— Обсуждать нечего.
— Ты заблуждаешься. Между мною и Джулиусом ничего нет…
— Пожалуйста, перестань повторять это.
— Но, Аксель, это же правда… И я не видел Джулиуса с тех пор, как…
— Меня не интересует твое расписание. Я считаю тебя абсолютно свободным Отныне и впредь твоя личная жизнь — это твоя забота, а моя личная жизнь — моя.
— Я люблю тебя, Аксель. Мы связаны…
— Мне неприятны пустые всплески эмоций.
— Ты обязан нормально поговорить со мной.
— Лучше найди другого собеседника. Это не трудно. Возле станции «Пикадилли-сёркус» их тьма. Твои приятели продолжают болтаться там возле общественной уборной.
— Нет, Аксель, нет! Я был идиотом…
— Наоборот, идиотом был я. Умудрился вообразить, что ради меня ты способен порвать со своими привычками. Это была грубейшая ошибка и глубокая несправедливость в отношении тебя. Приношу свои извинения.
— Но я порвал со своими привычками. Аксель, но ты не бросишь меня? Неужели ты меня бросишь?
— В настоящий момент мы совместно владеем домом.
— Но ты не хочешь с ним расстаться? Ты ничего не предпринимаешь? Ты сказал: Руперт не должен знать…
— Малоприятно каждый день сталкиваться с человеком, осведомленном о крахе твоей личной жизни.
— Но ты не уедешь? Аксель, скажи мне, ты никуда не уедешь? Все это пройдет, я клянусь тебе. Я люблю тебя и…
— Я сказал уже: ты совершенно свободен. Я тоже считаю себя совершенно свободным и не имею ни малейшего желания докладывать тебе о своих действиях.
— Ну нельзя быть таким жестоким, Аксель! Я жить без тебя не могу…
— Мне отвратительны бессмысленные сцены. Ну вот мы и приехали. Пожалуйста, постарайся вести себя естественно.
И Саймон залез в бассейн, где лицо так и так будет мокрым.
— Ужин! Messieurs sont servis! — донесся из дома несколько напряженный голос Хильды. — Саймон, быстренько облачайся, дорогой!
Аксель и Руперт, продолжая обсуждать возможности снижения налоговых ставок как стимула для беднейших социальных групп, медленно двинулись к ведущим в дом застекленным дверям. Джулиус задержался возле бассейна. Он был в темно-синем бархатном смокинге, отчего блеклые волосы казались белокурыми, а темные глаза приобретали лиловатый отблеск. С улыбкой на губах он сверху вниз смотрел на Саймона.
Тот, неожиданно ощутив свою щуплость и желая поскорее выбраться, торопливо поплыл к мелкому краю, но Джулиус обогнул угол и, опередив его, встал, спиной к дому, на бортике. Дно маленького и предназначенного только для плавания бассейна резко уходило вниз на глубину шести футов и имело лишь крошечное пространство, на котором было достаточно мелко, чтобы стоять. Коснувшись скользкого дна, Саймон дотянулся до алюминиевой лесенки и, нащупав нижнюю ступеньку, начал уже подниматься вверх, как вдруг легкий толчок в грудь заставил его потерять равновесие и с громким плеском снова упасть в воду, зачерпнув полный рот воды. Причиной падения послужил носок ботинка Джулиуса.
Растерянный, Саймон отчаянно бил по воде руками. Джулиус, рассмеявшись, опустился на колено и склонился к Саймону:
— Ну как, ты был хорошим мальчиком?
— Проклятие! — выдохнул Саймон.
— Не дергайся. Все ушли в дом. И даже прошли в столовую. Так что мы можем спокойно поговорить по душам.
— Я не хочу разговаривать с вами.
— Какой ершистый! Но все же не выдал Акселю наших секретов, правда?
— Еще не выдал, но собираюсь. — Саймон опять попытался выкарабкаться.
— Не советую, — сказал Джулиус. — И не спеши, мой друг, я хочу поболтать. — Костяшками пальцев он стукнул Саймона по плечу, и тот опять оказался в бассейне.
Дна было теперь не нащупать. Саймон бил по воде руками и дико смотрел на Джулиуса:
— Выпустите меня! Я должен одеться к ужину.
— Погоди. Сначала я удовлетворю твое любопытство.
— От вас свихнуться можно. Что происходит с Рупертом и Морган?
— Я все гадал, когда же ты наконец спросишь.
— Ну так и что происходит?
— М-м, много интересного. Но не могу же я рассказывать, когда Хильда и Руперт тут, в двадцати ярдах. Нет, нужно прийти ко мне. Знаешь, ведь я тебя поджидал.
— А я не приду! И никаких общих дел у нас с вами не будет.
— Но ты ведь хочешь узнать о Морган? Помнишь, я говорил, что распутаю все безболезненно? Но мне нужна будет твоя помощь.
— Я не стану вам помогать. Достаточно я от вас натерпелся. А теперь выпустите меня.
Саймон подплыл поближе, нащупал ступеньку и попытался подняться на следующую. Джулиус с легким смехом поднял руку. Не дожидаясь, пока он толкнет его, Саймон откинулся на спину, как мог быстрее переплыл бассейн и стал подтягиваться. Здесь лесенки не было. И закругленный борт оказался скользким. Джулиус, крупно шагая, обогнул бассейн и, когда Саймон сумел наконец опереться коленом, легким движением фирменного кожаного ботинка столкнул его:
— Ты мой пленник, малыш.
Отплевываясь и с трудом дыша, Саймон в бессильной ярости смотрел на своего мучителя:
— Прекратите! Мне холодно. И я не такой уж хороший пловец.
— Ты влип. Так, кажется, говорите вы, англичане? Ты влип.
— Я все расскажу Акселю.
— Не посмеешь. Если ты это сделаешь, я в подробностях опишу ему наш роман.
— Но у нас не было романа.
— Ой ли? А интимные завтраки у меня на Брук-стрит, а долгие послеобеденные сиесты, когда ты на полдня отпрашивался из музея?
— Он не поверит вам. К тому же все и так ужасно…
— И ты считаешь, что ужаснее и быть не может? Думать так было бы крупной ошибкой. Аксель привязан к тебе. Ваша размолвка скоро забудется. Ничего страшного не случилось… пока не случилось. Если ты будешь паинькой, я даже помогу тебе вернуть доверие Акселя. А если не будешь паинькой…
Саймон метнулся к другому краю бассейна и даже успел зацепиться за борт ногой, когда ботинок Джулиуса мягко толкнул его в солнечное сплетение, и, скатившись вниз, он сразу ушел с головой под воду. Раздался громкий плеск, поверхность бассейна вспенилась. Вынырнув, Саймон уже едва мог дышать.
— Вы топите меня. Пустите!
— Глупости! Пообещай, что не будешь болтать, вот и все.
— У меня нет больше сил, я замерз. Дайте мне вылезти. Меня сейчас схватит судорога.
— Не сметь высовываться! Или я наступлю тебе на пальцы. Ну!
Саймон отплыл на середину. Он уже очень замерз и очень устал.
— Прошу вас, Джулиус.
