— Клименс, мы под атакой!
Забывшись, Семен произнес эту фразу вслух, но бортовая киберсистема с одинаковой скоростью воспринимала как мнемонические приказы, так и обыкновенный голосовой ряд.
Звено «Ягуаров» появилось в радиусе сенсоров кормовой полусферы как раз в тот момент, когда «Фантом» Шевцова заканчивал огибать изуродованный участок вражеского крейсера.
Корабль резко накренился — это Клименс отработала двигателями коррекции, заставив «Фантом» вращаться вокруг своей оси, и тотчас с мелкой вибрирующей дрожью заработало кормовое вакуумное орудие.
Головной истребитель противника внезапно окутался беззвучным взрывом декомпрессии. Его броня, прошитая кумулятивными снарядами, потеряла герметичность, и давление заключенного внутри машины воздуха начало ломать отдельные бронеплиты, расширяя дыры от попаданий.
Два ведомых резко отвернули в стороны, сойдя с прямого курса атаки, теперь им стало не до одинокого «Фантома», — стремясь избежать столкновения с обломками ведущего, «Ягуары» мгновенно канули в пучине разрозненных сигналов, которые окружали вражеский корабль.
Семен скосил глаза на панель приборов.
До «Интерпрайза» пять тысяч километров, а три звена «Гепардов» уже изготовились к ракетному залпу. Их строй распался, теперь каждый из штурмовиков противника был волен избирать свою цель, благо флагман земного флота являлся отличной крупной мишенью.
Где же остальные «Фантомы»?.. — мелькнула в сознании Шевцова вопросительная мысль.
Он не видел их на своих радарах, обе полусферы были сплошь покрыты алыми маркерами противника да нейтрально-желтыми сигналами обломков. На их фоне выделялись несколько зеленых засечек, обозначающих крупные корабли флота, отступающие к серо-голубому серпу планеты Земля.
Клименс, захват целей!.. — мысленно приказал Семен.
Секунду спустя на дымчатом забрале гермошлема вспыхнули четыре красных огонька.
— Есть захват, — доложил ровный голос.
Семен выждал еще мгновение, для верности, и сжал сенсоры запуска ракет.
Ощутимый толчок оповестил о том, что пусковые стволы «Фантома» разрядились.
Где-то в недрах истребителя тонко заныл эскалатор автоматической перезарядки, подавая новый ракетный боекомплект к пусковым шахтам.
— Клименс, огонь на поражение! Самостоятельный выбор и захват целей.
— Принято.
Разум Шевцова работал в эти мгновения в темпе боя, но, невзирая на привычное напряжение мысли, он успел с удивлением заметить, что на трезвую оценку окружающей обстановки накладываются еще сотни мелких, не испытанных ранее ощущений.
Происходящее с ним никак не походило на отрешенную от всяких посторонних влияний чистую, мысленную виртуальную схватку.
Острота восприятия возникла и исчезла — это походило на мгновенную вспышку, которая озарила рассудок и ушла, оставив после себя лишь дрожь в кончиках пальцев.
Это не виртуалка. В его жизнь вторглось нечто иное, но пока Семен подобно остальным сверстникам находился в спокойной обстановке на палубах огромного корабля, разница практически не воспринималась сознанием — только стрессовый прессинг боя мог вывести его из тенет иллюзий.
Мысли не желали спрессовываться в мгновения, словно он внезапно разучился жить миллисекундами, а действительность лишь подтверждала разительную, растущую на глазах пропасть между холодным расчетом виртуальных схваток и этими дикими, не укладывающимися в рамки сознания ощущениями физического тела, мозга, который безнадежно опаздывал, не в силах разорваться на две половины…
Шоковое состояние нарастало, Семен силился вырваться из ритма реального времени, но не мог.
Штурмовики противника уходили из-под ракетного удара, он уже не успевал достать их вторым прицельным залпом.
Это были минуты полного перерождения. Болезненная реконструкция психики по всем канонам должна была сломить его волю и разум, на какое-то время исключив «Фантом» из боя, но Шевцов сумел пережить шоковые мгновения, не позволив своему рассудку зациклиться на внезапных и болезненных открытиях.
Злость. Она вспыхнула глубоко внутри, и сначала резкий сбой реакций обмена веществ походил на глубокий, но кратковременный провал, будто чернота, рванувшись из непознанных недр сознания, на миг затопила его разум, а затем отхлынула, как волна…
Гулко и неровно билось сердце. Глухой ток крови бился в висках, резонируя, словно реальный звук, во рту появился кисловатый привкус, пальцы по-прежнему дрожали, но эти ощущения неуправляемости, немощи, запаздывания мысли вдруг потонули в чем-то новом, гораздо более сильном…
Тело Шевцова трясло, словно система терморегуляции скафандра дала сбой и его внезапно объял холод.
Чернота космоса сливалась с окутавшей сознание тьмой, и он, инстинктивно сопротивляясь, вдруг вырвался из этого глобального сбоя, отчетливо осознав, что еще несколько секунд промедления, и его истребитель потонет в пучине неуправляемого боя, станет легкой, доступной мишенью для любого врага, который потрудится обратить внимание на одинокий «Фантом», внезапно сошедший с курса атаки…
Нет… Пусть все ощущения и реакции оказались ему внове, но в подсознании Семена были прочно заложены рефлексы, переданные ему на генетическом уровне, и наследные реакции, выработанные миллионолетней эволюцией, внезапно совместились с этими условными рефлексами, глубоко въевшимися в рассудок.
Он мог управлять истребителем, а внутри росло, ширилось желание жить, понимать происходящее вокруг, инстинкт самосохранения рождал не страх, а внезапную ярость, которая выжигала ненужные мысли, возвращая разум к конкретике выживания.
Пальцы по-прежнему предательски дрожали, но он уже понимал, что и зачем делает. Удивительно, но рассудок Шевцова сумел пережить болезненную ломку иллюзорных стереотипов, и это перерождение длилось меньше минуты…
Глухие удары пульса стали замедляться, пальцы сквозь тонкий гермопластик вновь ощутили астронавигационные рули ручного управления, картина окружающего космоса, секунду назад казавшаяся черной бездной, медленно обретала прежнюю осмысленность.
Он должен драться, чтобы уцелеть, только тогда у него появится ничтожный, призрачный шанс остановить бешеный хаос мыслей и понять, что с ним случилось, почему он вдруг ожил и куда подевалась та ледяная вселенная, в которой он рос?..
Клименс?
Да, Семен?
Мы должны выжить. Эта мысль разрасталась в его сознании, затмевая в данный момент все остальные желания и чувства.
Задача принята. Прошу передать мне управление ракетными комплексами.
Выжить — значит убить?
Эта дилемма еще не приняла характер глобального вопроса, но уже появилась в сознании Шевцова, скользнув червячком сомнения, который пока что был слишком слаб, чтобы на равных бороться с мобилизованными инстинктами.
