Лукич открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но заглянул в глаза Роману и только молча выдохнул воздух.
– Ну хорошо, – сдался он. – Я попробую спросить Виннеке. – Он поднял руку с браслетом, набрал код и заговорил в динамик:
– Господин майор, это Лагач… Здесь Вица… Он просит разрешение увидеться с девушкой… Да, с ней… Да… Нет… Никак нет… Конечно.
Лукич нажал отбой, повернулся к выжидательно смотревшему Роману и развел руками:
– Я же тебе говорил… – Он некоторое время посидел молча, потом хлопнул своей большой ладонью Романа по плечу. – Операция закончилась, Роман. Сейчас поедешь домой, выспишься хорошенько и выкинешь все это из головы.
– Это для вас была операция, – сказал Роман. – А для меня – жизнь. – Он помолчал, потом спросил. – Слушай, Лукич… То как все случилось… Ты ради такого шел в СНБ? Ты правда уверен, что все так и должно было быть?
Лукич вздохнул.
– Роман. Я ведь все понимаю. Тоже не истукан. Но не нужно делать из меня крайнего, я не отвечаю за всю несправедливость на свете. Я скажу тебе, для чего я пошел в СНБ. В частности, для того, чтобы по земле не бродили неизученные существа, которым непонятно что от нас надо. И ради этого я готов на многое. И это многое оправдывает. Кому-то нужно делать грязную работу. – Лукич потер пятерней свой затылок. – Слушай, майор сказал, что все уже погрузились. Спецназ уехал, остальные меня ждут…
– Сука ты все-таки, Лукич, – устало сказал Роман. – Меня хоть с собой захватите?
– Вот это правильно, – засмеялся Лукич. – Мораль моралью, а пешком отсюда топать далековато. До города довезем, а дальше ты уж сам.
– Ладно, и то хлеб, – согласился Роман.
– Пошли быстрее, пока нас здесь не оставили. – Лукич еще раз похлопал его по плечу, встал и направился к двери.
Он успел сделать три шага, прежде чем Роман шедший сзади, ударил его куском арматуры по голове.
* * *
– Идиот. Т-ты идиот, п-полный…
– Сами такого выбрали… – пробормотал Роман, с трудом подтаскивая Лукича к компрессору.
Сознания Лукич после удара не потерял, но, видно, в голове у него помутилось здорово, потому что пока Роман волочил его и пристегивал наручниками к ручке компрессора, он даже не пробовал сопротивляться, а только бормотал:
– Ты хо-о-оть понимаешь, что ты творишь, кре-е-етин?.. Отцепи меня… Ты, ухум…
Роман запихал ему в рот свой носовой платок, не дожидаясь, пока сознание у Лукича окончательно прояснится и он начнет громогласно звать на помощь. Огляделся, чем бы платок закрепить. А, вот, шнурок от ботинка вполне подойдет… Вытащил шнурок из ботинка Лукича и обвязал им голову, пустив через кляп. Импровизированный кляп теперь сидел крепко, Вторым шнурком связал ему лодыжки ног. Снял с руки браслет и забросил подальше. Потом залез Лукичу под куртку и вытащил из кобуры пистолет – стандартный для СНБ «Штайр М357» и два запасных магазина из подсумков. Рассовал магазины по карманам и пошел к выходу из недостроенной комнаты.
У дверного проема он еще раз оглянулся. Несмотря на то, что перед ударом Роман накинул на кусок арматурины куртку, это, видно, не очень смягчило удар. Лукич был весь зеленый и взгляд на Романе фокусировал с трудом.
– Ты извини меня, Павел Лагач, – сказал Роман. – А у Лукича мне просить прощения не за что.
Он вышел из комнаты. Лукич за его спиной что-то пытался сказать, но кляп мешал, и он только нечленораздельно мычал.
Спускаясь вниз по пролетам, Роман видел машины, на которых приехали люди СНБ. Два серых «форда» стояли у выхода с включенными фарами и работающими движками. На отшибе торчал старенький «Хино», на котором его сюда привезли.
Роман и сам не представлял, что он сейчас будет делать. Но он знал одно: не сможет он сейчас добраться до дома и хорошенько выспаться, как предлагал ему добрый Лукич. Нельзя было вот так перечеркнуть все, что случилось, все, что с ним сделали, и жить дальше. Ему нужно было посмотреть в глаза Марте. Ему нужно было добраться до Виннеке. Там, внизу, с Виннеке был отряд тренированных солдат, каждому из которых он и в подметки не годился, – но только это ничего уже не меняло.
Он даже не знал, в какой из машин была Марта. Единственное, на что он надеялся, что подручных майора удастся застать врасплох. Но даже если это получится, он понимал, что у него практически нет никаких шансов.
Когда он спустился на площадку третьего этажа, снизу гулко раздалась стрельба. Стреляли очередями, заполошно, сразу из нескольких стволов. Он вжался в тень за углом пролета, пытаясь понять, как же они его заметили. Но вскоре внизу все стихло. Больше с земли не доносилось никакого шума, да и те выстрелы… Он не услышал ни одного шлепка от пули – значит, стреляли в другом направлении.
Роман глубоко выдохнул, снял пистолет с предохранителя и пошел вниз. Уже почти совсем стемнело, и передвигаться по ступенькам приходилось на ощупь, сперва осторожно проверяя ногой место, на которое собирался встать, и только потом перенося на него вес.
Дойдя до первого этажа, он осторожно выглянул из парадного. Два микроавтобуса по-прежнему стояли перед входом. Ни одного человека вокруг не было видно. Роман подумал, что теряет темп, а вместе с ним и единственное свое, и так уже эфемерное, преимущество во внезапности. После стрельбы он лишился всех своих шансов, так что нечего было тянуть время. С гнусным ощущением, что он выставляется под пулю, Роман осторожно вышел из парадного и неслышно пробежал к ближайшему «форду». Под мягкое стрекотание движка он подобрался к задней двери и взялся за ручку. И тут почувствовал что-то влажное на ступне. Он посмотрел вниз: в сумраке из-под задней створки двери тянулась черная струйка и, попадая ему на ногу, растекалась по земле. Он уже стоял в небольшой лужице. Роман несколько раз разжал застывшие пальцы на рукояти пистолета, приготовился и резко открыл дверь.
Это была машина полугрузового типа – за водительским местом два ряда пассажирских сидений с проходом по центру и далее пустое пространство с откидными сиденьями по бокам. На потолке горела лампочка, и в ее свете стекавшая на землю жидкость из черной сразу превратилось в красную. Майор Виннеке полулежал на откидном сиденье, свесив голову на развороченную грудную клетку. Казалось, он с удивлением рассматривает огрызок галстука, который кончался там, где начиналась рана. За ним на пассажирском месте сидел оперативник в сером, сжимая в руке пистолет. Сидел очень ровно, даже странно для человека, у которого не было головы. Срез на шее рваный… Еще один валялся, скрючившись, в центре прохода, упав на спеленатое белыми полосами тело Корнелия. Романа замутило, но он отвалил оперативника в сторону. Восточное лицо Корнелия было спокойно, глаза закрыты, казалось, он спал. Эластичный материал, в который он был завернут, пропитался кровью, но никаких повреждений не было видно. Роман поднес ладонь к его носу – дыхания не было.
Роман выскочил на заросший травой бетон, обогнул фургон и побежал ко второй машине.
