— Пентадиус! — просипел он слабым, но полным ненависти голосом. — Пентадиус! Это он… Он… убил меня!
При звуке этого имени у Мишеля вырвался крик ужаса. Он обернулся к девушке.
— Человек, который называет себя Пентадиусом, был недавно здесь?
Девушка была потрясена, и, когда ей удалось ответить, голос с трудом прошел сквозь сдавленное горло.
— Да, несколько дней назад он приходил к отцу. Очень странный человек. Он… Я бы сказала, страшный…
Мишель обнял старика за костлявые плечи и силой заставил снова лечь. Потом натянул ему одеяло до самого горла.
— Послушайте, мессер Пьерио. Пентадиус — врач и специалист по травам. Он вам не прописывал какого-нибудь средства собственного изготовления?
— Да, да! — Умирающий раскрывал беззубый рот, но слова выходили с усилием, словно все мышцы лица отказали. Язык ворочался с трудом, — Пилозеллу… и белену. Но это лекарство не лечит, оно убивает!
— Господи боже! — воскликнул Мишель и быстро спросил у девушки: — Осталось у вас еще хоть немного этого отвара?
Она кивнула и взяла с конторки маленький пузырек, обернутый в пергамент. Мишелю было достаточно повертеть его в пальцах.
— Содержание белены сильно завышено. Это чистый яд, — передернувшись, прошептал он, — Пентадиус стремится избавиться от создателя «Ока». Но почему он не использовал что-нибудь попроще?
Он вернул флакон девушке и наклонился над стариком.
— Мессер Пьерио, вам, случайно, не снились странные сны, не было ли кошмаров или видений?
Рот старика наполнился слюной, которая рекой сбегала на подушку. Он закрыл глаза.
— Он вернулся, — пробормотал старик, и внутри у него что-то заклокотало.
— Кто вернулся?
— Ульрих… Ульрих из Майнца.
У Мишеля перехватило дыхание. Волна ужаса захлестнула его, по телу пошли мурашки.
— Откуда вы знаете? — спросил он, стараясь унять дрожь в прыгающих губах.
Старик, казалось, его не слышал и ответил невпопад:
— Берегитесь… котов, ходящих на задних лапах. Они предвещают… последнюю встречу… с Ульрихом.
— Но это не голос моего отца! — с тревогой вскричала девушка.
— И берегитесь, — продолжал Валериано, — лавки сапожника. Коварство, козни и интриги. Вам хотят причинить зло, чтобы добраться до Ульриха.
С Мишеля катился пот. К беспокойству примешался нарастающий страх.
— Лавка сапожника? Не понимаю вас!
— Спросите сахара, венецианского сахара. Дробленного в масляном прессе.
Бессвязные слова старика были прерваны таким приступом кашля, что по бороде у него побежала струйка крови. Девушка вскочила, чтобы поддержать ему голову, и враждебно взглянула на Мишеля.
— Вы сказали, что вы врач? Так сделайте что-нибудь или убирайтесь отсюда!
Мишель был в таком состоянии, что не сразу смог выдавить из себя хоть слово. Наконец сипло пробормотал:
— Не знаю, существует ли противоядие. Попробую белладонну. Есть поблизости аптекарь?
Девушка его не услышала. Она прижимала к груди голову отца, который продолжал харкать кровью. Мишель немного помедлил, потом, овладев собой, быстро выбежал из комнаты. Он бегом скатился по лестнице, рискуя споткнуться, и выскочил на улицу.
Улицы были еще пусты, хотя солнце уже поднялось высоко. Он побежал наугад в поисках аптеки, совсем забыв, что нынче воскресенье и многие лавки закрыты. Наконец он оказался на довольно просторной площади, с изящным фонтаном посередине. Навстречу ему стали попадаться прохожие, спешащие к мессе, и магазины начали открывать ставни. Он увидел вывеску с бронзовой змеей, обвившейся вокруг креста, и устремился туда.
Душевная дрожь унялась, но он по-прежнему был сильно взволнован. Ульрих вернулся! Наверное, он привиделся Пьерио Валериано в бреду, который вызвали пилозелла и белена, смешанные в смертельной пропорции. Похоже, методы Пентадиуса и его наставника мало изменились за годы, прошедшие с проклятой ночи в Бордо. Рано или поздно, а эти двое начнут его искать.
Аптека и смежная с ней лавка сапожника были открыты. Мишель в нерешительности остановился возле подъезда какого-то богатого дома. Валериано говорил о сапожнике: не на эту ли лавочку он намекал?
У входа в лавку топтались двое. По манерам, нестриженым бородам и лихой военной одежде можно было догадаться, что это наемники. Они разговаривали на чистейшем тосканском диалекте, видимо, полагая, что венецианцы их не поймут. Порыв ветра донес до Мишеля обрывки диалога:
— Капитан, вон там Алессандро Содерини, и с ним наш клиент. А третий кто?
— Некто Мартелли, еще один из покровителей Лоренцино. По счастью, они уже с ним прощаются: троих было бы слишком много.
— Только бы не вышел Спаньолетто, а то он сразу нас узнает.
— Нет, Бебо. Это Спаньолетто сказал мне, что утром в воскресенье Лоренцино пойдет к мессе без охраны. Хотя я не знаю, где француз.
— Какая разница, капитан? Мы не можем упустить эту возможность. Платит нам герцог Козимо, а интриги герцогини нас не интересуют.
У Мишеля снова закружилась голова. Он почему-то был абсолютно уверен, что француз, о котором шла речь, это он сам. У него в кармане действительно лежал документ, который приводил именно сюда: вызов для медицинской консультации, подписанный Алессандро Содерини. Это всеми уважаемое имя и заставило его прийти, хотя письмо было написано явно женским почерком.
Венеция вдруг показалась ему городом кошмаров, где козни и интриги таились в каждом подъезде. По счастью, два подозрительных типа отвернулись, явно не заметив его. Он потихоньку отступил ко входу в аптеку. В висках бешено стучало.
— Что-нибудь желаете, синьор?
С ним заговорил аптекарь, молодой парень, который расставлял по полкам какие-то склянки. Растерявшись, Мишель выпалил первое, что пришло в голову:
— У вас есть венецианский сахар?
Губы парня сложились в улыбку.
— Что вы имеете в виду под венецианским сахаром?
— Сахар, размельченный в дробилке.
Губы аптекаря расплылись еще шире.
— А! Догадался, что вам нужно! Я так понимаю, что мы коллеги и вы, видимо, врач. Конечно, есть, сейчас приготовлю.
Мишель рассеянно следил, как аптекарь полез за стойку, и в это время с площади донеслись крики. Одним прыжком он оказался у порога. Возле мостика через канал тот, кого называли Бебо, обхватил сзади левой рукой шею какого-то аристократа, а длинным кинжалом, зажатым в правой, старался раскроить ему череп и вонзить клинок в мозг. Бедняга нечеловечески кричал.
В это время капитан Чеккино отбивался от старика, который безуспешно пытался вытащить шпагу из складок голубого плаща. Эта пантомима длилась недолго, потому что капитан вонзил стилет старику прямо в сердце, и тот бесшумно осел на мостовую.
