Улица, по которой она неслась, оборвалась стеной-тупиком. Прокляв все на свете, Ди попрыгала в тщетной попытке ухватиться за верх стены. Потом принялась штурмовать барьер с разбега. Третья попытка, как ни странно, оказалась удачной. Беглянка вскарабкалась наверх и обессиленно свалилась на землю по ту сторону препятствия. А затем увидела это.
В паре метров от нее стоял мальчик лет восьми и безмятежно поливал цветочную грядку из собственного краника. После безобразия несусветных тварей в поганых масках и вообще нереальности происходящего этот простейший физиологический акт завораживал.
– Что смотришь? Не видела, как писают? – без смущения спросил ребенок, закончив и завязав тесемки.
– Нет. То есть да. Извини. За мной гонятся. Спрячь меня.
Мальчик посмотрел на чокнутую тетку с серьезным любопытством.
– А что ты мне за это дашь?
– Хочешь шпагу? Правда, она длинновата для тебя.
– Ничего, подойдет. Давай.
Ди отцепила от пояса свою игрушечную махалку и протянула ребенку. Он осторожно взял ее, внимательно осмотрел и кивнул:
– Пошли.
Он взял Ди за руку и повел. Отсюда уже недалеко было до городской стены – кромка ее виднелась над крышами низеньких бедняцких лачуг. Мальчик вел ее прямиком туда – к стене. Ди опасливо озиралась, в любой момент ожидая появления страшилок.
– Не бойся. Их здесь нет, – спокойно сказал мальчик.
– Откуда ты знаешь?
– Они никогда не появляются здесь. Их отпугивает Убежище.
– А как ты узнал, кто за мной гонится?
Мальчик пожал плечами.
– Такая большая, а задаешь такие глупые вопросы. Здесь больше не от кого улепетывать с такой дурацкой перепуганной рожей, как у тебя сейчас.
– А-а. Понятно, – Ди попыталась сделать умное и серьезное лицо вместо «дурацкой рожи». – А что за убежище? И чем оно их отпугивает?
– Убежище как убежище. Я там часто бываю. А больше о нем никто не знает почему-то. Даже эти, мордастые. Но они его чувствуют. Оно не подпускает их близко. А почему, я не знаю. Ну, вот оно – Убежище.
Мальчик кивнул, показывая на совершенно голую, ровную стену, сложенную из обтесанных камней.
– Чтобы открылись ворота, нужно назвать имя.
– Но здесь нет никаких ворот. Это стена.
– Ты разве не видишь – это ворота! – нетерпеливо настаивал ребенок.
Ди уже жалела, что доверилась детским фантазиям.
– Я ничего, кроме стены, не вижу. Послушай, ты лучше…
– А-а! Как же я раньше не догадался! О нем никто не знает, потому что не видят! Хорошо, что ты мне попалась. Теперь я буду знать. Только странно – почему же я его вижу?
– Послушай, мальчик, нет ли здесь поблизости…
– Ты просила, чтобы я тебя спрятал, – снова перебил ее ребенок, – ну так прячься. Давай, говори имя.
– Чье? – В конце концов, ребячья уверенность была по-своему убедительна. Ди позволила себе поддаться ее обаянию.
– Свое, конечно. На чужие оно не открывается.
Ди задумалась. Какое имя она теперь может назвать своим? Только Ди. Но это же не имя. Не настоящее имя. Так, обрывочек. Полумера. Хочется думать, что временная.
– Я не могу. Я его потеряла.
– Вот растеряша! – удивился мальчик. – Странно, почему эти взрослые все время что-нибудь теряют? У вас так много всего, что не жалко чего-нибудь потерять?
– Наоборот, – Ди вздохнула. – Очень мало. И постоянно что-нибудь теряется. Когда ты вырастешь, тоже начнешь терять.
– Ну уж нет. Я таким глупым не буду. Я буду хранить и приобретать. И думать, как получить еще больше. Ладно, так и быть, пользуйся моим именем. Мне не жалко.
Мальчик приложил ладонь к стене и произнес:
– Я – Джузеппе Бальзамо.
У Ди уже не осталось сил удивляться. Этот день ее вымотал, выжал до последней капельки. Она даже не разобрала, чему следовало сильнее поразиться – имени Бальзамо, обычно стоящему рядом с другим, более известным – граф Калиостро, или тому, что часть стены внезапно ожила и бесшумно отодвинулась вбок.
Она просто тупо смотрела на открывшийся ход, точнее, провал в стене, и медленно, очень медленно перебирала в голове клочки мыслей и воспоминаний. Голоса «карбонариев» за дверью: «Пятые врата… бабьи сказки…пятые – врата бессмертия». Чародей, авантюрист, шарлатан Бальзамо и его «универсальные тайны», главная из которых – тайна бессмертия. Имя, открывающее врата бессмертия. И эти врата перед ней – вот он, один из секретов Бальзамо, только сделай шаг. Единственный, которым он сам сумел воспользоваться. Имя – единственное, что ему удалось действительно приобрести и сохранить на века. Как проста и прозрачна, оказывается, тайна бессмертия. И как фальшиво это бессмертие.
– Ну? Чего стоишь, иди. Доберешься до конца и выйдешь на ту сторону.
Ди кивнула и сделала шаг.
Ворота закрылись за спиной. Здесь было просторно и прохладно. И светло, хотя источник света отсутствовал. Казалось, свечение испускают сами стены «Убежища». Ди шагала осторожно, чтобы не спугнуть тишину, но как ни старалась ступать бесшумно, каждое соприкосновение ноги с полом рождало негромкое, но гулкое эхо. Ди представила себе «Убежище» как тонкий, очень чувствительный инструмент, созданный чуткими руками неведомого гения. Казалось, здесь нет и быть не может времени. Точнее, оно было будто спрессованным и потому незамечаемым. Здесь мешались друг с дружкой эпохи, тысячелетия, века, слепленные в короткий отрезок пути от входа к выходу из «Убежища». Ди подумала, что подобные же ощущения, вероятно, испытываешь внутри египетских пирамид. Усыпальницы фараонов тоже служили своим хозяевам вратами в бессмертие. И внутренний механизм их тоже был чуток к вторжениям извне.
Ди подошла к противоположным «дверям» – стене, которая, очевидно, должна была выпустить ее наружу. И в самом деле, спустя миг та плавно отъехала в сторону. Не потребовалось ни слов, ни жестов.
Ди вышла из «Убежища», и оно тотчас закрылось.
Беглянка изумленно оглядывалась: вместо зеленых полей, которые она ожидала увидеть за городской стеной, глазам предстал еще один город. Именно еще, потому что это был совсем другой город. Она поняла это по очертаниям домов, по одежде людей, которые вели себя непонятным образом – бестолково суетились, кричали невразумительно, куда-то бежали, наконец, по совершенно иным запахам в здешнем воздухе. Улица поднималась круто в гору. А на другом ее конце, нижнем, Ди увидела то, чего в последнее время было в явном избытке и от чего она уже начала уставать. Ей навстречу торопливо шли двое – парень и женщина, в которой Ди узнала себя. Давешнее отражение в луже, арестованное здешней «полицией».
Но отражение в тот же миг перестало быть отражением. «Загулявший» двойник вернулся обратно. Ди даже не успела понять, как это произошло. Видела только отвисшую челюсть Ансельма да мелькнувшую возле уха тень. Потом парень затряс головой, будто вытряхивая мусор из волос, потер правый глаз и объяснил:
