В общем, он, само собой, не вполне Смерть, но и не помощник Санты. Неважно, что никто ему не поверит, если даже он расскажет.
«Торговец Смертью» звучит как-то слишком, но мысль про тайного агента ему понравилась. Агент КАРМЫ — Кармический Анализ, Распределение, Мучительство и Ахинея… Хорошо, над расшифровкой он еще подумает, но все равно — тайный агент.
На самом деле, хоть Чарли этого и не знал, к тайному агентированию он был приспособлен неплохо. Поскольку бета-самцов не засекают никакие радары, из бет получаются отличные шпионы. Не типа «Джеймс Бонд на „астон-мартине“ с ракетными установками пежит красивую русскую атомную ученую на собольей простыне» — скорее типа «глубоко законспирированный бюрократ с плохо прикрытой лысиной выуживает раскисшие от кофе документы из мусорки».
Неприметность открывает ему такие двери, а также располагает к нему таких людей, что недоступны альфа-самцу, у которого тестостерон выступает на лбу. Вообще-то бета-самец бывает опасен — не столько, правда, в смысле «все тело Джета Ли
[31]
— его смертельное оружие», сколько в смысле «бухой на газонокосилке идет в атаку на курятник, как Люк Скайуокер».
Итак, направляясь к трамвайной остановке на Маркет-стрит, Чарли мысленно примерял новую личину тайного агента. Ему это вполне себе нравилось, и тут, проходя мимо отверстия ливнестока, он услышал свистящий женский шепот:
— А малютку мы оттырим себе. Сам увидишь, свежее Мясо. Скоро-скоро.
Едва Чарли ворвался из переулка на склад, Лили кинулась ему навстречу.
— Легавый опять тут был. Тот дядька умер. Вы его убили? — К этой пулеметной сводке она прибавила: — А, сэр? — После чего отдала ему честь, сделала реверанс и, сложив руки, поклонилась на японский манер.
От всего этого Чарли несколько смешался — когда пригрозили дочери, его и так охватила паника, и он через весь город мчался домой как полоумный. Чарли понимал: такие знаки уважения — не к добру, ими Лили зловеще прикрывает какой-то проступок, либо собирается просить об услуге, либо — как часто уже бывало — девчонка просто хочет его смерти. Поэтому Чарли сел на высокий деревянный табурет у стола и спросил:
— Легавый? Дядька? Яснее, пожалста. И я никого не убивал.
Лили вдохнула поглубже.
— Тут снова был тот легавый, он уже заходил на днях. Выяснилось, что дядька, к которому на прошлой неделе вы ездили на Тихоокеанские высоты… — Она глянула себе на предплечье, где что-то было записано красными чернилами.
— …Майкл Мэйнхарт, покончил с собой. И оставил вам записку. Где говорит, что вы должны забрать всю одежду, и его, и жены, и продать ее по рыночной цене. А потом он написал… — Тут она снова сверилась с вымазанной рукой. — «Чего именно в сочетании „Я просто хочу умереть“ вы не поняли?» — Она подняла голову.
— Это он сказал после того, как я сделал ему искусственное дыхание, — пояснил Чарли.
— Так вы его убили? Или как вы это зовете? Мне можно сказать. — Она снова сделала реверанс, что встревожило Чарли больше, чем несколько.
Он давно уже постановил, что его отношения с Лили строятся на крепкой основе приязненного презрения, а теперь эта основа шаталась.
— Нет, я его не убивал. Что это вообще за вопросы?
— Вы убили дядьку с портсигаром?
— Нет! Этого я и в глаза не видел.
— Вы же понимаете, что я — ваш верный приспешник, — сказала Лили, на сей раз сопроводив заверение поклоном.
— Лили, да что с тобой такое?
— Ничего. Совершенно ничего со мной такого, мистер Ашер… э-э, Чарлз. Вы предпочитаете Чарлз или Чарли?
— Ты спрашиваешь только сейчас? Что еще сказал полицейский?
— Хотел с вами поговорить. По-моему, они обнаружили, что Мэйнхарт был в одежде покойной жены. И часа не прошло, как вернулся из больницы домой, услал сиделку, весь разоделся и проглотил пачку болеутолителей.
Чарли кивнул, вспоминая, как железно Мэйнхарту не хотелось держать в доме одежду супруги. Он стремился быть ближе к покойной жене — только еще ближе не получалось. И когда его не приблизила даже ее одежда, он последовал за женой единственным известным ему способом — слился с нею в смерти. Такое Чарли понимал. Если б не Софи, он бы тоже постарался объединиться с Рэчел.
— Изврат, а? — сказала Лили.
— Нет! — рявкнул Чарли.
— Нет, Лили, это не изврат. Это вовсе никакой не изврат. Даже не думай. Мистер Мэйнхарт умер от горя. Может, и не похоже, но это так.
— Извините, — произнесла Лили.
— Вы же специалист.
Чарли не отрывал взгляда от пола, пытаясь разглядеть на нем какой-то смысл: раз он потерял меховую шубку — сосуд души миссис Мэйнхарт, значит ли это, что пара никогда больше не будет вместе? Из-за него.
— А, и еще, — добавила Лили.
— Тут сверху кричала миссис Лин, вся по-китайски и на нервах, — какая-то черная птица вроде как разбила окно…
Чарли слетел с табурета и кинулся вверх по лестнице через две ступеньки.
— Она у вас в квартире, — крикнула Лили ему вслед.
Когда Чарли ворвался к себе, аквариум покрывала оранжевая пленка теле адвокатов. Азиатские державы стояли посреди кухни: миссис Корьева прижимала Софи к груди, и малютка буквально барахталась, стараясь выбраться из гигантского зефирного каньона защиты, пролегавшего меж массивных казацких кулей наслажденья.
Чарли выхватил дочь, уже третий раз утопавшую в декольте, и больше не выпускал.
— Что случилось? — спросил он.
Ответом ему был залп китайского и русского, в котором изредка взрывались английские слова: «птиц», «окно», «сломалывал», «черный» и «на себя кака сделай».
— Стоп! — Чарли вытянул свободную руку.
— Миссис Лин, что произошло?
Та уже оправилась от птицы и безумной скачки вниз по лестнице, однако являла нехарактерную робость, опасаясь, что Чарли заметит влажное пятно на кармане ее халата, где оранжево покоился новопреставленный Барнаби Джоунз,
[32]
дожидаясь знакомства с вонтоном, зеленым лучком, щепотью пяти специй и суповой кастрюлькой.
«Рыба рыба бывай», — говорила себе миссис Лин, хомяча этого пройдоху. В аквариуме все равно еще пять дохлых адвокатов, кто же хватится одного?
— Ничего-ничего, — ответила миссис Лин.
— Птица окно ломай, нас пугай. Сейчас не так плохой.
