— Ну и ну! — дивился Душило.
— А еще хвастают, что Новгород всей торговле на Руси голова, — соглашался с ним Несда.
— Э-эй!
Из-за лавок на другом конце Торга выбежал Кирша и помчался к ним.
— Там такое!.. А вы тут!.. — заполошно кричал он. — Бежим скорее! Там…
Он упал в сугроб, поскользнувшись. Душило взял его за пояс и извлек из снега. Поставил на ноги, обтер лицо рукавицей.
— Ну чего там? — спросил.
— Я только вас ищу, а то бы сам глядеть побежал, — опять закричал Кирша. — Там епископа убивать будут! Волховник народу собрал и повел к Софии! Бежим быстрее смотреть!
Он схватил Несду за рукав и потащил.
— Ну-кось. — Душило взял в каждую руку по отрочьему уху и таким манером развернул обоих к себе. — Где это вы видели, чтобы храбры бегали, будто зайцы? Мне нужен конь и мой меч. А вы — шасть на двор и не высовывать носа! Все поняли?
— Ага, поняли, — закивал Кирша, вытянувшись на цыпочках.
— Отпусти, Душило, ухи нам оторвешь, — попросил Несда.
— Мы тут посидим, подождем, — пообещал новгородец.
— Ну ладно, сидите тут, — разрешил храбр и отправился к гостиному двору.
Отроки, растирая малиновые уши, подождали, когда он скроется из виду, натянули поглубже шапки и понеслись к мосту.
— Князь Глеб собрал дружину, — кричал на бегу Кирша, — и тоже пошел к Софии. Ух, что будет!
— А твой отец где?
— В дому. Он в это не замешивается. Говорит, это все бояра затеяли.
— Что затеяли?
— Волхва. Они думают, князь у них помощи попросит, а то ему с целым городом не совладать. А за это поставят ему условия, какие захотят. Не по нраву им князь пришелся.
По мосту они бежали не одни. На Софийскую сторону из Славенского конца спешили вооруженные новгородцы, конные княжьи отроки, оружные холопы и весело орущие мальцы.
— Твой отец так думает? — переспросил Несда.
— Ага. А твой Душило что говорит?
— Что это полоцкий волховник.
— Ну да! Как бы не так! — возмутился Кирша. — Полоцкие бояра против наших новгородских кишкой тонки. И волхвы у них такие же. А этот, гляди, весь город поднял.
Влетев в ворота Детинца, они остановились. Дух захватывало — столько за каменными стенами теснилось народу! Отроки переглянулись, взялись за руки и поползли вдоль городьбы, где еще было место, чтобы протискиваться.
— Вот бы залезть на стену, — мечтал Кирша. — Да башни заперты, не попадешь.
Новгородцы гомонили, толкались и напирали. Задние дергали передних, выспрашивали, что сказал волхв, как отвечает епископ да каковы слова князя. Недослышав, тут же перевирали и передавали дальше. До Несды с Киршей долетало совсем уж дикое: епископ-де выдрал у волхва бороду, а тот стукнул его по голове отнятым крестом, князь же им не мешает, только смотрит, кто кого одолеет.
— Слыхал? — изнывал Кирша. — А мы все пропустили! Когда еще такое увидишь!
Несда отмалчивался. Ему хотелось, чтобы скорее пришел Душило, на коне да с мечом, положил бы впереди себя волхва и ускакал неведомо куда. А новгородцы без кудесника сами разойдутся по дворам. Рты поразевают еще немного и разойдутся. С волхвом же не миновать беды. Будет как в Киеве после разгрома войска на Альте. А может, и того хуже.
Наконец добрались до алтарной стороны Святой Софии. Здесь было просторней и тише, но не так интересно. Обогнув угол, они забрались на гульбище и побежали ко входу в собор.
На высоком крыльце храма стоял епископ Федор в полном и торжественном облачении: в белой архиерейской ризе с омофором, с митрой на голове. Крест он держал обеими руками перед собой, будто благословлял смутьянскую толпу, пришедшую по его душу. Позади епископа замерло в тревоге малое стадце клириков, тоже в облачениях: два попа и три дьякона.
Княжья дружина — три десятка конных отроков — выстроилась в линию перед собором, отделив волхва и буйных новгородцев от священства. Глеб Святославич в малиновом мятле и собольей шапке правил коня вдоль этой черты и убеждал горожан не творить лиха. На волхва он не глядел, а тот, воздев посох, всяко ему перечил и возглашал противоположное.
Кирша с Несдой притаились за ограждением гульбища чуть поодаль от крыльца.
— И никто тут не выдирал бород. — Новгородец был доволен. — В самый раз поспели.
Владыку Федора, видно, утомило стояние без действия. Он шагнул вперед, высоко поднял крест и крепким голосом громыхнул:
— Довольно, князь, тратить слова! Мужи новгородцы! К вам обращаюсь, и Бог нас рассудит. Кто хочет верить волхву, пусть остается с ним. Кто верует в Бога истинного, пускай идет к кресту.
После столь решительного воззвания в Детинце водворилось короткое молчание. Новгородцы на миг словно вспомнили о Христе, но и про князя-оборотня Волха тоже не забыли. Да и как забудешь, если кудесник тут же грозно напомнил:
— Погибели Новгорода захотели, мужи вольные?! Если хоть один из вас пойдет к кресту, всем несдобровать! Разверзнутся воды Волхова и поглотят вас! Вижу это, как наяву!
Кирша толкнул Несду в бок.
— Гляди — Душило!
Позади толпы, у ворот Детинца восседал на огромном коне храбр. Одну руку упер в бок, другую приставил к глазам, чтобы снег не мешал смотреть.
— Где он такого конягу раздобыл? — оторопело поинтересовался Кирша. — Вот так битюг!
Душило не трогался с места. Да и проехать ему было негде, разве что давить толпу копытами коня-тяжеловеса. Но храбр не торопился. Одно его присутствие значило много — это знали он и Несда.
Князь Глеб спрыгнул с коня, поднялся на крыльцо и поцеловал крест в руках епископа.
— Моя дружина со мной, — громко произнес он, обернувшись к толпе.
Новгородцы не последовали его примеру.
— А люди не с тобой! — оскалясь, крикнул князю волхв. — Прогони попов из Новгорода и отдай их добро богам! А не то умрешь вместе с пискупом!
— Выдай нам пискупа, князь! — зашумели в толпе.
— Не будем больше платить десятину!
— На Перыни наши боги, а не здесь!
— Мы тебя, князь, пригласили, мы тебя и обратно отошлем, если не послушаешь Новгород!
Поднялся великий шум. Новгородцы злобно бранились, кривили рты и пучили глаза, наседали на конных дружинников, но оружие поднимать еще опасались. Княжьи отроки оголили мечи и приготовились рубить отчаянные головы. А пока совсем отчаянных не нашлось, они тоже лаялись в свое удовольствие и отпихивали сапогами самых настырных.
— Господи! — взмолился Несда и встал в полный рост. Кирша дернул его обратно.
— Сиди уж! Не то и нам перепадет орехов.
