— Ты хочешь объять тьму, повенчаться с демонами и улететь со злым джинном Валтасаром? Тебе не место у моей палатки. Изыди! — И старуха начертила в воздухе знак от дурного глаза, что в ее случае было вовсе ни к чему.
— Нет-нет-нет, — сказал я. — Ничего такого мы делать не будем. Волхв просто оставил немножко… э-э… ладана у Джошуа в доме. Нужно вернуть.
Старуха окатила меня презрением из своего здорового глаза.
— Ты лжешь.
— Лжет, — подтвердил Джошуа.
— ВАЛТАСАР! — заорал я ей прямо в лицо. Но, как в первый раз, не подействовало, и я несколько сник.
— Прекрати, — сказала она.
Джошуа потянулся к ней и взял ее за морщинистую лапу.
— Бабушка, — сказал он, — наш капитан Тит Инвенций сказал нам, что ты знаешь, где найти Валтасара. Помоги нам, пожалуйста.
Старуха, казалось, успокоилась, но только я решил, что она сейчас улыбнется, как она проехалась когтями Джошу по руке и отскочила.
— Тит Инвенций — шельма! — крикнула она. Джошуа вытаращился на кровь, выступившую из глубоких царапин, и мне показалось, что он сейчас лишится чувств. Насилие или злоба других всегда приводили его в недоумение. Наверное, мне придется еще полдня объяснять, зачем старуха его поцарапала, но в тот момент я просто рассвирепел.
— Знаешь что? Знаешь что? Знаешь что? — замахал я пальцем у нее перед самым носом. — Ты поцарапала Сына Божьего. В жопу тебя, вот куда.
— Волхв ушел из Антиохии, и скатертью дорога, — проскрежетала ведьма.
Жирный торговец наблюдал за нашей перепалкой, не произнося ни слова, но теперь вдруг расхохотался — да так раскатисто, что я едва мог расслышать проклятья старой карги.
— Значит, ты ищешь Валтасара, Божий Сын? Джошуа прекратил ошеломленно созерцать собственные раны.
— Да, господин. А ты его знаешь?
— А кому, по-твоему, мартышечьи лапки понадобились? Идите за мной. — Торговец развернулся и без лишних слов двинулся прочь.
Когда мы с торговцем зашли в проулок — такой узкий, что плечи караванщика задевали обе стены сразу, — я обернулся и снова заорал:
— В жопу тебя, ведьма! Попомни мои слова.
Она зашипела и снова начертила в воздухе что-то от сглаза.
— Жутковатая она, — сказал Джошуа, снова поглядев на царапины.
— Не суди, Джош. В тебе самом жути хватает.
— Как ты думаешь, куда этот дядька нас ведет?
— Вероятно, туда, где нас можно убить и зарезать.
— Ну да. По крайней мере, одно из двух.
Глава 11
После неудавшегося побега я вообще не могу заставить ангела выйти из номера. Даже за его драгоценным «Дайджестом мыльных опер». (Ну да, можно было сбежать, когда он за первым ходил, но я в тот раз до побега еще не додумался, отвяньте.) Сегодня я попробовал услать его за картой.
— Никто все равно не знает тех мест, о которых я пишу, — вот зачем, — сказал я. — Ты ведь хочешь, чтоб я описывал все таким манером и люди понимали, о чем я, правда? К чему тогда называть места именами, которыми никто не пользуется уже тысячи лет? Мне карта нужна.
— Нет, — ответил ангел.
— Когда я говорю, что путешествие длилось два месяца верблюдами, — что это значит для людей, которые пересекают океан за несколько часов? Я должен знать современные расстояния.
— Нет, — ответил ангел.
(А вам известно, что в отелях лампы привинчивают к тумбочкам и лампы эти потому не могут служить эффективным инструментом убеждения, если пытаешься склонить упрямого ангела разделить твою точку зрения? Я так и думал, что известно. Жалко — лампа на вид солидная.)
— Но как же мне описывать подвиги архангела Разнила, если я не могу назвать места его героических деяний? Ты что — хочешь, чтобы я написал: «О, ну где-то, в общем, слева от Великой стены появился этот крысеныш Разиил, и выглядел он при этом черт знает как, если учитывать, что дорожка ему выпала недлинная»? Ты этого хочешь? Или там должно стоять: «И тогда, всего в миле от порта Птолемаида, нас вновь почтил своим сияющим присутствием архангел Разиил»? Ну что — как тебе больше нравится?
(Я знаю, о чем вы думаете: ангел все-таки спас мне жизнь, когда Тит смайнал меня за борт, поэтому я должен быть к нему терпимее, правда? Что не следует так беззастенчиво манипулировать бедной тварью, которую Господь наделил эго, но не дал ни свободы воли, ни способностей к творческому мышлению, да? Ладно, будь по-вашему. Но только, пожалуйста, не забывайте, что ангел вмешался лишь потому, что о моем спасении молился Джошуа. И еще будьте добры помнить, что за все те годы он мог избавить нас от множества трудностей, если бы чаще приходил на выручку. А также прошу иметь в виду: несмотря на тот факт, что Разиил, вероятно, — самое симпатичное создание, в какое только упирался мой взор, тупица он непроходимый. Тем не менее массаж эго удался.)
— Я достану тебе карту.
И достал. К сожалению, портье отыскал только ту, какие печатают авиакомпании, с которыми у отелей партнерские отношения. Поэтому кто знает, насколько она точна. Там следующий отрезок нашего путешествия занимает примерно шесть дюймов и соответствует тридцати тысячам Дружелюбных Миль Постоянного Авиапутешественника. Надеюсь, вам стало понятнее.
Торговца звали Ахмад Махадд Убайдуллаганджи, но он сказал, что мы можем называть его Хозяин. Мы назвали его Ахмад. Он провел нас через весь город до холма, на котором лагерем стоял его караван. Ахмаду принадлежала сотня верблюдов, которых он водил по Шелковому пути — вместе с дюжиной погонщиков, двумя козами, тремя лошадьми и поразительно невзрачной женщиной по имени Кануни. Ахмад привел нас к себе в шатер, который был гораздо больше тех домов, где выросли мы с Джошем. Мы уселись на богатые ковры, и Кануни поднесла нам фаршированные финики и вино в кувшине, отлитом в форме дракона.
— Так чего Сыну Божьему надо от моего друга Валтасара? — спросил Ахмад. Не успели мы ответить, как он фыркнул и зашелся хохотом так, что затряслись плечи, и он едва не расплескал вино. У него было круглое лицо, высокие скулы и узкие черные глаза, их уголки от смеха и пустынных ветров лучились морщинками. — Простите, друзья мои, мне раньше не доводилось оказаться в присутствии божьего сына. А какой из богов твой отец, кстати сказать?
— Ну, тот самый Бог, — ответил я.
— Ага, — подтвердил Джошуа. — Он самый.
— И как же зовут этого самого Бога?
— Папа, — сказал Джош.
— Мы не должны называть его по имени.
— Папа! — повторил Ахмад. — Мне нравится. — И снова захихикал. — Я понял, что вы евреи, и знаю, что вам запрещено поминать имя своего Бога. Я просто хотел проверить, правда ли вы не станете этого делать. Папа. Прелестно.
— Мне бы не хотелось показаться невежливым, — сказал я, — и угощение твое нам очень нравится, но уже поздно, а ты сказал, что отведешь нас к Валтасару.
