Чарли закинул Софи на закорки и двинулся дальше, уводя адских псов от бородатого покойника, мирной кучкой лежавшего на тротуаре. Вязаную шапчонку Чарли засунул в карман. Она тускло светилась красным. Странное дело, но имя бороды возникнет у него в ежедневнике только на следующее утро.
— Видишь, как важно иметь чувство юмора, — сказал Чарли, через плечо скорчив дочери дурацкую рожу.
— Папуля глупый, — ответила Софи.
Потом Чарли стало неловко, что его дочь «киску» использовала как оружие, и ему показалось, что приличный родитель на его месте попробовал бы сделать из происшедшего какой-то вывод — преподать урок. Поэтому он усадил за крохотный сервиз с невидимым чаем и тарелку воображаемого печенья Софи, двух плюшевых медведей и двух адских псов и завел свой первый серьезный воспитательный разговор по душам. Как отец с дочерью.
— Солнышко, ты понимаешь, зачем папа велел тебе никогда больше так не делать, правда? Почему людям не стоит знать, что ты так умеешь?
— Мы не такие, как все люди? — ответила Софи.
— Правильно, солнышко, потому что мы не такие, как все люди, — сказал он умнейшей и прекраснейшей на свете маленькой девочке.
— И ты знаешь, почему так вышло, правда?
— Потому что мы китайцы и Белым Дьяволам нельзя верить?
— Нет, не потому, что мы китайцы.
— Потому что мы русские и у нас в душах много тоски?
— Нет, у нас в душах тоски немного.
— Потому что мы сильные, как медведь?
— Да, миленькая, именно. Мы не такие, потому что мы сильные, как медведь.
— Я так и знала. Еще чаю, папуля?
— Да, еще чаю было бы очень мило, Софи.
— Итак, — сказал Император.
— Я вижу, ты сполна испытал, как разнообразно жизнь человеческая может обогатиться от кумпанства доброй своры гончих.
Чарли сидел на задних ступеньках лавки, вынимал из ящика целых мороженых цыплят и швырял их по очереди Элвину и Мохаммеду. Цыплята исчезали на лету с таким резким лязгом, что Император, Фуфел и Лазарь, сидевшие через дорогу и с подозрением глядевшие на адских псов, вздрагивали всякий раз, словно где-то рядом палили из пистолета.
— Разнообразное обогащение, — сказал Чарли, меча еще одного цыпленка.
— Именно так я бы это и описал.
— Нет лучше и преданней друга, чем хороший пес, — сказал Император.
Чарли сделал паузу и вытащил из ящика не цыпленка, а портативный электрический миксер.
— Каковы дружки, — сказал он.
— Таковы им пирожки.
Мохаммед цапнул миксер в полете и даже не стал его жевать. Из угла пасти свисали два фута шнура.
— Ему не больно? — спросил Император.
— Грубые корма, — объяснил Чарли, швыряя мороженого цыпленка на закуску Мохаммеду, который заглотил птицу вместе с остатком проводки.
— Но они вообще-то не мои. Хозяйка у них Софи.
— Ребенку нужна живность в доме, — сказал Император.
— Товарищ по играм, вместе с которым можно расти… Правда, этим ребятам, похоже, расти уже некуда.
Чарли кивнул и закинул генератор от «бьюика» 88 года Элвину в нетерпеливо распахнутую пасть. Раздался скрежет, пес рыгнул, но хвост его заколотил по мусорному баку — собачке хотелось добавки.
— Да, они к ней очень привязаны, — сказал Чарли.
— Сейчас, по крайней мере, мы приучили их только охранять то здание, куда она зашла. А раньше ни на шаг не отходили. Купать ее было трудновато.
Император ответил:
— Полагаю, это поэт Билли Коллинз написал: «Никому тут не нравится мокрая собака»?
[43]
— Да, но я почему-то уверен, что ему никогда не приходилось извлекать из ванны с пузырьками непокорную двухлетку и пару четырехсотфунтовых псов.
— Но ты говоришь, они стали повадливей?
— А куда они денутся? Софи начала ходить в садик. Воспитательнице не нравятся две гигантские собаки в группе. — Чарли кинул Элвину автоответчик, и пес хрумкнул машинкой, будто собачьей галетой.
С челюстей его градом посыпались осколки пластика, все в слюнях.
— И как ты их приучил?
— За несколько дней — им многое пришлось растолковывать, но в конце концов я их убедил просто сидеть у входа в садик.
— И дирекция не возмущалась?
— Я каждое утро их обрызгиваю фактурной краской под гранит и велю сидеть очень смирно по бокам от дверей. По-моему, их никто не замечает.
— И они слушаются? Хватает на весь день?
— Ну, пока она ходит всего на полдня, это младшая группа. А собачкам надо посулить печенья.
— Да, за все приходится платить. — Император вытащил из ящика цыпленка.
— Ты позволишь?
— Прошу, Ваше Величество, — махнул рукой Чарли.
Император кинул цыпленка Мохаммеду, который проглотил птицу единым махом.
— Да, как же сие отрадно, — сказал Император.
— Это еще что, — сказал Чарли.
— Если их кормить пропановыми баллончиками, у них огненная отрыжка.
15
Красота вянет, а чувство — долго
— Резиновые куклы, — ни с того ни с сего произнес Рэй.
Он произнес это с лестничного тренажера — Рэй с Чарли потели и пыхтели, не сводя глаз с шеренги из шести идеально откалиброванных женских попок на машинах прямо перед ними.
— Это что? — спросил Чарли.
— Резиновые куклы, — повторил Рэй.
— Вот это что.
Рэй уговорил Чарли сходить в оздоровительный клуб под предлогом того, что Чарли надо нырнуть в поток холостяцкой жизни. На самом деле, поскольку Рэй некогда был полицейским, он, как правило, наблюдал за людьми пристальнее, чем полезно для здоровья, располагал кучей свободного времени и сам выходил на люди нечасто, а потому хотел не просто размяться, а получше узнать Чарли за пределами лавки. После кончины Рэчел бывший полицейский подметил странную закономерность: Чарли всегда появлялся с новыми старыми вещами после того, как в газете печатали некролог их владельцев. Поскольку в светском отношении Чарли держался сам по себе и особо не распространялся о том, чем занимается вне работы, — не говоря уже обо всех зверюшках, что у него в квартире повстречались с Создателем, — Рэй подозревал, что Чарли может оказаться серийным убийцей. Потому и решил сблизиться с боссом и убедиться в этом наверняка.
