— Вы что, блин, оглохли? — вдруг рявкнул Кайл, так топая ногой, как будто секунду спустя его мог охватить настоящий судорожный припадок. Его поза крутого пацана — которую всегда слегка портили рыжие волосы — вдребезги разлетелась.
Чувствуя, как сердце кувалдой стучит у него в груди, Уилл жестко глянул на Кайла.
— Забирайся в машину, — сказал он, садясь за руль и кладя книгу на соседнее сиденье.
Дверца распахнулась. Кайл стоял в дюжине футов оттуда. Полицейские сирены выли все громче. Уилл глянул в направлении этого воя.
— Они за вами? — спросил парнишка, внезапно хмурясь и с сомнением наклоняя голову.
— Ага. Залезай.
Кайл выбросил руки вверх и пренебрежительно фыркнул.
— Неохота. Желаю приятно повеселиться. А я — пас.
— Ладно. — Уилл захлопнул дверцу, вставил ключ в зажигание и повернул. Мотор резко взревел. Уилл понятия не имел, что станет делать полиция, но знал, что его вполне могут арестовать. Все его тело покалывало от стремительного тока крови по жилам, а сердце безумно колотилось. Пора было убираться отсюда ко всем чертям.
Внезапно в окно постучали. Резко повернув голову, Уилл увидел стоящего там Кайла. На лице у парнишки выражалась мучительная нерешительность. Он хотел уехать, но только не прямо сейчас. А у Уилла больше не было времени. Уже почти включая первую передачу, он опустил стекло.
— Скажите мне только одно, — попросил Кайл.
Уилл взглянул на автостраду. Синие огни вовсю расцвечивали деревья у главной дороги и указатель поворота к «Папийону».
— Это магия? — спросил парнишка.
Уилл с интересом на него посмотрел.
— Да. Да, это она.
Затем Уилл выжал газ, слишком быстро выкатывая с парковочного места. Гравий летел из-под колес. Проезжая меж двух рядов автомобилей, Уилл не включал фар. Затем он повернул налево, направляясь к боковой части здания. К «Папийону» проще всего было подъехать по Трассе-9, но Уилл Джеймс здесь вырос. В задней части автостоянки имелся узкий проезд, ведущий к служебной парковке, а затем к Честнат-стрит. Обратный путь в Истборо лежал совсем в другом направлении, но Уилла это сейчас меньше всего заботило.
Проезжая позади «Папийона», он взглянул в зеркало заднего вида. Кайл Броуди потерялся в мрачных, массивных тенях от машин на автостоянке. Полицейский автомобиль по-прежнему крутя синей мигалкой, но вырубив сирену, как раз начинал заворачивать с Трассы-9 на стоянку.
Быстро, но как можно спокойнее Уилл через маленькую служебную автостоянку выехал в соседний квартал Истборо. Он прекрасно помнил панель в самой глубине чулана под лестницей и порой использовал ее как тайник. «Как странно, — подумал Уилл теперь, — что требуется стать взрослым, чтобы понять, сколько подростковых лет было проведено за утаиванием всякой всячины — за припрятыванием пива, марихуаны, любовных записок и порножурналов». А самое главное — за утаиванием того, как отчаянно ему хотелось вырасти, стать взрослым и получить возможность принимать собственные решения. Все то время было проведено в лихорадочной гонке к взрослению — и лишь затем, чтобы всю остальную жизнь отчаянно желать вернуться назад.
«Вернуться назад». Эти два слова заметались у него в голове, разбивая там все на куски. Несколько мгновений Уилл даже не мог вздохнуть. В груди у него жутко заныло. Съехав на обочину, Уилл вдруг понял, что сделал такое множество поворотов, что понятия не имеет; где он сейчас. Пригородная улица, неотличимая от великого изобилия ей подобных, уйма деревьев, симпатичных домиков и цветочных клумб, погубленных октябрьскими ветрами. Положив голову на руль, Уилл застыл в неподвижности.
«Проклятье, Брайан, — думал он, — что ты наделал!»
Немало длинных минут Уилл так сидел. Долгое время спустя он выпрямил спину и огляделся, а затем опять поехал вперед, высматривая дорожные указатели и пытаясь прикинуть, куда именно он забрался. Несколько поспешных поворотов привели его к решительно незнакомым улицам. Поняв, что заплутал, Уилл негромко рассмеялся себе под нос и поехал дальше, пытаясь найти дорогу. Единственную компанию ему составляла та темная книга. Хотя Уилл не спускал глаз с дороги, он так же четко ощущал ее присутствие — как если бы, запятнанная его кровью, книга его помнила.
* * *
Июль, лето перед выпускным классом…
Термометр на здании банка через дорогу каждые десять секунд показывал температуру, словно бы предъявляя обвинение. Было тридцать пять градусов, на небе ни облачка, а солнце с таким неистовством светило в витрины мороженицы «Хербис», что ближайшие к окнам два столика постоянно пустовали. Клиенты скорее стали бы стоять, нежели сидеть на этих обычно столь желанных местах.
Снаружи изредка пролетали скейтбордисты. Или мимо витрин пробредала компания не сильно озабоченных тепловым ударом ребятишек, направляющаяся в то или иное прохладное местечко.
Внутри мороженицы «Хербис» царил блаженный парадиз. Уилл от всей души радовался тому, что он там работает. Кондиционер работал на полную мощность, и, хотя Уилл находился в постоянном движении, свои рабочие часы он проводил, склоняясь над массивными ваннами с мороженым. Именно в этом месте сегодня стоило находиться — неважно, по какую сторону прилавка. Прошлой зимой владелец мороженицы пригласил сюда художника, и тот намалевал на стенах фрески, куда прежде всего входили мороженое, пляжи, серферы и пингвины. Пингвинов, как прикинул Уилл, следовало связывать с вечной прохладой. Но лично ему больше всего нравился их ужасно глупый вид.
По крайней мере, эти фрески были очень цветастыми, что вполне соответствовало общему убранству заведения. Стулья представляли собой набор ярко-пастельного пластика, а столы были разукрашены радугами и звездами. Из аудиосистемы доносилась музыка — достаточно громкая, чтобы на нее нельзя было не обратить внимания, но не настолько громкая, чтобы клиенты не могли нормально разговаривать. Джек Херберт, хозяин заведения (также известный как «Херби»), гонял исключительно мотивы шестидесятых и семидесятых годов, но большинству детишек вся эта старина нравилась не меньше, чем их родителям, Уилл закончил упаковывать мятно-шоколадный конус окунул его в карамельную крошку, после чего вручил конус довольно симпатичной мамаше, которая его заказала. Женщина заплатила деньги и отказалась от сдачи. Пробивая чек и делая подсчет, Уилл мило ей улыбнулся. Затем женщина зашагала прочь от прилавка, направляясь к столику, где сидели три других женщины, две из них с малыми ребятишками. Подсчитав сдачу, Уилл бросил ее в специальный стаканчик для чаевых, содержимое которого они с Ником в конце смены делили пополам.
Тут у него за спиной загудел автомат для приготовления молочных коктейлей. Оглянувшись, Уилл увидел, как Ник наливает молоко в высокий, серебристый металлический стаканчик, прикрепленный к автомату.
— Эй! Сделай мне один такой, ладно? — крикнул он.
На Нике были грязные кроссовки «рибок», некогда белые, черные шорты и темно-красная фуфайка Гарварда. Он улыбнулся Уиллу.
