— Привет, Шон. Отлично выглядишь.
— А ты так вовсе сверкаешь, как новенький квортер.
[74]
Рассказывай!
— Что ты хочешь услышать?
— Скажи, как тебе это удалось?
— Что?
— Перестань придуриваться. Ты прекрасно знаешь, о чём я.
— Ладно, не буду тебя больше мучить.
Жестом фокусника Гурьев извлёк из-под столика у кровати и протянул Хоуку маленький саквояж. Шон кивнул, поставил его на стол, раскрыл и с минуту любовался новенькими пачками двадцати— и пятидесятидолларовых банкнот. Потом вздохнул, вытащил пять пачек двадцаток и рассовал их по карманам, после чего аккуратно защёлкнул замок и откинулся на спинку стула.
— Значит, вся эта история с орлом – просто выдумка?! Здорово. Одного не пойму – когда ты успел обработать этих копов? Просто уму непостижимо! Ювелирная работа, Джейк. Они держались так, что я им поверил. И не только я. Все поверили. Блеск! Кто бы мог подумать, что эти два обормота – такие актёры?! А на вид и не скажешь.
— Это хорошо, что ты не веришь в сказки, дружище. Но не все могут похвастаться таким здравомыслием. Некоторые, например, увидев орла, уносящего в лапах пять миллионов долларов, совершенно убеждены, что видели именно орла, уносящего в лапах пять миллионов долларов.
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Только то, что уже сказал, старик. Только это, и ничего больше.
— Ничего не понимаю, — Хоук помотал головой. — Ну и наплевать. В конце концов, главное, что всё закончилось благополучно! Если честно, я на самом деле даже и не хочу знать, как тебе это удалось. Орёл… Надо же такое придумать! Все так и уверены, что деньги пропали. По-моему, даже миссис Рассел в это верит!
— Отлично. Именно то, что нужно. Тебя-то самого не сильно теребят?
— Знаешь, этот Рассел – нормальный парень. Видимо, он нажал на кое-какие педали, — меня допросили разок, очень вежливо, а Мэгги вообще не трогали.
— Прекрасно. Значит, я в Расселах не ошибся.
Гурьев не ошибся и во всём остальном. До смерти напуганный и оттого чрезвычайно убедительный и воодушевлённый Вилье, выскочив из кожи вон, организовал встречу директора Цугского отделения Credit Suisse и Гурьева прямо в помещении консульства. Убедившись в подлинности аккредитивов, директор отделения в присутствии Гурьева проштамповал золотые сертификаты Швейцарии своей личной печатью и скрепил их подписью. Протелеграфировав – прямо с консульского телеграфа, который и раньше нередко использовался для подобных целей – домой в Цуг, банкир подтвердил получение денег, после чего выдал Гурьеву чеки для получения наличных, заранее заказанных в Нью-Йоркском отделении Credit Suisse. Рассчитано всё было точно – в Европе уже наступило утро понедельника, и банки работали в обычном режиме. Выждав чуть меньше часа, Гурьев позвонил в Цуг и, продиктовав код, убедился, что остаток суммы находится на его номерном счету, после чего заказал наличные для выдачи. Покончив с формальностями, банкир тотчас отбыл на пароход, который отходил из гавани через пару часов. После этого Гурьев набрал ещё один цюрихский телефонный номер, и майор Такэда, три дня назад прибывший в Швейцарию навестить своего родственника – сотрудника японского консульства в Женеве, отправился получать в банке наличные. Ещё через час Такэда подтвердил, что деньги получены и переложены в маленький частный банк, такой старый и надёжный, что его название было известно лишь нескольким десяткам человек. Помимо всего прочего, триста тысяч долларов, которые вынес в портфеле Такэда, должны были послужить атаману Шлыкову хорошим подспорьем. Теперь Гурьев с чистой совестью отправился выручать Расселов. Вилье, тоже получив свои деньги наличными, был на седьмом небе от счастья. Все участники сделки расстались, весьма довольные друг другом. Вилье, в предвкушении очередного загула, который должен был заставить распорядителей пиров Валтасара удавиться от зависти, насвистывая модный фокстрот, запер деньги в консульский сейф и, только закрыв дверцу на все замки, понял, что играть ему совершенно не хочется. Потрясённый до глубины души этим неожиданным, ошеломляющим открытием, Вилье до утра просидел в офисе, в одиночку уничтожив две пинты отборного «Джека Дэниэлса» и оставшись при этом трезвым, как стёклышко.
Но знать обо всём этом Хоуку было совершенно ни к чему.
— О чём это ты задумался, старина? — подбодрил Хоука Гурьев. — Эти деньги – ваши. Миллион семьсот пятьдесят. Вы с Мэгги их честно заработали. Триста тысяч наличными, как мы и договаривались, остальные – золотыми сертификатами швейцарских банков.
— Чертяка, ты и это успел провернуть, — детектив хмыкнул и улыбнулся, не делая никаких попыток взять саквояж. — Швейцарские банки. Рехнуться можно.
— Смотри, не стань транжирой, Шон. Деньги – опасная штука. Опаснее только большие деньги.
— Ну, нам с Мэгги это не грозит, — Хоук запустил пятерню в свою шевелюру и снова хмыкнул. — Наши деньги я взял, Джейк. Остальное – твоё.
— И что это значит? — сердито спросил Гурьев после непродолжительной паузы. — Что это ещё за фокусы?
— Ну, Джейк, — Хоук вздохнул и посмотрел в сторону. — Я… Мы с Мэгги решили, что нам хватит. Тебе они нужнее.
— Это не ты придумал, — тихо проговорил Гурьев. — Это Мэгги.
— Ещё бы.
— Ты думаешь, я откажусь?
— Попробуй, — осклабился Хоук. — С удовольствием уступлю тебе титул чемпиона по кретинизму.
— Вы оба психи.
— Это ты нас заразил, Джейк. Мэгги… Мэгги велела сказать тебе… Если бы не ты…
— Ну.
— Мэгги беременна, — выпалил Хоук и покраснел. — Мы обвенчались.
— Чёрт, старик, — Гурьев просиял и, поднявшись, шагнул к детективу и стиснул его в объятиях. — Чёрт тебя побери, Шон. Это самая лучшая новость, которую я мог бы захотеть услышать на прощание.
— Она не пришла, потому что еле держится на ногах. Её всё время тошнит, просто кошмар какой-то.
— Ничего, Шон. Это ничего. Это пройдёт.
— Джейк.
— Да.
— Меня мучает один вопрос. Я просто места себе не могу найти.
— Давай, старик.
— Для чего ты заварил всю эту кашу? Карлуччо… Ну, заменил Чезаре на Джованни. Ничего ведь не изменилось, по большому счёту. Я понимаю, если бы мы сдали всю банду в полицию. А так – зачем?!
— Я думал, ты поймёшь, Шон, — Гурьев вздохнул. — Может, и не стоит тогда объяснять?
— Стоит, — упрямо посмотрел ему в глаза детектив. — Ещё как стоит. Потому что ты вроде как хороший парень, а это ни в какие ворота не лезет.
— Напротив, — усмехнулся Гурьев. — Главное – это держать слово, Шон. Даже если ты дал его такому, как Карлуччо. Главное – это сохранить честь и не потерять при этом лица. Мафия – это вовсе не воплощение вселенского зла и не порождение преисподней. Это просто люди, Шон. Люди, которые несколько иначе смотрят на всё, что делается вокруг. Скажи, тебе ведь не нравился сухой закон, не так ли?
