— Господин прокурор, — сказал он вежливо, — уступите мне, пожалуйста, ваш кабинет.
Обвинитель явно не ожидал, что его выставят, но сделал вид, что ничего не произошло.
— Эччелленца, вам не надо об этом просить. Бумаги господина Молинаса у меня на столе. Там же аттестат о чистоте крови.
Секретарь Супремы улыбнулся.
— О, сеньор Молинас мой давний знакомец, хотя, возможно, об этом не знает. Я освобожу вам кабинет, как только мы закончим.
Было видно, что прокурор надеялся на приглашение остаться, но возражать не стал и с поклоном закрыл за собой дверь.
Оставшись наедине с Молинасом, дон Фернандо Ниньо уселся напротив него, скрестив на груди руки.
— Вы, наверное, спрашиваете себя, почему я назвал вас старым знакомцем?
— В самом деле…
— Дело в том, что все ваши донесения кардиналу Манрике попадали в мои руки. Вы об этом знали?
— Нет.
— Я так и думал. Тем не менее я в курсе всех ваших дел вплоть до прошлого года. Я знаю, что вы находились в Южной Франции во время ужасной эпидемии чумы, что вас обвинили в распространении заразы и что от смерти вас спасли кардинал Агена Галаццо делла Ровере и инквизитор Тулузы, предоставивший вам убежище. А потом депеша Папы Павла Третьего возвратила вам свободу. Все так?
— Все так, эччелленца, — кивнув, ответил Молинас.
— Видите ли, инквизиция переживает трудные времена, — объяснил секретарь своим тихим, чуть гортанным голосом. — Император, в сущности, обезглавил ее, не заметив, что тем самым рискует уничтожить фактор, необходимый для сплоченности его владений. Супрема, Верховный совет инквизиции, из органа совещательного должна трансформироваться в орган карательный, фактически заменив собой Великого инквизитора. Принимая во внимание, что епископы, из которых состоит совет, заняты своими делами, мне досталась сложная задача всех организовать. Практически Пятым инквизитором являюсь именно я. — Он переплел изящные пальцы над подбородком. — Я говорю вам все это не ради хвастовства, а ради того, чтобы вы поняли, как обстоят дела. Если несколько лет тому назад мы могли послать фамильо по интересующему нас следу, то теперь мы не можем себе это позволить. Поэтому я должен просить вас продолжить вашу службу здесь: в Авиле, Мадриде, Севилье или в наших владениях за морем. Где вам будет угодно. Но не во Франции, где уже имеются инквизиторы, отвечающие перед Святым престолом.
Молинасу очень понравился искренний тон Фернандо Ниньо и его обходительные манеры, но он не желал отказываться от цели, которой посвятил столько лет жизни.
Он горячо заговорил, рассчитывая на мощный интеллект собеседника.
— Сеньор, учитывая, что вы читали мои донесения, вы знаете, что Мишель де Нотрдам, или Мигель де Ностра Дама, или Мигель де Санта Мария…
— Вы же сами писали, что его испанское происхождение весьма сомнительно.
— Да, однако следы, приведшие к нему, я обнаружил здесь, а точнее, на Сицилии. Прошу вас, позвольте мне продолжить. — Не встретив возражений, Молинас вновь заговорил: — Для вас нет сомнений, что Мишель де Нотрдам практикует магические искусства и интересуется астрологией, алхимией и прочими опасными дисциплинами. Он утверждает, что от них отказался, но я не верю. Однако он не из тех некромантов, что призывают демонов, причиняя вред только своей душе. Он далеко распространил свое влияние, ведомый настоящим сатанистом. Он достиг власти, способной расшатать сами основы человеческой жизни, он почти бросил вызов Богу и установленному Им порядку вещей.
Ниньо покачал головой.
— Не темните со мной. Кто этот сатанист, на которого вы намекаете?
— Ульрих из Майнца. Именно он инициировал Нотрдама в оккультные науки.
— Я читал о нем в ваших донесениях. Но какую невиданную власть передал этот Ульрих своему ученику? Судя по вашим отчетам, Нотрдам — личность весьма посредственная. Он склонен к самолюбованию, он раб видимости.
— На первый взгляд это так. Но помните, что говорит Блаженный Августин об измерении времени? «Мы измеряем время, но не раньше, чем оно настанет, пока не пройдет, и не то, что не имеет протяженности, в общем, не то время, которое определено границами. Значит, мы не можем измерить ни прошлое, ни настоящее, ни будущее, ни то, что проходит. Однако время мы измеряем». Знаете ответ?
— Да. Согласно Августину, время измеряет душа, ибо в ней содержится память о прошлом.
— Именно! «Как можно сократить или уничтожить будущее, которого еще нет, как можно растянуть прошлое, которого уже нет, где, если не в мозгу, где время разворачивается, могут сосуществовать все три формы?» И эти три формы — прошлое, настоящее и будущее — сосуществуют благодаря тому, что есть некто, еще до начала времен давший им первотолчок. Бог! В начале был Бог!
Фернандо Ниньо выглядел очень заинтересованным и смущенным.
— Прошу вас, вернемся к Нотрдаму. Каковы же его дарования?
Молинас намеренно выдержал драматическую паузу. Потом сказал, чеканя каждое слово:
— Дарование одно, но очень серьезное. Он обладает способностью разрушать барьеры времени для себя и для других. Он умеет входить туда, где время не имеет измерения, где прошлое, настоящее и будущее существуют как единое целое и их можно наблюдать все сразу. Эта сфера чужда душе и недостижима для человека, ею владеет только Бог. Она запретна, ибо в ней слова в начале теряют всякий смысл.
— Но во все эпохи существовали прорицатели или те, кого считали прорицателями.
— Да, но прорицатели — жулики, а пророки обретали свой дар лишь на мгновение, по воле Божьей. Но ничтожный человек, Нотрдам, продвинулся дальше. Ему удалось сдвинуть барьеры времени не по милости Божьей и не благодаря вмешательству демонов, а с помощью особой техники. А если это так, то технику можно передать другим. Понимаете, как велика опасность?
Вместо ответа секретарь Супремы спросил:
— У вас есть доказательства этих способностей Нотрдама?
— Кроме того, что мне сообщала его жена, умершая от чумы два года назад, мне известен только один случай, когда метод Нотрдама привел к успешным результатам. Одна юная дама в Агене, лечением которой он занимался, с удивительной точностью предсказала гибель дофина Франции. Потом оказалось, что совпали все детали.
— Это было детальное предсказание? Вот уж поистине удивительно.
— Нет, скорее аллегория, как обычно бывает в снах. Но все основные элементы того, что должно было случиться, были налицо.
Фернандо Ниньо вздохнул.
— Сеньор Молинас, ежегодно делаются сотни, если не тысячи предсказаний. Есть даже альманахи пророчеств, и они с успехом продаются. Одно точное предсказание уравновешивают мириады ошибочных или вовсе бредовых. Чтобы считать вашего Нотрдама реальной опасностью для всего христианства, мне нужны более веские доказательства.
