В один из дней начала ноября голос в микронаушнике сообщил, что за Мурманцевым ползет по улице хвост. Очень хороший, толстый хвост. Мурманцев включил камеру заднего наблюдения, встроенную в дужку очков.
— Высокий человек с тростью, в белом свитере под кожаным плащом? — определил он через минуту.
— Он самый, — хмыкнул голос. — Нарисовался три квартала назад. Целеустремленный господин.
— Только плохо обученный. Выделяется в толпе как верстовой столб в степи.
— Может, у него роль такая. Похоже, играет иностранного туриста.
— Что-то мне подсказывает, что это и есть иностранный подданный.
— Сейчас проверим.
Мурманцев остановился возле сквера, купил у девушки-разносчицы надувную игрушку для Стефана. Шагах в пятидесяти позади человека с тростью остановил прохожий, что-то спросил. Разговор длился двадцать секунд. Через минуту Мурманцев услышал:
— Форменный иностранец. Алекс говорит, по акценту — скорее всего, урантиец, из Северной Америки. Высокомерен, как верблюд.
— Когда он успел это выяснить?
— Если спросить, как пройти к наемной бирже, на это хватит и пяти секунд.
— Вы сфотографировали его?
— И в фас, и в профиль. Снимки уже ушли на базу.
— Отлично. Если он не перешел границу каким-нибудь контрабандным путем — что вряд ли, — должен был отметиться.
— Имя наверняка будет липовым.
— Это несущественно. Даже с липовым он не невидимка. Сомневаюсь, что у него с собой несколько паспортов.
— Адекватно, — согласился голос в наушнике. — Сто против одного, что он не один.
— Двести против одного, что напарник — женщина, — подхватил Мурманцев.
— Пас. Я тоже думаю, что у них будет одна фамилия.
— Хуже всего, что они, скорее всего, изображают родителей.
— То есть — притащили с собой ребенка?
— За невредимость которого я не поручусь. Они избавятся от него, заменив нашим.
В наушнике наступило молчание.
— Это усложняет задачу, — раздалось затем.
— Надеюсь, до детоубийства не дойдет, — не очень уверенно сказал Мурманцев. — Оставят возле какого-нибудь приюта.
— Если они не перестраховщики. Четырехлетний подкидыш, говорящий по-английски, — полицейское разбирательство обеспечено. Они же знают, что спецслужбы Ру действуют достаточно быстро, чтобы их могли задержать на границе.
— Свяжитесь с координатором, — подытожил Мурманцев. — Я возвращаюсь домой. К вечеру мне нужна вся информация об этом человеке.
Надувная игрушка одиноко плавала в луже. Стефана она не заинтересовала. Зато его заинтересовало содержимое урны для мусора. Он выудил оттуда старый дырявый башмак и, держа за шнурок, поднес почти к самому лицу, не то рассматривая, не то увлеченно обнюхивая. Мурманцев рассерженно шлепнул его по руке, ботинок упал на землю. Стефан зло зашипел, попытался вырваться, упираясь ногами и оглядываясь на башмак. Мурманцев силой поволок его прочь.
— Дома получишь какие-нибудь штиблеты, — пообещал он. — А на улице ты уж меня не позорь, будь добр.
Он протащил ребенка мимо человека с тростью. Иностранный подданный сделал вид, что улыбается детской непосредственности. Потом камера заднего наблюдения показала, как гражданин турист внезапно изменил маршрут и повернул в обратную сторону, двинувшись за Мурманцевым и Стефаном.
За полквартала от их дома он исчез.
Через пару часов Мурманцев получил информацию.
— Рэндольф Коулмен, тридцать один год, гражданин Соединенных Штатов Урантии. По легенде — живет в Нью-Хайфе, женат, имеет сына четырех лет, цель приезда — туризм. Кроме того, сообщил, что его прадедушка, который был летчиком, погиб во время Великой войны на территории Ру. Господин Коулмен хотел почтить своим визитом память дедушки. Не исключено, что не соврал.
— Не исключено. Но к делу это не относится, даже если бы тут погибли все его дедушки и бабушки. Что там насчет жены и сына, по легенде которые?
— Как ни странно, приехали с ним.
— Да уж, очень странно.
— Правда, фамилия у нее все-таки другая. Кейт Янг. Я вообще-то слышал, их феминистки добились запрета на то, чтобы муж давал жене свою фамилию.
— А разве их феминистки выходят замуж?
— Ну-у, они скорей выходят друг за дружку. А мужние фамилии запретили брать нефеминисткам. Свободная страна. Извращенцам можно все. Нормальным нельзя ничего.
— Ладно, философию в сторону, — посерьезнел Мурманцев. — Что еще по этой парочке?
— Прибыли неделю назад прямым рейсом на Москву из Урантийской Палестины. Виза на месяц. Четыре дня назад с экскурсией по Золотому Кольцу приехали в N. Поселились в отеле «Империал», номер шестьсот тринадцать, полулюкс. Оплата посуточная. Пока все.
— Хорошо. Что сказал координатор?
— Координатор сказал: «Будем работать».
— Работайте. Нужно нащупать их пути отступления. Желательно до того, как они ими воспользуются.
— Не волнуйтесь, господин капитан. Нащупаем. Подстрахуем. Убережем. На то мы и группа сопровождения.
— Полагаю, они не станут ждать месяц, пока истечет срок визы. Так?
— Они же туристы. Долго на одном месте — выглядит подозрительно. Значит, будут стараться.
— Мое предложение согласовано? Насчет птичьего рынка?
— Координатору не нравятся кое-какие детали. Встречное предложение — «Благотворительный базар» или «Пассаж».
Мурманцев подумал.
— «Пассаж».
— Я тоже так считаю. Да, еще. Завтра с утра к вам подъедет человек с докторским чемоданчиком. Вообще-то он и есть доктор. По аппаратуре. Он поставит ребенку метку.
— Маяк? Это бессмысленно. Они сразу обнаружат его.
— Это особенный маяк. Его изобрел наш волшебный доктор Айболит. Вживляется под кожу, а сигнал фиксирует исключительно Айболитов пеленгатор, ничем другим его не возьмешь. К тому же совмещен с «ухом».
— Ну, если вы так уверены в вашем волшебнике…
— Завтра он вас сам уверит, будьте спокойны.
— До связи, — попрощался Мурманцев.
Доктор Айболит пожаловал со своим чемоданчиком еще до завтрака и даже до рассвета. Он был в потертом костюмчике, в очках, имел пышные седые усы и веселые глаза. Мурманцев внимательно и с сомнением наблюдал, как была проведена операция: местный наркоз, имплантатор микродатчиков, едва заметная ранка на предплечье ребенка, с внутренней стороны руки.
— Вижу у вас на лице скепсис, — поделился доктор наблюдением. — Вы не верите в чудеса технологий?
— Отчего же, верю. Даже знаком с одним… чудоизобретателем. — Он пропустил слово «монахом».
