Год саморазвития, проблемы которого были напрямую связаны с восстановлением разрушенного, привел андроида к необходимости изменения собственной структуры. Мощность запоминающих и вычислительных устройств ремонтной машины уже не удовлетворяла потребности блока саморазвития, который теперь координировал действия нескольких сотен исполнительных механизмов.
Настал день, когда андроид, подчиняясь насущной логике самосовершенствования, отправился в свое последнее путешествие среди кромешной тьмы восстановленных коридоров.
Проследовав по тоннелям, он миновал автоматические посты охраны и попал в средних размеров зал, где от пола до потолка тянулась сплошная колоннада процессорных терминалов.
Здесь и произошла его дальнейшая трансформация.
Коренное изменение не было похоже ни на техническое чудо, ни на мрачное таинство, все происходило вполне заурядно: человекоподобный механизм заранее принес сюда кресло и привинтил его к полу, расположив в тупике, образованном тремя колоннами вычислительных устройств.
Сейчас он направился к подготовленному для себя месту. Немногочисленные огни, отражающие индикацию питания, являлись единственными источниками света, разгоняющими кромешный мрак, и в порожденном ими красноватом сумраке было видно, как андроид сел в кресло, демонтированное с пилот-ложемента серв-машины класса «Фалангер». Широкие подлокотники, которые ранее были покрыты сенсорными кнопками, он реконструировал, и теперь от них к окружающим терминалам вели кабели, выполненные из оптического волокна.
Андроид действовал методично и последовательно. Сняв грудной кожух, он обнажил сложную структуру сервоприводного узла, рядом с которым в герметичной капсуле располагался его собственный процессор, закрепленный в амортизирующем каркасе, гасившем все вибрации, возникающие при работе механической мускулатуры.
Впрочем, теперь для человекоподобной машины наступала новая фаза существования, в которой узел сервомоторов уже не будет принимать никакого участия. Сейчас приводы выполняли свои последние операции: руки андроида подключили два свободных интерфейса, соединив окружающие его вычислительные блоки сначала с собственным процессором, а затем с кристалломодулем системы саморазвития.
Выполнив эти операции, андроид застыл.
Два магистральных канала обмена данными соединили его с вычислительными и запоминающими устройствами, смонтированными внутри подпирающих свод столбов. Теперь модуль «Одиночки» получил в свое распоряжение мощнейшую аппаратуру специально сконструированного зала, терминалы которого, в свою очередь, были соединены со всеми периферийными устройствами восстанавливаемого комплекса.
Если оперировать привычными для человека понятиями, то спустя секунды после завершения перечисленных операций бывший ремонтный механизм трансформировался в центральный узел кибернетической сети. Он в одно мгновение обрел тысячи глаз и сотни рук, объем его долгосрочной памяти теперь исчислялся миллионами гигабайт, а над обработкой поступающих данных трудились десятки смонтированных в этом зале сопроцессоров.
Однако глобальное усовершенствование никоим образом не повлияло на список задач, которые ставил перед собой развивающийся механизм. Модуль псевдоинтеллекта, составляющий основу только что сформированной сверхмашины, по-прежнему оперировал сугубо практическими задачами, такими, как дальнейшее восстановление разрушенных инфраструктур, бесперебойное снабжение энергией уже отремонтированных уровней, пополнение парка исполнительных механизмов.
В сферу интересов машинного разума более не входил космический порт планеты — его восстановление было исключено из списка текущих задач, как нерациональная, бесперспективная трата ресурсов.
Анклав машин постепенно замыкался на схему самоподдержания, без постановки каких-либо глобальных, экспансивных целей.
Для расширения сферы контроля у вновь образованной сети Омикрона не было никакого практического стимула. Для следующего шага по непредсказуемой лестнице саморазвития блоку псевдоинтеллекта был необходим внешний импульс, изменение условий существования, в противном случае анклав машин, следуя собственной логике, продолжал бы веками осуществлять функцию самоподдержания, что в понятии электронного разума и есть — жизнь.
* * *
Планета Омикрон. Два года спустя…
Небольшое поселение, стихийно возникшее на руинах космического порта, с течением времени разрослось до размеров маленького городка, население которого насчитывало теперь более четырехсот человек.
Зураб Аль Хаким не без основания считал его своим детищем. Фортуна, однажды повернувшаяся к нему лицом, превратила мелкого контрабандиста в некоронованного владыку всех обитателей Омикрона.
Хаким проявил достаточно мудрости, чтобы не допустить на подконтрольную ему территорию иных свободных торговцев. Планета по-прежнему значилась во всех звездных каталогах как потенциально опасное место, закрытое на карантин и негодное к заселению в течение ближайших пятидесяти лет.
Такая трактовка вполне устраивала Зураба. Он прекрасно отдавал себе отчет, на чем именно зиждется его власть: маленький городок с кривыми, бессистемно отстроенными улицами не являлся самодостаточной колонией, и пока в руках Аль Хакима оставалась монополия на космические перевозки, ни один человек на Омикроне не посмеет перечить ему.
Жизнь текла размеренно. Отряды старателей разрабатывали небольшие, но многочисленные месторождения металлов на бесплодной вулканической равнине соседнего материка, Кущин вывозил сырье, а взамен доставлял в колонию продовольствие и товары повышенного спроса. Иногда он, с разрешения Хакима, привозил небольшие группы эмигрантов с иных миров, но теперь среди скрывающихся от закона асоциальных личностей на борту «Элизабет-Сигмы» стали прибывать и люди иного сорта: искатели приключений, юнцы, мечтающие о быстром обогащении, было даже несколько молодых семейных пар, по какой-то причине решивших покинуть родные планеты.
С ростом колонии у Хакима появились новые заботы. Он был доволен, что в центральном поселении стихийно возник мелкий бизнес, представляющий сферу минимальных бытовых услуг, но для нормального существования людям было мало нескольких магазинчиков и одной аптеки с практикующим врачом: у старателей к этому времени появились кое-какие сбережения, и следовало подумать о том, как устроить досуг преобладающей мужской части населения колонии, чтобы увести крепких молодых парней от размышлений над существующим положением вещей, а заодно облегчить их карманы от накопившихся денег.
Единственной возможностью разрешить медленно назревающие проблемы, по мнению Хакима, было строительство увеселительного комплекса с обязательным казино, барами и борделем, но это автоматически вело к новым затратам, нежелательному приросту населения, пьяным потасовкам, которые потребуют организации какой-то службы правопорядка… в общем, Хаким тяжко размышлял над нежелательным, но неизбежным развитием колонии, пока не додумался поделиться своими сомнениями с Кущиным.
Вадим, выслушав Зураба, тут же подсказал выход:
