— Садитесь, садитесь, садитесь, — произнес Профессёр.
— Но месье… — начал было Тулуз-Лотрек, помагая Профессёру на манер престидижитатора, являющего публике свежераспиленную ассистентку. — Вы…
— Мне вполне удобно, — заверил его Бастард. Сунул руку в карман, чем-то щелкнул в нем и, зашипев и чвакнув, встал по стойке смирно, едва не вписавшись головой в балку перекрытия. После чего закатал штанины — под ними обнаружились два остова из латунных трубок в форме ног. Они выходили из башмаков и в сердцевинах своих имели поршни. — Что скажете?
— Вы, спору нет, очень длинный, — ответил Анри.
— Я сконструировал их для вас, — сказал Профессёр. — Для меня они действительно высоковаты. Но к вам все равно придется подгонять, хоть мне и кажется, что их действием вы останетесь довольны.
— Зачем? — спросил Анри.
— Для непринужденной амбуляции, само собой. Я их зову «локоамбуляторами» сиречь «паровыми ходулями».
Вновь зашипел пар, и Люсьену почудилось, что запахло горелым.
— Помогите мне с них слезть, и я вам покажу.
Согласно Профессёровым наставлениям, они вначале опустили его на пол, и он уселся, раскинув ноги, затем помогли отстегнуть кожаные ремни и пряжки, после чего он вывернулся из брюк, и паровые ходули остались лежать, а сам Профессёр принялся расхаживать по комнате в одном исподнем и читать им лекцию.
— Когда вы заходили ко мне в прошлый раз, я не мог не заметить, что ходить с тростью дается вам с большим трудом и сопровождается болями. С учетом вашего королевского происхождения, я заключил, что недомогание, должно быть, вызвано тем, что родители ваши состоят в слишком уж близкородственной связи.
— А кроме того, я в детстве упал с лошади и сломал себе обе ноги, — добавил Анри. Его несколько повеселила помпезность Профессёра, хотя тот стоял перед ним во фраке, но без штанов. (Под фраком скрывалась небольшая конденсационная камера, подсоединенная к паровым ходулям, — она покоилась у Профессёра на копчике.)
— Вот именно, — кивнул Профессёр и продолжал, не сбавляя напора. Паровые ходули он поднял с пола, и теперь те стояли бронзовым скелетом без торса, запутавшись лодыжками в брюках. — Мне пришло в голову избавить вас от части усилий, раз проживаете вы на Монмартре, а ходить по лестницам и склонам вам, должно быть, крайне болезненно. Вначале я подумал: «Колеса», — но вскоре осознал, что в обществе колеса будут привлекать к себе излишнее внимание, а на лестницах так и вовсе бесполезны. Первый комплект ходуль я разработал на основе моторов Теслы, однако потребная для такой работы батарея была бы до того тяжелой, что не смогла бы сопровождать ваши ноги на прогулке.
— И мои ноги могли бы, тем самым, ходить в кабак без меня?
— Вероятно, — отрезал Профессёр. — После чего мне стало ясно, что единственный способ высвободить столько энергии, чтобы хватило на приведение вас в движение, — сгорание. При нем же машина будет достаточно компактна, чтобы ее можно было скрытно переносить на теле. Пар — вот решение. Я разработал паровые ходули, дабы при простом совершении телодвижений, которые вы обыкновенно производите при ходьбе, ноги ваши приводили в действие ряд переключателей и клапанов, что сжимают и разжимают эти поршни. Сил на это вам придется тратить не больше, чем при шевеленье ногами под водой.
— Понятно, — сказал Анри. — А теперь я должен вас спросить, пока вы не продолжили, и это крайне важно. Есть ли у вас в доме бренди или коньяк?
— Что-то горит? — спросил Люсьен.
— А, это паровые котлы в башмаках, — ответил Профессёр. — Они работают на угольном порошке в режиме медленного тления, но, к сожалению, часть тепла расходуется бесполезно. Если остановитесь надолго в каком-то одном месте, есть опасность прожечь дырку в ковре.
Анри захмыкал, стараясь скрыть веселье.
— Поначалу я не очень понимал, как предохранить ваши ноги от жара, а затем подумал: «Ну разумеется, месье Тулуз-Лотрек не станет возражать, если будет чуть повыше ростом!» Мы просто удлиним икроножные стержни, чтобы вы оказались приподняты над горячими паровыми котлами, и voilà! В вас теперь шесть футов росту!
— Но ведь всем известно, что у меня короткие ноги. Вы хотите, чтобы я покинул Париж, лишь бы испытать ваши ходули?
— Люди обычно доверяют своим ощущениям, а не воспоминаниям. Механизм будет скрываться вашими брюками. В течение вечера вам лишь придется несколько раз выскальзывать наружу, дабы подбавить топлива. Ну, несколько чаще, если вечер будет с танцами.
Анри, не в силах больше сдерживаться, уже открыто хихикал.
— Так я должен буду подбрасывать себе уголь в башмаки, надеясь, что никто не заметит, а дым и пар… Что там с выхлопом, кстати?
— Дыма не больше, чем от сигары, а пар при газовом освещении будет едва заметен. Он выводится сзади через штанины и под фалды фрака.
— Великолепно! — фыркнул Анри. — Тем же выходом я пользуюсь для отвода собственных газов. Мне уже не терпится их опробовать. Как только мы услышим результаты вашего анализа красок, то есть.
— А, точно, — сказал Профессёр. — Краски. Сейчас принесу бумаги.
Он скрылся в задней комнате, где, по мысли Люсьена, раньше была спальня, однако в дверном проеме не просматривалось ни следа кровати — лишь верстаки и какие-то научные инструменты.
Люсьен нагнулся к Анри и прошептал:
— Ты действительно хочешь нацепить это себе на ноги?
— Еще бы, — тоже шепотом ответил Тулуз-Лотрек. — Только никаких особых маскировочных штанов. Носить буду открыто. Ты же слышал, Люсьен? Танцевать. На механических ногах, пердящих паром. Я стану звездой Пигаль.
— Ох еть, — произнес Люсьен.
— Что такое?
— По-моему, твои новые чудо-ноги горят.
И точно — из башмаков «локо-амбулятора» вырывались языки пламени и облизывали латунные стержни.
— Я за водой. — Люсьен вскочил и кинулся в кухню.
— И выпивки захвати, — крикнул ему вслед Анри.
Минут через пять пожар потушили, и троица сидела и уныло взирала на обугленные останки паровых ходуль — их выставили за дверь, и они торчали в уличной пыли, как скелет, поймавший пушечное ядро. Торс его последним выстрелом унесло в неведомые края.
— Ну, может, часовой механизм сработает, — тоскливо произнес Профессёр.
— Только с огромным маятником, — ухмыльнулся Анри. — Мне репутацию поддерживать.
— Итак, Профессёр, — сказал Люсьен, — насчет красок.
— Да, — кивнул Анри. — Нашелся ли в них какой-либо наркотик?
Профессёр пошелестел бумажками, пока те, похоже, не сложились в надлежащий беспорядок.
— Как вам известно, со времен Ньютона бытуют теории, что всякий материал обладает уникальными свойствами преломления света, но иного способа измерить эту уникальность, кроме как визуально, не существует.
