Отступив от стола, Маб потянулась к небольшому кувшину с виски, который принесла с собой.
Молодые люди дружно кивнули. И хотя им явно было не по себе, они выполнили просьбу Маб.
Та тщательно изучила раны. Одна была в нижней части плеча, почти под мышкой. Она положила ладонь на грудь лэрда, так что наконечник оказался между большим и указательным пальцами. Пальцы другой крепко сжали наконечник. Она слегка махнула рукой помощникам, которые немедленно сделали все, о чем она просила. Несильно нажав на плечо, Маб выдернула остаток древка вместе с наконечником.
Йен завопил и, к счастью, потерял сознание. К облегчению Маб, рана не слишком кровоточила. Она налила туда немного виски и решила, что, пока лэрд лежит без чувств, самое время удалить и второй наконечник. На этот раз она постаралась вынуть его как можно медленнее. Из раны брызнула кровь, но продолжалось это недолго. Она снова налила виски на рану.
Йен застонал и открыл глаза.
— Иисус Мария, больно же!
— Прости, парень, зато я вытащила обе стрелы. И сейчас перевяжу раны.
Она выдавила из ран немного крови, перед тем как наложить мазь из гусиного жира и растолченных желудей, перевязала их, после чего дала лэрду успокаивающего зелья.
Сисели тем временем поспешила в деревню узнать, убили ли еще кого-то, кроме Фергуса. Оказалось, что больше никто не пострадал, хотя несколько человек были ранены.
Тело Фергуса перенесли в его большой коттедж. Он уже лежал на раскладном столе в большой комнате, где было полно женщин. Сисели поспешила к невестке.
— Мне сказали, что он закрыл собой Йена. Мэрион, твой муж — настоящий герой. Ты должна им гордиться.
Глядя вниз, на двух маленьких дочерей, цеплявшихся за ее юбки, Мэрион с горечью бросила:
— Я предпочла бы, чтобы он был со мной! Будь прокляты Грэмы, и будь прокляты все англичане!
Сообразив, что только сейчас сказала, Мэрион побледнела и с ужасом уставилась на Сисели.
— Да, — кивнула та. — Будь прокляты все Грэмы, но не проклинай всех англичан. Не все они грабители и убийцы!
Она обняла Мэрион и расцеловала в обе щеки.
Мэрион заплакала.
— Как Йен себя чувствует?
— За ним ухаживает Маб. Йен велел мне пойти в деревню и узнать, кто был ранен или убит. Убийцы Фергуса мертвы и больше нас не потревожат.
— Что станется с нами без Фергуса? — рыдала Мэрион.
— Вы Дугласы. Йен позаботится о родне.
— Конечно, позаботится, глупая ты девчонка, — покачала головой мать Мэрион.
— Я должна вернуться к лэрду, — пробормотала Сисели.
Маб ждала ее в зале и, отведя в сторону, прошептала:
— Не стану лгать, миледи, раны очень опасны. Особенно та, что над сердцем.
— Он… он будет жить? — испугалась Сисели.
— Пока что неизвестно. Может, да, а может, нет. Я принесла ему сонного зелья. Он будет долго спать. А сон — лучший целитель. Но я не врач, миледи. Завтра я покажу, как перевязывать раны. Повязки нужно менять часто, чтобы зараза не попала.
Сисели молча кивнула и побежала в спальню, где лежал муж. Йен был смертельно бледен. Она отвела локон его густых каштановых волос со лба. Трудно поверить, что этот могучий великан может выглядеть таким уязвимым и беспомощным. Встав на колени у его постели, Сисели помолилась, прежде чем лечь рядом. Но уснуть не смогла. Иногда дремала по несколько минут, но большей частью лежала, прислушиваясь к его дыханию. Когда он тихо захрапел, Сисели подумала, что ничего приятнее в жизни не слышала. Но под утро Йен начал стонать от боли: действие макового сока заканчивалось. Сисели поднялась и увидела, что повязки намокли от крови. Что делать? Боже, почему она не слушала наставлений и ничего не узнала от приемной матери?
— Воды… — прохрипел Йен.
Сисели налила воды в маленький кубок и поднесла к губам мужа.
— Так лучше?
— Да. У меня в горле пересохло.
— Очень больно? — застенчиво спросила она.
— Очень. Но станет легче, как только выпью сонного зелья Маб.
— Еще не рассвело, — сообщила Сисели.
— Как Мэрион и ее дети?
— Она в отчаянии, но малышки не понимают, что произошло. Вряд ли они вообще запомнят своего папу, и это очень жаль, потому что Фергус был достойным человеком.
— А ты как?
— Все хорошо, — заверила она.
— Эта история не потревожила нашего ребенка?
— Похоже, нет, — покачала головой Сисели. Она так волновалась за Йена, что совершенно забыла о своей беременности. — Йен, прости за то, что не знала, как действовать, когда тебя ранили, — попросила она. — Не думала, что буду жить в таком месте, где мужа могут ранить! Маб обещала научить меня всему, что знает.
Йен слабо рассмеялся:
— Ты бы еще не в такой переплет попала, если бы вышла за Гордона. Тамошние лорды постоянно грызутся между собой, особенно на севере и западе, да и на востоке тоже. Только Грэмы способны на такую подлость: стрелять в безоружных! Пойми, я должен был погнаться за ними, прекрасная леди. Мне очень важно, чтобы ты поняла.
Сисели кивнула.
— Теперь Грэмы и их сообщники хорошенько подумают, прежде чем снова напасть на Гленгорм. У меня просто не было другого выхода! Даже не будь бедный Фергус убит, все равно следовало погнаться за ними и прикончить каждого! Грэмы еще пожалеют о своей наглости, и все Приграничье об этом узнает! В Гленгорме будет безопаснее жить!
— Да, милорд. Я поняла то, чего не сознавала раньше.
— Вот и хорошо. Если придет такой день, когда меня больше не станет, а на Гленгорм нападут, я буду спокойнее лежать в могиле, зная, что ты сядешь на коня и возглавишь погоню. Если я умру, наш сын должен во всем положиться на тебя.
— Не говори такого, муж мой! Ты останешься жить для меня и нашего сына.
Сисели нагнулась и нежно его поцеловала.
— Нашего сына, — повторил он, целуя ее в ответ.
— Или нашей дочери, — добавила она.
— Или нашей дочери, — согласился Йен улыбаясь.
Глава 12
Рана в груди зажила на удивление быстро, однако правая рука плохо двигалась. Маб учила госпожу применять травы: лаванда исцеляла бессонницу, окопник — синяки и переломы. Она показывала Сисели, как смешивать порошки, делать настои и отвары, распознавать вывихи и переломы.
Был и еще один пробел в ее образовании, который Сисели стремилась восполнить. Теперь она училась защищать дом от возможного нападения. Капитаном их гарнизона был лысый здоровяк Фрэнг Дуглас. Сначала он и слышать ничего не хотел, тем более что госпожа была англичанкой.
