Книга Летоисчисление от Иоанна, страница 31. Автор книги Алексей Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Летоисчисление от Иоанна»

Cтраница 31

— Был в за-го-воре… с воеводами… Колычевым, племянником своим, Шуйским, Бутурлиным… и и-ны-ми…

Толпа слушала, затаив дыхание, только где-то плакал ребёнок. Народ оцепенел, изумлённый крамолами митрополита. Ведь ещё недавно владыке все кланялись и просили у него благословения.

— Повинен… в из-ме-нах и у-мы-шле-нии на по-ги-бель… государя нашего… и Великого князя Московского Ивана Васильевича.

Басманов дочитал, скрутил свиток, оглядел народ — все ли довольны? — и повернулся к Филиппу.

— Признаёшь воровство своё? — спросил он.

— Всё ложь, — спокойно ответил Филипп.

Федька зло и весело дёрнул за верёвку. Филипп едва не упал от толчка, но удержался на ногах и молча выпрямился.

— Тогда сейчас у другого вора спросим, — невозмутимо согласился Басманов-старший.

За спиной Филиппа на лесенке раздался топот, и Филипп оглянулся. Кромешники втаскивали на помост Ивана Колычева.

Руки Ивана были связаны за спиной, и ноги тоже были связаны. Ивана тащили словно зверя. Филипп рванулся к племяннику, и Федька Басманов сзади ухватил рукой петлю на шее Филиппа — будто удерживал владыку, как пса за ошейник.

Иван увидел Филиппа, но не сделал попытки хоть что-нибудь крикнуть. Ивана поставили под виселицей.

— Перекреститься дайте! — рыкнул Иван.

Но опричники не собирались его казнить. Верёвку, что свисала с перекладины, привязали к перемотанным запястьям Ивана. Три дюжих молодца потянули верёвку на себя. Иван, изогнувшись, со стоном взлетел вверх на аршин. Он повис на руках, скрученных за спиною, и силой мускулов сопротивлялся вывиху плеч.

Алексей Басманов усмехнулся и кивнул опричникам на бревно, что лежало вдоль помоста. Опричники подняли бревно и просунули Колычеву между связанных ног. Тяжесть бревна начала распрямлять Ивана. Руки его, выворачиваясь, захрустели в плечах.

— Признаёшь воровство Филиппки? — спросил Басманов-старший, глядя на искажённое лицо Колычева.

— Н-не вор-р-р!.. — захрипел Колычев.

Филиппа колотило. Сердце его билось так, что могло выломать рёбра, как дыба выламывала Ивану плечи.

Алексей Басманов наступил на бревно, что растягивало Колычева своей тяжестью, и надавил сильнее.

— А сейчас? — спросил Басманов.

Руки Ивана вывернулись ещё круче.

— Ваня, признай! — крикнул Филипп.

— Не вор-р! — упрямо хрипел Колычев.

Иоанн в своём кресле весь подался вперёд, стиснув подлокотники. Глаза государя горели страстным увлечением соперничества.

Алексей Басманов ногой давил на бревно.

С треском хрящей кости Колычева выходили из суставов, вздувая на спине горбы лопаток.

— Ну так как? — напомнил Басманов.

— Ванюша! — снова крикнул Филипп, хватаясь за петлю на горле.

— Не вор-р!.. — задыхаясь от боли, хрипел Колычев. — Господи, дядя, мука какая!.. Говорил я тебе!.. Настенька!..

Колычев задрал лицо к небу, к московским галкам, кружившим над виселицей, и закричал молитву, запинаясь, как только что запинался Басманов, читая приговор:

— Живый!.. В помощи Вышняго!.. Не убоишися!.. От страха нощнаго!.. От стрелы!.. Летящия во дни!.. От беса полуденнаго!..

Филипп слышал эти слова — и они вдруг начали раскрывать его сжавшуюся душу, как цветок, по лепестку. Воздаст Господь или не воздаст — не важно. Смерть уничтожается не Господом, а верой человеческой. В вечной радости Господь встречает уже бессмертных.

Руки Ивана вывернулись до предела. Иван обвис.

И вдруг верёвка лопнула. Трое опричников, что держали её, повалились друг на друга. Бревно, что растягивало Ивана, грохнулось на доски помоста. Иван Колычев упал на бревно ничком.

Алексей Басманов поверх площади быстро глянул на государя.

Государь в досаде откинулся на спинку кресла и плюнул.

Басманов опустился на одно колено, выдернул из-за пояса топор, умело и нешироко размахнулся и отрубил Колычеву голову.

Поднявшись, он небрежно бросил Филиппу отсечённую голову. Голова с глухим стуком покатилась по доскам под ноги митрополита.

Филипп наклонился и поднял голову Колычева. Федька Басманов от растерянности даже выронил верёвку.

Толпа смотрела на владыку.

Филипп держал голову Колычева в ладонях — лицом к своему лицу. Кровь из головы капала на помост. Глаза ещё бегали за опущенными веками, а губы прыгали, будто что-то договаривали.

— Твои уста не солгали, и мои не солгут, — потрясённо поклялся Филипп и поцеловал голову Колычева в дрожащие тёплые губы.

Алексей Басманов вновь вопросительно посмотрел на Иоанна, показал окровавленный топор и кивнул на Филиппа.

Но Иоанн уже поднимался с кресла — устало и разочарованно. Он только бессильно махнул рукой и, сгорбившись, пошёл с паперти, не оборачиваясь.

Глава 9
БЕЗУМИЕ

Третий день в библиотеке Опричного дворца государь вёл то ли пир, то ли спор, то ли языческое радение. Библиотеку заставили столами, но их никто не прибирал. Высились стопами и валялись врассыпную тарелки и блюда, горшки и кувшины, кубки и чары. Блестели грязные ножи, вилки и ложки. На столах и на полу сохло пролитое вино и плесневели брошенные объедки. На шандалах наросли бороды расплавленного воска. Раскрытые книги с драгоценными рисунками заляпали жирными пальцами.

Расстрига Вассиан приник к пьяному Иоанну и шептал ему в ухо:

— Всё получится, государь! Смотри, кого я тебе притащил! Самые лютые колдуны, лжепророки, ворожеи, скоморохи, чернокнижники… По всем монастырским застенкам собирал!

Под открытыми окошками библиотеки на полу блестели лужи — это с улицы нахлестали осенние дожди. Вдоль стен вповалку храпели упившиеся бражники, среди них был и монах.

Всех постников, попов и чернецов, Иоанн от себя давно отогнал. Хватило ему и одного Федьки. Чего такого долгополые могли сказать государю? Чего они могли сказать Исусу? Он — хозяин, они — слуги. Когда рабы бывали умнее господина?

Иоанн набрал себе в советчики всякого отребья. Да, отребье. Но грядёт Страшный суд, когда весь мир превратится в ад. Кто лучше этого отребья знает жар пекла? Кто больше видел на своём веку — дворовые цепные псы или вольные лесные волки?

За столами пили и гомонили еретики всех мастей. Они говорили разом, но Иоанн из вороха слов выхватывал лишь те, которые искал.

— Семь суровых Ангелов льют на землю семь чаш Божьего гнева… — гудел какой-то чародей. — Первый Ангел терзает…

По библиотеке рыскали собаки. В углу на гуслях играл пьяный слепой гусляр.

— Терзание есть разделение членов до телесной погибели! — говорил клеймённый по щекам мудрец.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация