— Куда вы меня ведете, Вячеслав Андреевич?
— В свой кабинет.
Табанов согласно кивнул, терпеливо дождавшись, пока хозяин странного орбитального сооружения подтвердит собственные полномочия доступа путем сравнительного анализа ДНК. Наконец, после минутной заминки, люк начал с шипением открываться.
Как успел заметить Табанов, техника на борту морально устарела, она принадлежала прошлым векам, периоду всепланетного колониального бума, когда миллионы людей покинули Землю в поисках новой родины.
— Прошу… — сухо произнес Волкошин, указывая на открывшийся проход.
Помещение, куда они вошли, являлось не чем иным, как переоборудованной рубкой управления одного из колониальных транспортов.
Табанов скользнул взглядом по темным экранам телескопического обзора, погашенным терминалам навигационной и пилотажной систем, хмыкнул, а затем, воздержавшись от вопросов, сел в кресло, привинченное к полу подле рабочего стола Волкошина, на пластиковой столешнице которого громоздились кипы каких-то распечаток, исполненных на стандартных листах пластбумаги. Тут же подле стола высились стойки с различными программными кристаллодисками, рядом перемигивались огнями два контрольных терминала компьютерной системы. Их внешний вид ничего не сказал адмиралу о предназначении этих новаций. Ясно было одно: терминалы не принадлежат к стандартному оборудованию рубки колониального транспорта.
Усевшись за стол, Волкошин сцепил руки в замок и спросил, стараясь сохранять максимум самообладания:
— Теперь скажите, зачем вы явились сюда?
— Я прилетел, чтобы лично решить возникшую проблему. Решить тем или иным способом, — добавил адмирал, глядя в глаза пожилого хирурга, самовольно оставившего службу в военно-космических силах Земного Альянса. Рука Табанова вытащила из-за отворота адмиральской формы импульсный пистолет системы «Стайгер». Положив его на край стола, среди бумаг, командующий вновь посмотрел в глаза Волкошина.
— Это один из способов решения проблемы? — спросил тот, покосившись на импульсный пистолет.
— Надеюсь, что мы сможем избежать его, — ответил адмирал. — Я не люблю развязывать зубами те узлы, которые еще поддаются языку.
— Я не понимаю…
— Все вы понимаете, Вячеслав Андреевич. Не нужно… Вы умный человек и только что сами обозначили проблему, которая волнует меня в равной степени, как и вас. Уберем на время наши взаимоуничтожающие мнения и попробуем договориться.
— О чем? — упрямо переспросил Волкошин.
— Земля опустела, — не обратив внимания на упрямство собеседника, произнес Табанов. — Вы правильно оценили статистику: сейчас на одного гражданина Альянса приходится более сотни машин, и львиная доля из их числа — это боевые кибернетические механизмы. Встроенные интеллектуальные компьютерные системы не учитывались при данном подсчете. Мы оперируем только теми единицами техники, которые имеют максимальную свободу, как программную, так и механическую.
— И что с того?
— Население катастрофически сокращается. Альянс начинает испытывать дефицит, но уже не только в квалифицированных кадрах, а в простых людях, терпеливо пояснил Табанов.
— Естественно… — фыркнул Волкошин, не скрывая своей неприязни к затронутой теме. — Кибермеханизмы не умеют рожать. Последняя уникальная прерогатива, которую оставили себе люди, — это естественное продолжение рода.
— Ой ли? — прищурившись, спросил Табанов.
Волкошин побледнел. При всем самообладании его правая щека вдруг стала подергиваться.
— Вы сами довели ситуацию до степени катастрофы — вот и оказались в плену механистического абсурда! — глухо и резко произнес он.
Табанов начал терять терпение.
— Я был младшим лейтенантом, когда началась война с колониями! неприязненно напомнил он, машинально сжав в кулак пальцы механической руки. — Вы забыли то время? Забыли про плотность населения в тысячу человек на один квадратный метр земной поверхности?..
— Где они сейчас, эти люди? — горестно перебил его Волкошин.
— Вы упрямец, Вячеслав Андреевич. Хотите ткнуть меня носом в факт их гибели? Не получится. Я не отрицаю, что именно Земной Альянс развязал войну, много, очень много людей погибло по вине властей предержащих, но давайте не будем ворошить призраки, Джон Хаммер мертв, нет ни адмирала Нагумо, ни Надырова — никого, кто отвечал за бомбардировки Дабога и иных колоний, некому предъявлять счет, а большая часть населения Солнечной системы, к вашему сведению, выжила. Только двадцать процентов от общего числа погибли в сражениях, остальных война развеяла по огромным пространствам, и многие из бывших граждан Альянса сейчас воюют на стороне колоний.
— Это не статистика… — печально покачал головой Волкошин. — Война сожгла человечество, и на стороне колоний сейчас сражаются дети, которым по шестнадцать-восемнадцать лет. Не знаю, может, и существуют эти мифические миры, куда сумела скрыться от бойни часть здравомыслящих людей, но я их не знаю. Факты, господин Табанов, упрямая вещь, а они говорят, что обе стороны обескровлены до предела, и вследствие этого идет массовое воспроизводство боевых машин на фоне тотального падения рождаемости. Это факты. Еще пять, ну пусть десять лет подобного безумия — и человечеству придет конец. После нас останутся лишь кибермеханизмы.
— Вы знаете, как покончить с этим? — хмурясь, спросил Табанов.
— Прекратить войну, — не задумываясь, ответил Волкошин.
— Легко сказать. — Адмирал достал сигареты. — Можно?
— Курите… — махнул рукой Вячеслав Андреевич.
Табанов закурил.
— Я не могу остановить войну, — спустя некоторое время произнес он. Противостояние еще при жизни Джона Хаммера вышло из фазы локального, управляемого процесса. Сейчас в сердцах людей живет генетический страх, переданный в наследство из недалекого прошлого. В войну вовлечено до полусотни планет, как с одной, так и с другой стороны. — Табанов стряхнул пепел в пасть притаившегося у стены утилизатора отходов. — Земной Альянс оброс новыми союзниками, — продолжил он, — но и колонии окрепли, они развились технически и теперь ничуть не уступают в боевом потенциале силам Земли. Последняя схватка неизбежна, и только она поставит точку в войне.
— Вы все еще надеетесь на победу, безумцы? — сокрушенно покачал головой Волкошин.
— Нет. — Адмирал вскинул на него пронзительный взгляд. — Я не безумец. Точкой в войне станет поражение Земли, — внезапно произнес он, заставив старого доктора вздрогнуть от неожиданной информационной значимости произнесенной вслух фразы. — Это закономерный итог, но его еще предстоит пережить, — завершил свою мысль адмирал.
— Вы собираете силы для обороны Солнечной системы? — едва контролируя охватившую его дрожь, спросил Вячеслав Андреевич.
— Да. Все силы, какие есть, — ответил Табанов.
— Но тогда… — Волкошин растерялся на миг, отлично представляя, что основными силами, которыми на данный момент располагала Земля, было неисчислимое множество произведенных за последнее десятилетие боевых кибернетических машин, в корне отличающихся от людей прежде всего полным отсутствием каких-либо моральных ограничений… К тому же они обладали невероятной технологической живучестью, вкупе с безумной, превышающей все мыслимые потребности боевой мощью.
