В разных частях материка за их появлением следили бесстрастные сенсоры все еще боеспособных машин, двадцать лет тщетно пытающиеся завершить давнее боестолкновение полной и безоговорочной победой одной из сторон.
Вариаторы целей, "захватив" снижающиеся штурмовые носители, считывали маркеры, безошибочно определяя, что "Нибелунги" принадлежат различным флотам и подразделениям Альянса. Будь на планете хотя бы один человек он бы, несомненно, испытал крайнее удивление, осознав тот факт, что боевые единицы капитулировавшего союза, одновременно появившиеся в небесах Анкора, прибыли сюда из различных удаленных друг от друга на десятки и даже сотни световых лет секторов Обитаемого Космоса.
Те механизмы, что оставались на планете со времен ее исторического штурма силами Земного Альянса начали посылать запросы, требуя технической и огневой поддержки, но снижающиеся штурмовые носители, траектории которых сходились в районе крушения древнего колониального транспорта, внезапно огрызнулись залпами батарей нижних полусфер, уничтожая любую проявляющую активность технику, не взирая, принадлежала она Альянсу или Свободным Колониям.
Почва начала извергаться паром, задрожали, будто на ураганном ветру обугленные стволы погибших деревьев, когда пять "Нибелунгов", организовав упорядоченное построение, начали завершающий посадочный маневр.
Наконец стих рев планетарных двигателей, и в жуткой, стылой тишине вдруг с ноющей вибрацией сервомоторов начали раскладываться десантные аппарели.
Еще минута и первая чудовищная тень легла на рифленые плиты пологого спуска.
"Фалангер"
Из чрева соседнего "Нибелунга" показался "Хоплит".
Затем на аппарелях появились фигуры нескольких андроидов пехотной поддержки, и…
Машины спускались, сотрясая раскисшую от дождей землю мерными тактами работы ступоходов.
Казалось здесь собирается полноценное серв-соединение, хотя из недр каждого штурмового носителя появлялся лишь один, реже - два или три механизма.
Обмен данными между ними был скуп.
Они шли навстречу друг другу, словно присматриваясь, пытаясь узнать в стандартных сервоузлах нечто потаенное, сокровенное, скрытое от взгляда непосвященных.
Пять "Фалангеров", два "Хоплита", три андроида пехотной поддержки, с интегрированными кристалломодулями "Беатрис-4", и… человек.
Говард Фарагней окинул взглядом мертвое пространство Анкора, затем повернулся, не в силах унять бьющую его нервную дрожь.
Десять искусственных интеллектов, хранящие память и души погибших тут, на Анкоре пилотов, сумели пройти горнило беспощадной войны и вернулись на истерзанную планету… чтобы жить.
Тринадцатый серв-батальон.
Они стояли, узнавая друг друга, как будто сбрасывая с плеч непомерный груз памяти проведенных в разлуке лет, а за их спинами из ангаров штурмовых носителей, вместо боеприпасов автоматические погрузчики уже спускали оборудование, заимствованное с различные консервационных складов Альянса.
Маркировки на контейнерах носили отнюдь не военных характер, хотя все приборы и материалы относилось к ресурсам так называемого "ускоренного боевого терраформирования".
"Осторожно. Не ронять. Аппаратура камер биологической реконструкции.
"Осторожно. Штаммы земных почвопреобразующих бактерий"
"Осторожно. Не подвергать воздействию излучений. Семенной фонд генетически модифицированных растений".
Все остальное, включая машины необходимые для преобразования планеты, клонирования различных видов животных, содержала в себе древняя сфера колониального транспорта.
Тринадцатый серв-батальон.
Машины стояли, внимая своим чувствам.
Они вернулись. Вернулись, чтобы дать жизнь планете и снова стать живыми.
* * *
Единственный памятник, установленный пилотам серв-машин, находиться на Анкоре.
Посреди оставленного нетронутым, искалеченного, опаленного безумным огнем войны пространства бывшей базы робототехнических вооружений, возвышается неброская стела, на поверхности которой высечены строки:
Как одинокая свеча
Душа бессмертного пилота,
Так холодна и горяча…
С холодных губ горячий шепот
Срывался… Внемлет "Одиночка"
Ей дальше жить, и воевать,
А он угас, но междустрочье
Успел заполнить, досказать
Своими мыслями, словами,
О чем не смел выкрикнуть вслух…
Единственный, последний друг
Его заветными мечтами
Вдруг захлебнется, и вокруг
Настанет мир иных иллюзий,
" Alone", " Climens", " Beatris"
Живее, чем иные люди
Воспримут странный термин:
"ЖИЗНЬ"…
Июль - октябрь 2007 года, город Псков.
