— И кто из нас теперь сочиняет?
Признаться, большая часть доверия ко мне растаяла, едва я зациклился на уловке «тайные иудейские знания в обмен на сексуальные услуги» — залип до того, что действительно приписывал себе получение скрижалей с Десятью заповедями и постройку ковчега Завета. (А что? Я не виноват. Это Джошуа в детстве никогда не позволял мне играть Моисея.)
— Если я это выясню, ты скажешь мне, что происходит?
Главная наложница прикусила элегантно накрашенный коготок и задумалась.
— А ты обещаешь, что не расскажешь никому? Даже своему другу Джошуа?
— Обещаю.
— Тогда сделай, что сможешь. Но не забывай уроков «Искусства войны».
Я поразмыслил над словами Сунь-цзы, которым меня научила Радость: «Будь коварен до бесформенности. Будь загадочен до беззвучности. Только так получится управлять судьбой своего противника». А посему, тщательно взвесив стратегию, проиграв в голове различные сценарии и отвергнув их, разработав план, казавшийся практически со всех сторон защищенным от дурака, и убедившись, что расчет времени идеален, я приступил к действиям. В ту же ночь, лежа в постели и слыша, как Джош лежит в своей, я призвал на помощь все силы коварства и загадочности.
— Эй, Джош? — спросил я. — Валтасар тебя пежит? — Нет!
— А наоборот?
— Абсолютно нет!
— А у тебя нет ощущения, что он хотел бы? На секунду Джош примолк.
— В последнее время он очень внимателен. И постоянно хихикает, что бы я ни сказал. А что?
— Просто Радость говорит, что если он в тебя влюбится, это нехорошо.
— Конечно, нехорошо, если он рассчитывает на какой-то содомский грех, я тебе прямо скажу. Тогда у нас точно будет сильно разочарованный волхв.
— Нет, все гораздо хуже. Что именно хуже, она не говорит, но это очень, очень плохо.
— Шмяк, я отдаю себе отчет, что ты, наверное, так не считаешь, но с моей точки зрения, пежить Сына Божьего — очень, очень плохо.
— Верно подмечено. Только мне кажется, она имеет в виду то, что как-то связано с железной дверью. Пока я не выясню, ты должен удерживать Валтасара — чтобы он в тебя не влюбился.
— Вот же мирра гнойная, — сказал Джошуа. — Сволочь, сначала выбрал дар что подешевле, а теперь хочет меня отпежить. Твердила мне мамочка: мирра через неделю прокисает.
Я говорил, что Джош терпеть не мог мирру?
Глава 14
Тем временем Разиил оставил все надежды стать профессиональным борцом и возродил амбиции мутировать в Человека-Паука. Решение он принял после того, как я указал ему, что в Книге Бытия Иаков борется с ангелом и одолевает его. Короче говоря, человек побеждает ангела. Разиил упорствовал, что он такого не помнит, и меня так и подмывало притащить из туалета Ги-деоновскую Библию и показать ему это место, но я только-только начал Евангелие от Марка. Если ангел узнает про книгу, я ее потеряю.
Раньше я считал, что Матфей — туфта, поскольку он с рождения перескочил сразу к крещению, но Марк не побеспокоился описать даже рождение. Будто Джошуа уже взрослым выпрыгнул из головы Зевса. (Ладно вам, я знаю, что это плохая метафора, но вы меня поняли.) Марк начинает прямо с крещения — с тридцати лет! И откуда все эти парни понабрались таких россказней? «В баре я как-то познакомился с парнем, который знал другого парня, у которого лучший друг сестры присутствовал на крещении Джошуа бар Иосифа из Назарета, и вот что этот парень запомнил».
Ну, Марк, по крайней мере, упоминает меня. Один раз. Причем совершенно вне контекста, как будто я сидел такой и ничего не делал, а тут подвернулся Джошуа и говорит: пошли с нами. Кроме того, Марк рассказывает про демона по имени Легион. Ага, помню я этого Легиона. По сравнению с тем, что вызвал на свет божий Валтасар, Легион был просто сопля.
— Я спросил Валтасара, не увлечен ли он мною, — сообщил за ужином Джошуа.
— Только не это, — вымолвила Радость. Мы трапезничали у девчонок в покоях. Еда пахла восхитительно, а девчонки массировали нам плечи, пока мы ее вкушали. Как раз то, что нужно в конце трудного учебного дня. — Ты не должен был ему показывать, что мы за ним следим. И что он ответил?
— Что он только оправился от очень тяжелого разрыва и не готов к новым отношениям, ему нужно провести некоторое время одному, чтобы лучше понять себя, но ему очень хочется, чтобы мы были просто друзьями.
— Врет, — сказала Радость. — У него никаких разрывов не было уже лет сто.
Я сказал:
— Джош, ты такой легковерный. Парни всегда про такое врут. Вот, оказывается, почему тебе не разрешено познавать женщин. Ты не понимаешь самой основы мужской природы.
— И какова она?
— Мы — лживые свиньи. Мы что угодно наплетем, лишь бы своего добиться.
— Это правда, — подтвердила Радость. Остальные девчонки закивали.
— Но, — возразил Джошуа, — высший человек не поступается своей добродетелью даже ради единственной трапезы. Если верить Конфуцию.
— Разумеется, — сказал я, — однако высший человек и трахаться может без вранья. Я говорю о прочих присутствующих здесь.
— Так мне, значит, следует обеспокоиться тем, что он зовет меня с собой в путешествие?
Радость сурово склонила голову, и остальные девчонки опять закивали.
— Чего ради? — удивился я. — Какое путешествие?
— Он говорит, нас не будет от силы пару недель. Ему хочется съездить к храму где-то в горах. Он считает, его выстроил сам Соломон, и называется это место Храм Печати.
— А тебе с ним зачем?
— Хочет мне что-то показать.
— Уй-юй, — сказал я.
— Уй-юй, — эхом отозвались девчонки, почти как греческий хор, только говорили они, разумеется, по-китайски.
За недели, предшествовавшие отъезду Джошуа и Валтасара, я умудрился уговорить Горошинку неимоверно рискнуть, когда наступит ее смена в постели волхва. Горошинку я выбрал не потому, что из всех девчонок она была наиболее атлетически сложена и проворна, хотя это правда; не потому, что поступь ее была легчайшей и передвигаться она умела скрытнее прочих, что тоже правда; а потому, что это она меня научила отливать из бронзы китайские иероглифы, означавшие мое имя (мою личную печатку). Ей можно было доверить снятие самого наиаккуратнейшего слепка с ключа, который Валтасар носил на шее. (О да, ключ от железной двери существовал. Радость проболталась, где волхв его хранит, но, я уверен, была ему слишком предана, чтобы красть. Горошинка, напротив, в лояльности своей была ветренее, и я в последнее время проводил с нею все больше времени. Временами, то есть.)
— К твоему возвращению я буду точно знать, что тут происходит, — шепнул я Джошу, когда он забирался на верблюда. — А ты разведай, что сможешь, у Валтасара.
