— Хоть бы ты согласилась взять у меня денег!
— Соглашусь. Непременно одолжу сколько-то, но чуть позже.
— Морган, необходимо все же подумать о Таллисе.
— Хильда, Таллис — главный предмет моих размышлений. Даже когда я думаю об обеде, Таллис и то не выходит из головы — сидит там в виде такой хорошенькой коричневой наклейки. — Морган снова бурно расхохоталась.
— Будь посерьезнее, моя хорошая.
— Я в высшей степени серьезна. Смертельно серьезна. Смертельно.
— Таллис, возможно, спросит нас о твоих планах.
— Тот, кто может ответить на этот вопрос, знает больше меня. Может быть, птичка-синичка знает. Может быть, Бог. Я не знаю.
— Но ты должна принять решение. Это поступок. Нельзя надеяться, что как-то утром ты проснешься и вдруг выяснишь, что все разрешилось само собой.
— А я надеюсь, Хильда. Так и будет. Однажды утром я проснусь и скажу себе…
— Морган! Что с тобой происходит?
— Ничего. Кроме того, что, похоже, я несколько тронулась. Когда бедный Таллис явится на судилище?
— В шесть.
— Значит, у меня целый час.
— Возьмешь мою машину?
— Нет, там ее негде ставить. На сегодняшний вечер я всем обеспечена, а завтра заеду за остальным на такси.
— Там хоть тепло по вечерам? Постель ты перетряхнула?
— Ой, Хильда, перестань беспокоиться! Я прекрасно со всем управлюсь.
— Да, кстати, ты собираешься встретиться с Питером?
— Рассчитываю. Страшно сглазить, но, кажется, я убедила его съездить к своему наставнику. Предложила, что отвезу на машине, и ему эта идея понравилась.
— Ох, Морган, только бы это удалось! Во всем, что касается Питера, ты наша последняя надежда. Единственный плюс твоего переезда — то, что ты сможешь видеться с этим ужасным мальчишкой.
— Я пригласила его заходить ко мне на бокальчик вина. Под хмельком легче прийти к благим решениям.
— Каким чудовищным он был позавчера! Казалось, что хоть манеры должны оставаться несмотря ни на что.
— По-моему, Аксель вел себя не намного лучше.
— Он прислал Руперту длинное взволнованное письмо, сурово корит себя.
— А что толку? Лучше бы Саймону не жить с Акселем.
— Аксель внушает уважение. До встречи с ним жизнь Саймона была сплошным безумием.
— Думаю, он тогда был счастливее, и вообще иногда мне кажется, что сплошное безумие — лучшая форма жизни.
— Морган, после того как Джулиус заходил и ты за ним побежала, вы еще виделись?
— Нет.
— Неправда.
— Конечно, неправда. Потом когда-нибудь я тебе все расскажу. Но что бы ни случилось, ты ведь не станешь плохо обо мне думать? Знаешь, если я упаду в твоих глазах, мне просто крышка.
— Дорогая, ты всегда ждешь от меня каких-то суровых моральных вердиктов, а у меня к ним ни малейшей склонности. Я хочу, чтобы ты была счастлива, вот и все. Осуждать тебя я не способна.
— Самим своим существованием люди, подобные вам с Рупертом, выносят нам суровые моральные вердикты.
— Ты обращаешь нас в каких-то монстров!
— Нет-нет, я говорю с полнейшим одобрением и восхищаюсь вами обоими. Но сама, может, и проголосую за безумие. Возможно, именно это роднит меня с Питером.
— Просто не понимаю, что ты собираешься делать, сидя совсем одна в этой квартире.
— Жить в свое удовольствие. Начну устраивать оргии и сделаюсь предметом пересудов всей округи.
— Милая, я надеюсь…
— Шучу. Я действительно буду жить в свое удовольствие, но тихо и интеллигентно. Займусь воспитанием Питера, буду выпивать с Саймоном, начну усердно посещать театры и концерты, обойду все картинные галереи Лондона…
— Рыскать по галереям ты всегда любила. Но и к нам ты должна приходить часто-часто. Радость моя, ты ведь нас не забудешь? А сейчас, думаю, тебе уже пора. Вызвать такси?
— Не надо. Я хочу пройтись. У меня только этот чемоданчик и корзинка. Не беспокойся, Хильда. И помни, что ты меня любишь.
— Уж этого мне никак не забыть.
— Привет и поцелуи Таллису.
— Не перебарщивай с легкомыслием, дорогая.
Хильда с улыбкой махала в окно, пока Морган не скрылась из глаз в конце Прайори-гроув. Потом вернулась в спальню, села к зеркалу. Если она все же выкрасит волосы, не потускнеют ли они? Как ни крути, а выкраситься — значит распрощаться с молодостью. Под глазами сегодня опять залегли тени. Сама она еще видит лицо таким, как в юности: свежим, задорным, прелестным — но видит ли это еще хоть кто-то? А Морган сияет, хотя в ее оживлении есть и что-то болезненное. Надо было, наверно, настойчивее расспросить ее о Джулиусе.
Хильда прошлась расческой по своим длинным темным с проседью локонам, и они снова легли на место красивыми волнами. Затем чуть попудрила нос и слегка подкрасила губы. Помада сделала лицо старше. Надо, наверно, попробовать другой оттенок. Сколько же лет назад она в последний раз думала о косметике? Перспектива беседы с Таллисом не радовала. Это была идея Руперта. Он всегда беспокоится о других, чувствует личную ответственность за их благополучие, и ему всегда хочется ясности. Мужчинам часто этого хочется.
С каждой минутой Хильда расстраивалась все больше. Ей не нравилось настроение Морган, и, хоть она и сказала, что никогда никого не судит, легкомысленное поведение сестры было ей неприятно. Хильда не сомневалась, что все дальнейшие заигрывания с Джулиусом приведут только к ухудшению этой болезненной ситуации. К самому Джулиусу она тоже переменилась, и предложение Руперта, чтобы теперь, когда Морган выехала, они как-нибудь пригласили его пообедать, было встречено ею более чем прохладно. Жалость к Таллису делалась все пронзительнее, и постепенно становилось ясно, что ее обостренное восприятие происходящего отчасти связано с чувством своей вины. Нужно было скрывать, что брак Морган принес ей разочарование. А она вместо этого помогала выработке презрительного отношения к Таллису. Хильда рассчитывала, что Руперт, который, как говорили, презирал Таллиса за его нерешительность и разболтанность, не станет говорить с ним тоном обвинителя. Это было бы неуместно. Им следует просить прощения у Таллиса.
Перейдя через лестничную площадку, Хильда вошла в кабинет Руперта:
— Я проводила Морган. Все в порядке. Она надеется отвезти Питера в Кембридж.
— То же самое она говорила и мне. Это огромное облегчение. Чем чаще они будут видеться, тем лучше.
— Как дела с книгой? — Хильда наклонилась к мужу и пробежалась пальцами по тусклым редеющим сухим прохладным волосам.
