Вечером, когда Сисели ушла к себе, сэр Уильям упрекнул сына:
— Не позволяй ей делать из покойного мужа святого. Йен был далеко не таков. Скоро ты станешь здесь хозяином, и люди Гленгорма не должны разрываться между двумя господами. Даже если она родит сына, ты все равно будешь править здесь, пока он не повзрослеет. К тому времени как родится ее ребенок, она должна отменить траур. А после этого ты должен как можно скорее обвенчаться с ней. Не хочу, чтобы кто-то еще начал за ней ухаживать или неверно понял здешнюю ситуацию.
— Она выйдет за меня, па. Не стоит опасаться, что она найдет другого, — заверил Кир.
— Завтра, перед отъездом, я поговорю со священником, — пообещал отец.
Эмброуз выслушал планы сэра Уильяма на Гленгорм и не стал возражать. Сисели нужно выйти замуж, чтобы иметь защиту для себя и ребенка. Но он опасался, что если Кир будет слишком жесток с ней, она откажется.
— Если она скажет «нет», я не смогу ее заставить, милорд. Сможет ли ваш сын ухаживать за ней и завоевать? Или он сделает это, потому что так было приказано и потому что это выгодная партия?
— У нас есть разрешение короля.
— Да, и в этом вся проблема. Отец леди позволил ей самой выбрать супруга. Король должен был отдать приданое тому, кто станет ее мужем. Вы знаете, что произошло. Она так и не простила короля за несправедливое наказание, несмотря на то что все это не играло никакой роли для Йена, о чем он постоянно ей твердил. А если вы попытаетесь силой потащить ее к алтарю, сказав, что король одобрил такую партию… что же, милорд, я вздрагиваю при мысли о том, на что способна леди Сисели.
— Но король обещал вернуть остаток ее приданого, — напомнил сэр Уильям. — Разве это не обрадует ее? И он одобрил документы на владение Гленгормом.
— По-моему, она еще больше рассердится, — покачал головой отец Эмброуз. — Ситуация крайне сложна, однако если ваш сын попытается поухаживать за леди, отнестись к ней с нежностью и добротой, вполне возможно, этот брак станет реальностью. Я сам поговорю с ним. И когда придет время, посоветую ей принять предложение вашего сына. Кто бы ни родился, Гленгорм нуждается в новых наследниках.
— Благодарю за помощь, Эмброуз, — кивнул сэр Уильям. — Отец гордился бы тобой. Для тебя на первом месте всегда стояла семья.
— Для меня на первом месте всегда стоит Бог. Помните это, — искренне ответил священник.
Сэр Уильям уехал.
Настала Двенадцатая ночь, а вместе с ней пришла настоящая зима. Окружающие холмы были белы от снега. Озеро замерзло. С деревьев облетели листья. Глядя в окно спальни, Сисели тревожилась, Что Грэмы могут перейти озеро по льду и напасть на Гленгорм.
— Нет, леди, — уверял Кир, — Вспомните редут, который велел построить Йен. Он был закончен еще до декабря, и находящиеся там люди день и ночь наблюдают за окрестностями. Если Грэмы настолько глупы, чтобы прийти снова, мы готовы к их нападению. Только они не придут, потому что получили достойный отпор от моего кузена. Их женщины будут скорбеть много лет.
— Как и я, — обронила Сисели.
— Вы так сильно любили Йена?
— Я уважала мужа… и да, любила его, — с некоторым раздражением ответила Сисели, ерзая на стуле, поскольку живот был слишком велик и найти удобную позу становилось все труднее.
— Говорят, будто не слишком жаркая любовь вновь возгорается в разлуке, временной или вечной, — коварно заметил Кир, которому надоели ее старания выглядеть скорбящей вдовой.
Он не сомневался, что она уважала его кузена, да и сам искренне симпатизировал Йену. Но Сисели не была страстно влюблена.
— Как вы смеете говорить мне такие гадкие вещи? — рассердилась она.
— Потому что это правда, — усмехнулся Кир.
— Я любила Йена! — выкрикнула Сисели.
— И когда-нибудь полюбите другого, — бросил он.
— Я больше никогда не полюблю! — трагически провозгласила она.
Кир рассмеялся:
— Еще как полюбите, мадам! Мне сказали, что кузен связал вас, как поросенка, которого везут на рынок, и умчал на границу. Вряд ли это подходящее начало для брака по любви.
— Ему пришлось украсть меня! — защищала Сисели мужа, хотя начало получилось действительно кошмарным. — Гордоны не подпускали ко мне других поклонников.
— Если бы я хотел ухаживать за вами вопреки желаниям другого поклонника, то нашел бы способ, — заверил Кир.
— В самом деле? И как же вы ухаживали бы за мной под носом Гордонов? — язвительно осведомилась Сисели.
— Прокрался бы ночью в вашу спальню, мадам. А когда вы запротестовали бы против такой дерзости, улестил сладкими поцелуями и пылкими ласками, пока не согласились бы стать моей женой. Я заставил бы вас влюбиться в меня, и ни Гордоны, ни король не помешали бы нашей свадьбе.
— Йен любил меня, — печально ответила Сисели. — Любил настолько, чтобы выстоять против гнева короля. Это стоило ему моего приданого, но он все равно любил меня.
Откровенные слова Кира Дугласа вызвали волну жара, прихлынувшую к телу. Ребенок беспокойно зашевелился в чреве. Кажется, она покраснела? Трудно сказать, потому что она вся горит и не смеет прижать ладони к щекам, чтобы не дать понять Киру, как повлияли на нее его слова. Пусть считает, что она разгневана такими речами!
— Любил, — согласился Кир. — На границе только и говорили о том, как Дуглас из Гленгорма потерял разум из-за хорошенькой англичанки.
Но к его удивлению, Сисели отплатила той же монетой.
— Вам так нравится издеваться надо мной, милорд? С какой целью, скажите, ради Бога? — мило улыбаясь, спросила она. — Уверена, что у вас имеются куда более срочные дела. Скажите, вы давно не занимались счетами? Мой муж всегда аккуратно вел счетные книги. Хотя с тех пор, как избавился от особы по имени Бетия, из кладовых красть стало некому, что весьма облегчило ведение счетных книг.
— Я недавно занимался этим, — сухо сообщил Кир.
— Не можете сказать, сколько родилось ягнят? Матки, эти глупые создания, рожают ягнят в разгар зимы. Однако все равно следует вести скрупулезный подсчет.
— Пока что родились пятнадцать ягнят, и среди них две двойни, — внезапно развеселился Кир, увидев новую сторону Сисели.
У девчонки есть характер. Будет ли она такой же страстной в его постели, когда он на ней женится? Он надеялся, что да, поскольку любил пылких женщин.
— Прекрасно, милорд. Значит, жизнь продолжается, — одобрила Сисели.
После этой перепалки Кир часто наслаждался подобными сценами и через несколько недель осознал, что Сисели перестала напускать на себя грустный вид.
Ее настроение благотворно отражалось на слугах. Йен не забыт, но по крайней мере прошлое осталось позади, и нужно идти дальше.
Настал март, и для Сисели началась пора ожидания. Прошла неделя. Другая. Третья. Со склонов холмов исчезал снег. На озере растаял лед, а ведь всего месяц назад деревенские мужчины вместе с Киром играли на этом месте в керлинг, стараясь закатить круглый гранитный булыжник в так называемый дом. А теперь там плескалась голубая вода, отражавшая солнечные лучи. На припеке цвели ранние нарциссы.
