* * *
Планета Кьюиг. Частный особняк Донована Хьюберта чиновника государственной администрации Кьюига, председателя комиссии по утилизации военных отходов…
— Итак, ты утверждаешь, что Сержа застрелил обыкновенный бытовой дройд? — хмуро осведомился Донован.
— Да… — ответил молодой парень, нервно теребя пальцами кристаллодиск с декларацией доставленных грузов. — Есть документальная запись с видеокамер корабля, — торопливо добавил он. — Я сам едва унес ноги…
— Ну-ну… Дай-ка мне сюда эту штуку… — Донован взял носитель информации и вставил его в считывающее гнездо терминала. — Что ж… Неплохо, — произнес он, пробежав глазами по строкам. Конечно, затраты на рейс едва ли скомпенсированы… Ладно, Фрайг с ним, с этим Омикроном. Жаль Сержа, хороший был пилот. Донован обернулся, смерил взглядом худощавого парня и добавил: — За то, что сумел привести корабль назад, получишь премиальные.
— А дальше? Что будет дальше, сэр?
Донован задумался, но ненадолго.
— Нет, парень, я больше не стану посылать туда людей. Слишком велик риск, а прибыль сомнительна. Можешь поискать себе другую работу.
— Но, сэр…
— Никаких «но». Ты уволен. Мне не нужны люди, спасающие свою задницу при виде бытового робота с импульсной винтовкой в руках. Если бы ты прострелил ему башку и спокойно закончил погрузку, я бы посмотрел на твою кандидатуру иначе. Ты понял меня?
— Да, сэр…
— Тогда можешь быть свободен. Или мне попросить, чтобы тебя проводили до дверей?
* * *
Можно понять отчаяние двадцатилетнего пилота, оказавшегося уволенным в самом начале своей карьеры.
Кто бы мог подумать, что первый рейс принесет ему ужас свидания с непонятной планетой, гибель напарника и унизительное увольнение?
Он понятия не имел, откуда у этого жирного борова, отъевшего себе брюшко на послевоенном хаосе, оказались точные данные гиперсферного курса, ведущего в систему Омикрона-12, и сведения о том, что на планете должно находиться дорогостоящее компьютерное оборудование вкупе с массой бесхозного оружия. Сам факт грабительского контрабандного рейса не смущал молодого пилота — половина Обитаемой Галактики жила за счет бесконтрольной эксплуатации оставшихся после войны ресурсов и материально-технических ценностей. Но что ему делать сейчас, после увольнения?
Зная, какое количество профессиональных пилотов прозябали на Кьюиге в ожидании работы, прожигая оставшееся после войны здоровье в полулегальных «клубах», окружавших медленно отстраивающийся космопорт, впору было впасть в отчаяние.
Однако идти больше было некуда, и Кущин, взяв такси, отправился туда.
«Клубы», где в лучшие времена собиралась элита космического флота планеты, на данном отрезке времени едва ли оправдывали свое название. Если быть точным, то они представляли собой старые, наскоро отремонтированные склады. О принадлежности к определенным профсоюзам громко и неуместно извещали вывески типа: «Клуб Пилотов» или «Гильдия Навигаторов», а на самом деле в старых пакгаузах, расположенных в стороне от зоны восстановительных работ, обосновывались обыкновенные притоны, где можно было напиться, снять девочку либо развлечься как-то иначе, — экстравагантные вкусы и наклонности тут не возбранялись.
Правдой было и то, что львиная доля нелегальных сделок заключалась в задних комнатах этих заведений, но попасть туда мог далеко не каждый.
У Кущина, например, не было на это никаких шансов. Зато у него имелись наличные деньги и неприятности, которые он собирался на время утопить в известном количестве спиртного.
Переступив порог «Клуба Пилотов», он очутился в длинном пеналообразном помещении. Низкие перегородки делили его на отдельные закутки со столиками на четыре-шесть персон. В воздухе плавал густой табачный дым, в котором терялись более тонкие ароматы эреснийской травы и экзотичной, весьма дорогой земной марихуаны.
Сориентировавшись в сумраке, Кущин отыскал глазами свободный столик, расположенный подальше от центрального подиума, где демонстрировался скверный стриптиз.
На языке пилотов окружающая его обстановка называлась «настоящей жизнью», здесь не жаловали тех, кто предпочитал семейственность и городской уют, но Вадим давно понял, что подобное отношение к более умеренным собратьям по профессии является не чем иным, как формой злой зависти к чьей-либо состоявшейся судьбе.
Настроение у него было настолько скверным, что, когда подошел официант, Кущин отказался от предложенных дежурных блюд, решив надраться натощак.
Этому было две причины: во-первых, спиртное быстрее оглушит мозг, а во-вторых, после памятного инцидента на Омикроне у впечатлительного Вадима не ладилось с желудком…
Он полностью погрузился в свои невеселые мысли, когда рядом с ним внезапно раздался громкий, картавый голос, задавший чисто риторический вопрос:
— Свободно?
Кущин поднял голову, но незнакомец, не дожидаясь ответа, уже садился напротив Вадима.
Выглядел он вполне заурядно. Типичная, неброская одежда, никаких знаков различия или наград, вот только кожа смуглая, цвета крепко заваренного чая, да черты лица слишком сухощавы…
— Почему не кушаешь? — Незнакомец весело сверкнул глазами на Вадима. Денег нету?
Странный у него акцент, — машинально отметил про себя Кущин, воздержавшись от комментариев.
В этот момент ему принесли заказ.
Лицо незваного гостя вдруг расплылось в широкой улыбке. Зубы у него были здоровые, белые, но мелкие, словно у хищных рыб в кьюиганских водоемах.
— Пьешь? — продолжая улыбаться, спросил он. — Горе у тебя?
— Слушай, вали отсюда, — угрюмо предложил ему Кущин.
— Почему «вали»?
— Потому что я тебя не звал.
Глаза незнакомца внезапно сверкнули недобрым огоньком, но этот блеск тут же погас.
— Зачем обижаться. Давай знакомиться. Вместе кушать будем. — Он протянул руку через стол. — Зураб Аль Хаким.
У Кущина была одна отвратительная черта характера, о которой он знал, но ничего не мог с ней поделать: Вадим необъяснимо робел перед самоуверенными людьми, а когда вместо уверенности он ощущал неприкрытую наглость, то его робость пропорционально принимала форму страха.
Проще всего было взять выпивку и пересесть за другой столик, но он не смог сделать даже этой малости. Вместо достойного отступления он пожал узкую чуть влажную ладонь Аль Хакима и буркнул в ответ:
— Кущин… Вадим.
Так состоялось их знакомство.
* * *
Через четверть часа, когда первая доза спиртного уже впиталась в кровь, вызвав легкое головокружение и чувство нездоровой, ничем не обоснованной эйфории, они все же разговорились. Вернее, это у Вадима развязался язык, потому что его сотрапезник и не думал закрывать рот, успев задать Кущину с десяток провокационных вопросов.
