, обручение Грейс, событие счастливое, дает нам почувствовать, что время летит неумолимо.
Позволь кое-что еще тебе сказать. Нас всех очень огорчило известие о том, что Остин лишился работы, ты, наверное, об этом знаешь. Джордж, он шлет тебе привет от всего сердца, активно пытается найти ему подходящее место. Он уже говорил об этом Остину, чем очень его обрадовал, поэтому и ты не огорчайся. Поиски работы, конечно, нельзя назвать занятием приятным. Тем временем почему бы тебе не погостить несколько дней у нас? Бывают времена, когда полезней оказаться вдали от собственной семьи, как бы на нейтральной территории, в новой обстановке. Меня тоже иногда посещает такого рода желание, даже сейчас, когда я в своей жизни ни на что не могу пожаловаться. Ты погостила бы у нас, как на каникулах. Помимо этого, я считаю, что тебе полезен был бы разговор с кем-нибудь доброжелательным, но не из числа твоих близких. Наверняка ты понимаешь. Остина тоже могли бы пригласить, если ты захочешь. Ты же знаешь, как мы хотим, чтобы вы оба были счастливы. После наших недавних горестей общение с тобой было бы для нас отрадой. Прошу, не возражай, и мы с Мэвис договоримся о дате твоего приезда.
Неизменно преданная тебе Клер.
P.S. Мы только что узнали, что Мэтью вернулся! Вот так неожиданность! Остин говорит, что тот явился к нему прямо из аэропорта – по-настоящему трогательно. Остин, кажется, рад его возвращению, и единственное, о чем хочется просить, – чтобы эта встреча стала началом счастливых перемен!»
