Бен трясся все более бесконтрольно. А затем он вдруг сел. Кайл почувствовал, как тяжесть уходит, и услышал, как Бен шевелится во мраке, пытаясь наладить дыхание. Ладони его друга скребли по бетонному полу, пытаясь найти там хоть что-нибудь, чем он смог бы себя защитить.
Кайл смотрел, как ему казалось, в сторону дверцы. Мысли его чуть раньше лишились всяких корней и теперь просто кувыркались у него в голове, а парнишка тем временем пытался за них ухватиться, снова извлечь из них смысл. Пульс стучал отрывисто, словно бы побуждая Кайла действовать, но они с Беном находились в крошечной комнатенке, где была только одна дверца. И парнишка совершенно точно знал, что ничто в кладовке не сможет защитить его от того шептуна.
Поскребывание прекратилось.
Бен жалобно закряхтел.
Щеколда внезапно щелкнула, и дверца начала открываться. В кладовку вонзилась острая коса лунного света. Бен находился чуть слева и впереди Кайла. В лунном свете его лицо было почти звериным от ужаса.
Мысли Кайла опять начали состыковываться. Встряхнувшись от паралича, он развернулся и стал отползать вглубь кладовки. Затем взялся поднимать книгу с того места, где он ее уронил, и застонал от напряжения. «Темные дары» никогда не казались ему тяжелее. Это было все равно как поднимать шлакобетонный блок, и все же Кайл невесть как сумел оторвать книгу от пола и засунуть ее себе под мышку. Пальцами другой руки парнишка стал осторожно ощупывать пол, детали которого были по-прежнему скрыты во тьме.
Давление в кладовке изменилось. У Кайла зашумело в ушах.
«Черт, черт, черт, черт…» — стремительно зачертыхался парнишка.
Наконец кончики его пальцев коснулись засохшей крови. В каком-то победном отчаянии, крепко прижимая к себе книгу, Кайл поднялся на ноги и ступил в начертанный кровью круг. Едва он повернул голову к дверце, как кладовку заполнило что-то вроде рева, который, похоже, вырывался из горла Бена Клоски, охваченного мучительной смесью страха, страдания и агрессии. Мольба о спасении в форме безумного рыка.
Коса лунного света резко расширилась. Дверца была теперь полностью распахнута. Холодная уверенность сжала сердце Кайла. За дверцей спасения не было. Однако Бен Клоски, пригнувшись, метнулся в это отверстие, и Кайл позвал его по имени, пытаясь предостеречь, вернуть его назад. Как Бен этого не чувствовал? Такова была ужасная правда названия этой книги.
«Темные дары».
— Прочь с дороги — или я тебя на хрен убью…
Кулак Бена уже был занесен, пока он прорывался сквозь дверцу. Первыми вспыхнули его волосы. Затем, испуская струю перегретого воздуха и треск горящего мяса, все тело дюжего парнишки оказалось поглощено пламенем. Секунду спустя Бен Клоски рухнул на землю, обращаясь в груду пылающих оранжевых угольков, что покружили по патио, а затем оказались раздуты ветром, подобно пеплу, который стряхнули с кончика сигареты.
На том месте, где раньше был Бен, теперь силуэтом на фоне лунного света стояла призрачная фигура, чернее самой тьмы. Затем фигура скорее втекла, чем вошла, в крошечную комнатенку под задней верандой. Одна рука зазмеилась вперед, и длинный палец оказался нацелен на Кайла.
— Это, — прошептала фигура, указывая на книгу, которую парнишка к себе прижимал, — тебе не принадлежит.
Предсмертные крики его матушки (а теперь Кайл был уверен, что слышал именно это) по-прежнему звенели в его ушах. Веки парнишки словно бы обледенели от холодного воздуха, и он отчаянно дрожал. Испуская неровные хрипы, Кайл глазел на эту абсолютную тьму в форме человеческой фигуры.
— П-пошел ты на хрен, — стуча зубами, вымолвил он.
Тень рассмеялась.
— Для кого ты все это бережешь? — Окутанная мраком голова указала на кровавый круг на бетонном полу. — Он не вернется.
Кайл плотно зажмурил глаза, пытаясь прикинуть, не удастся ли ему почуять магию начертанных под ним символов.
— Ты не можешь забрать книгу. И я не позволю тебе уничтожить круг.
На сей раз ответа не последовало — ни в виде слов, ни в форме смеха. Кайл стал сжиматься от страха, что вгрызался в него до костей, еще больше усиливаясь в этом зловещем безмолвии.
Затем Кайл отчаянно качнулся назад от могучего удара в грудь. Долю секунды спустя в его ушах отпечатался треск ломающихся костей. Книга выпала из его рук, после чего послышался какой-то влажный всплеск. Кайл Броуди открыл глаза и опустил взгляд. В лунном свете он различил, что магический круг, начертанный Уиллом, теперь скрывается под каскадом свежей крови.
Шептун исчез. Книга — тоже.
Лишившись сознания, Кайл повалился на пол. Левая щека парнишки пристроилась в растущей луже его собственной крови.
* * *
Октябрь, выпускной год…
Одолев три четверти пути по другой стороне озера, Брайан и его молодой двойник выбежали из плотной рощицы, где едва ли имелась тропа, на ровную прогалину, где целый ряд крупных камней образовывал пласт, тянущийся вверх от озера. Грудь Брайана ныла от стремительного бега сквозь рощицу, а его руки и лицо были покрыты легкими царапинами. Он чуял запах сосновой смолы, а его череп чесался от навязчивых мыслей о ползающих там насекомых.
— Проклятье, — прошептал Брайан, останавливаясь на прогалине. Поставив одну ногу на ближайший камень, он стал делать глубокие вдохи и неспешные выдохи.
Краткий, неловкий смешок заставил Брайана резко поднять глаза, и в свете звезд и луны он уставился на собственное лицо… на то самое лицо, которое десять с лишним лет тому назад он видел в зеркале. Молодой Брайан над ним посмеивался.
— Что смешного?
Парнишка тоже тяжело дышал, но все же не так тяжело, не так жадно втягивал в себя воздух.
— Я просто подумал о том, что, когда я повзрослею, мне придется проводить больше времени в гимнастическом зале. На вид ты в хорошей форме, но… — Тут он умолк и лишь развел руками.
Брайан попытался пригвоздить сопляка к месту испепеляющим взором, но надолго его не хватило. Очень скоро он тоже смеялся.
— Скажи мне еще какую-нибудь гадость, и можешь никогда не повзрослеть.
— Если бы мы еще чуть-чуть пробежали, я бы как пить дать дожил бы только до твоего возраста, — с лукавой ухмылкой огрызнулся парнишка.
Внезапно над озером разнесся дикий вой абсолютного отчаяния, отражаясь от деревьев и даже вызывая какое-то шуршание в ветвях. Брайан взглянул на своего молодого двойника, обладая полным знанием обо всех проступках, которые он к этому возрасту совершил, обо всех тех грехах, которые тогда тяготили его совесть. Но стоило ему только увидеть в этих глазах вспышку панического страха и острого сочувствия, как он ощутил, что тяжесть упала с его груди.
Не сговариваясь, двое Брайанов метнулись вперед по прогалине и вломились в рощицу на другой ее стороне. Те потерянные, отчаянные вопли продолжали рвать небеса. Влекомый вперед скорбью этого голоса, Брайан, отталкивая с дороги ветки, перепрыгнул через поваленную березу.
