И теперь время пришло.
* * *
Все шторы в спальне Брайана были опущены, и солнечный свет кровоточил лишь по краям. Дверь была заперта. Круг белых свечей, расставленных на маленьких хрустальных тарелочках на полу, словно бы обтекал слезами. Внутри того круга Уилл и Брайан сидели друг напротив друга, держа при себе кое-какие предметы. Между ними располагалась книга и медный горшок. Согласно Жану-Марку Годе медь благоприятствовала магии, а потому была жизненно важна для данного конкретного заговора.
«Заговор — это, пожалуй, не то слово», — подумал Уилл. Он знал правильное слово, но не хотел этого признавать, даже перед самим собой.
Музыка барабанила по стене, отделявшей спальню Брайана от комнаты Дори. Она была такой громкой, что у самой Дори от нее наверняка болела голова. Однако мелкая стерва прекрасно понимала, что такая музыка будет чертовски их раздражать, а одно это служило для Дори причиной вполне достаточной, чтобы врубить ее еще громче. Стена сотрясалась от каждого такта. Уилл мог себе представить, как Дори готовится к сегодняшней вечеринке, примеряя различные платья и швыряя отвергнутые на кровать. Ему уже приходилось наблюдать последствия ее подготовительных ритуалов, лицезреть тот беспорядок, который она за собой оставляла. Или прямо сейчас Дори сидела перед зеркалом, расчесывая волосы и подправляя макияж.
Вечеринка начиналась только через несколько часов, но Дори должна была непременно позаботиться о том, чтобы уйти из дома раньше, чем туда вернутся ее родители. Ее приятель Ян был учеником выпускного класса и водил отвергнутую его папашей фольксваген-джетту. Уилл прикинул, что не пройдет и часа, прежде чем Ян заберет Дори отсюда.
Но если вся эта ерундовина сработает, час окажется уймой времени.
Если она только сработает…
Уилл на славу перевел дух, надеясь прояснить свой разум, неспособный сделать это из-за жутко стучащего басового ритма, что сотрясал весь дом. Да, Дори была редкостной сучкой, все верно, однако она при этом оставалась сестрой Брайана. Он с ней каждый день виделся. И, если вдуматься, так ли уж она отличалась от других младших сестренок, особенно в старшей средней школе?
Впрочем, как только эти мысли закрадывались в сознание Уилла, их тут же выталкивали оттуда яркие воспоминания о том, как Дори хихикает, перешептывается со своими подружками за приподнятой ко рту ладонью. О тысяче маленьких мерзостей, не последней из которых был эпизод всего лишь недельной давности, когда Уилл зашел в ванную комнату и случайно застал врасплох Дори, которая в тот момент как раз чистила зубы. Уилл понятия не имел, что она там, и, надо думать, ее напугал, но Дори просто не относилась к подобной ерунде, как это делало большинство нормальных людей.
Дори харкнула в него полным ртом зубной пасты и, как ни в чем не бывало, осведомилась:
— А как насчет капельки уединения, засранец?
Поначалу Уилл был так ошарашен, что даже не разозлился. Когда же он в конце концов на нее прикрикнул, Дори мигом показала ему средний палец. А потом заверила Уилла в том, что ему просто повезло. Если бы она принимала душ, он бы так легко не отделался.
Уилл воззрился на одну из белых свечей — на пляшущий сверху огонек.
— Эй, приятель! — Брайан помахал рукой у него перед носом. — Ты выпал. Что с тобой не так? Нет-нет, Уилл. Этот вид мне уже знаком. Скажи, что не собираешься обложить меня дерьмом.
Теперь Уилл снова почувствовал, как музыка колотит его по черепу, и голова опять начала болеть. Несмотря ни на что, он по-прежнему испытывал определенные колебания. Однако на лице у Брайана читалось поистине отчаянное выражение. Взгляд его был напряженным, брови гневно сдвинуты.
— Послушай, Уилл…
— Ты уверен насчет всего этого дела? — наконец отважился спросить Уилл и схватился за голову, отчего его волосы встали торчком. — Я хочу сказать начистоту, Брайан. Я терпеть ее не могу, но ведь она твоя сестра. Может, в качестве морской свинки мы используем кого-то другого?
Брайан недовольно закатил глаза и схватил стоящий у него под боком полиэтиленовый мешок из супермаркета. Оглянувшись на дверь, словно желая удостовериться в том, что она заперта, он затем высыпал на пол содержимое полиэтиленового мешка, рассыпая рядом с собой помятое зеленое яблоко, небольшой клубок красных ниток, маленький полиэтиленовый пакетик со смесью разных трав и еще два таких же полиэтиленовых пакетика. Один содержал в себе комочек волос, которые Брайан за несколько недель натаскал из расчески Дори. На другой пакетик Уилл даже смотреть не хотел, но затем все же взглянул, и в животе у него тут же все сжалось. Внутри была пропитанная кровью прокладка.
— Ты можешь представить себе кого-то еще, кому мы были бы не прочь хорошенько напакостить, и чьи волосы и кровь мы смогли бы раздобыть с такой легкостью?
Уилл резко опустил глаза, принимаясь изучать раскрытую перед ним на полу книгу. Страницы ее были грубыми и желтоватыми, а черный готический шрифт зачастую делал ее трудной для прочтения.
— Эй, брось расстраиваться, — подбодрил его Брайан.
— Да нет, все в порядке, — отозвался Уилл, опять поднимая глаза. — А кроме того, ведь это только на сегодняшний вечер, ага? Просто чтобы убедиться, что это работает. Завтра мы все изменим обратно.
Губы Брайана едва-едва разошлись в ухмылке, однако дружелюбный эффект, который он попытался произвести, не затронул его глаз, которые так и остались мрачными.
— Обязательно, — пообещал он Уиллу.
Уилл кивнул, собираясь с духом. Рядом с ним на полу лежал коробок спичек и стояла пластиковая бутылка с жидкостью для печки на древесном угле, которую он прихватил из домашнего гаража. У всех остальных имелись газовые плитки, но отец Уилла по-прежнему любил старые брикеты. Пододвинув спички и жидкость поближе к медному горшку, Уилл потянулся за книгой. Сегодня ее кожаный переплет совсем не показался ему мягким. Скорее он был как наждак, а сама книга превратилась в такую жуткую тяжесть, что Уиллу пришлось податься вперед, чтобы переложить ее себе на колени.
Книга раскрылась именно в том самом месте, которое ему требовалось. От шороха страниц по спине у Уилла побежали мурашки. Глаза его жгло, и ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусироваться на словах, на заговоре. Мантра, которую ему на сей раз требовалось талдычить, была не на английском, а на немецком. Брайан ее перевел, но Уилл запомнил лишь часть перевода — отдельные клочки про плоть, кровь и расстройство судеб, про временное лишение удачи и привлечение внимания сил зла.
Уилл попытался про это забыть. Все это так и так не имело значения, поскольку они разработали такую фонетическую версию, чтобы иметь возможность произнести все как следует.
«Смотри не напортачь и не наложи проклятие на самого себя», — подумал Уилл, испытывая приличное головокружение от того сверхъестественного чувства, которое его при этой мысли охватило. Затем он сжал двумя пальцами переносицу, взял бумажку с фонетическим произношением и положил ее рядом с книгой у себя на коленях. Уиллу решительно не нравилось то слово. Он даже думать о нем не хотел.
