— Я для тебя дитя?
— В каком-то смысле это неизбежно. Я знала тебя ребенком. Хотя сейчас ты, конечно, уже не ребенок. Ты высокий, большой. Ты сильнее меня. Ты мужчина.
— Я никогда не влюблялся, Морган. У меня были девушки, но это другое. По-настоящему я никогда не влюблялся.
— Влюбишься.
— Думаю, что уже влюбился. Сейчас. — Нахмурясь, он взял ее за плечо и сжал, не давая ей отодвинуться.
— Нет-нет, это другое. Это…
— Почему «нет»? Я всегда любил тебя. Просто раньше мне было этого не сказать. Я сам не осознавал, что это такое. Теперь я вырос, и моя любовь тоже выросла, стала взрослой.
— Так тебе кажется в эту минуту, но…
— Я ужасно хочу тебя. Морган, давай займемся любовью. Позволь мне, Морган, пожалуйста, сейчас, здесь, в этом волшебном месте. Ведь это суждено. И ты сказала, это часть чего-то большего, реальная его часть. Мы должны заняться любовью. Пожалуйста. Упустить этот шанс — преступно.
У Морган снова закружилась голова. Ее тянуло к Питеру, со страшной силой тянуло в его объятия. Да, здесь, сейчас, в этом волшебном месте. Но с той же силой, хоть и не ясно осознавая причины, она ощущала всю непреложность вето.
— Нет.
— Почему «нет»? Ведь нам наплевать на условности. Никто никогда не узнает. И если ты не захочешь, это не повторится. Но сейчас это должно произойти, пойми, должно.
Морган стиснула голову руками. Похоже, опять подступала та жуткая дурнота. А ведь ему нужно ответить разумно и четко. То, что она сейчас хочет сказать ему, очень и очень важно. «Подожди, подожди минутку…»
— Питер, послушай, — проговорила она. — Я люблю тебя. И это самое главное из того, что сейчас открылось. Я всегда буду любить тебя. Но если мы отдадимся любви, все изменится. Завяжется история, начнется действие…
— И что тут плохого? Я от тебя без ума.
— А вот этого быть не должно.
— Почему? Ты не так уж и сильно старше, да если бы и была, так что с того? Ты сестра моей матери, но это и чудесно. Ты похожа на маму, но ты и совсем другая. И именно поэтому ты для меня — совершенство.
— Ох, Питер, Питер…
— Я знаю, как к этому принято относиться. Но ведь все дело в том, действительно ли это настоящая любовь, такая, что захватывает целиком. Я чувствую, что весь отдан ей. Морган, родная, давай займемся любовью. Ты тоже хочешь этого, я знаю.
— Питер, пожалуйста, ведь нужно все обдумать. — Не отводя от него глаз, она по-прежнему сжимала голову и тихо покачивала ее, как посторонний предмет, то вперед, то назад. — Признаюсь, я хочу тебя. Ты мил, красив, молод. Но сейчас речь идет о куда более важном. О том, что мы можем выиграть. — Только бы ей найти нужные слова, только бы схватить суть, и тогда слова придут сами.
— Я влюблен. Ты для меня особенная, настоящая. С другими это бывало случайно и походя. Теперь…
— Стоп, Питер. Слушай. Ты все время думаешь о себе. Подумай и обо мне. Может быть, ты и не чувствуешь преграды, что стоит между нами, но я ее чувствую. И я несу ответственность… Да, так, но я собиралась сказать другое. Видишь ли, я хочу от тебя чего-то неизмеримо большего, того, что, пожалуй, кроме тебя никто мне не может дать.
— Чего, Морган? Если я в состоянии, я дам тебе это. Чего ты хочешь?
— Невинной любви.
Нахмурившись, Питер молчал и жмурился от слепящего глаза солнца.
— Это значит никогда не ложиться в постель? Морган звонко и весело рассмеялась. Питер продолжал хмуриться.
— Питер, ты даришь мне столько счастья. Разве ты сам не видишь? И разве не понимаешь, что это главное? Постель для тебя так важна, потому что ее у тебя почти не было. А у меня было, наверное, слишком много. Нет-нет, я знаю, все это имеет большое значение, но сейчас во мне говорит эгоизм, рассудительный эгоизм. Раньше все было как-то непонятно. Но теперь я разобралась. Питер, я была в страшном переплете и была жутко несчастна. Ты это знаешь. И вот теперь я чувствую, что, если сумею найти кого-то, кого смогу бескорыстно любить, о ком буду немножко заботиться, за кого буду естественно и спокойно нести ответственность, это поможет мне, действительно очень поможет. Ты сказал, я для тебя — совершенство. Что ж, и ты для меня совершенство. Ты идеален для требуемой роли, ты тот, кто так мне необходим. Приехав домой, я думала: Хильда, семья, надежная крыша, — но оказалось, что этого недостаточно. Вы все были очень добры, Но я все равно ощущала себя вне круга, за рамками ваших подлинных интересов. У тебя есть возможность приобщите меня. Мы будем невинно любить друг друга и будем счастливы этой любовью. Питер, никогда в жизни у меня не было счастливой любви. Позволь мне получить ее. Пойми меня. Прошу.
Она протянула руку, но Питер не реагировал и все еще продолжал хмуриться.
— Ты не ответила, Морган. Этот твой план исключает постель?
— Да.
Лоб Питера начал разглаживаться, но лицо стало жалким.
— Ой-ой-ой, — вздохнул он.
Морган опять рассмеялась и вдруг поняла, что плачет: счастливые слезы струились у нее по щекам.
— Голубчик Питер, не сердись. Ты найдешь себе замечательных девушек. Но мое место останется незаменимо. И для меня ты всегда будешь незаменим.
— Ты серьезна, когда говоришь «всегда»? — спросил он. — Ты сказала, что всегда будешь любить меня. Это действительно так? Если твоя любовь исчезнет, я этого не переживу.
— Конечно, я всегда буду любить тебя, милый, чудесный мой мальчик. Ну-ну, не сердись. Наше чувство будет прекрасным, неуязвимым. Неподвластным ни времени, ни переменам. Ну разве тебе непонятно, как это будет значимо для нас обоих?
— Думаю, ты способна помочь мне… во многом.
— Думаю, что и ты способен мне помочь. Уже помог.
— Морган, ты плачешь.
— От облегчения. Странно, правда? Это так здорово. Я столько времени чувствовала себя узницей. Узницей ночных кошмаров, узницей какого-то… возбуждения. Но теперь нет ни кошмаров, ни возбуждения. Теперь все настоящее и главное чувство — свобода.
— Свобода. Свобода — это, наверное, хорошо.
— Об этом я и говорила. Давай принесем друг другу только хорошее. Люди так часто поступают механически, какие-то отношения, ситуации с неизбежностью заставляют вести себя мерзко. А у нас все должно быть наоборот. Мы принесем друг другу благо. Мы созданы, чтобы давать друг другу радость. Теперь понимаешь?
— Да, — подтвердил он с легким сомнением в голосе.
— Значит, согласен? Договорились?
— Надеюсь, этот договор все же не запрещает целовать тебя?
В ответ Морган сцепила руки у него на шее.
А несколько минут спустя они, держась за руки, шли по заросшей зеленой травой дорожке назад к машине.
